– Ладно, посмотрим на твое поведение, – смягчается Зорин, – все, жду тебя через полчаса у подъезда. В динамике заунывно пиликают длинные гудки. Вешаю трубку, сбрасываю куртку на диван, и бегу на кухню, разогревать оставленный мамой обед. Через полчаса, закинув сумку с кимоно за плечо, выбегаю на улицу. Возле подъезда уже примостился к тротуару знакомый темно-синий «москвич». Открываю переднюю дверцу и плюхаюсь на сиденье рядом с сенсеем. – Форму взял? – уточняет Зорин. – Конечно, – демонстрирую ему сумку. – С секретарем я буду в основном разговаривать. Ты особо в беседу не лезь. Можешь что-то добавить, ответить на вопросы. Вобщем действуем так, как договорились. – Никаких проблем Игорь Семенович, я вас не подведу, – клятвенно прижимаю руку к груди, – все будет нормально. Наставник кивает, и поворачивает ключ зажигания. Машина содрогается, оживая. Через несколько секунд мы уже выезжаем к трассе. Начинает моросить мелкий дождик. В окне, усеянном дрожащими капельками влаги, передо мной проносятся здания, троллейбусы, фигурки людей, спешащих по своим делам. Но мне не до них, сосредотачиваюсь, прокручивая в голове сценарии беседы и возможные варианты ответов. Сэнсей поворачивает, и перед нами вырастает серое двухэтажное здание райкома комсомола. Наставник аккуратно втискивает «москвич» между новенькой, сверкающей черной эмалью, «волгой» и ухоженной бежевой «пятеркой». – Пошли, – командует Игорь Семенович. Открываю дверцу, и выпрыгиваю из машины. Тренер звенит ключами, клацает замок, и мы шагаем к входу здания. Зорин берется за ручку массивной дубовой двери и тянет её на себя. Она тихо скрипит, протестуя, но послушно отворяется перед нами. Мы проходим в большое помещение с большими квадратными колоннами. Сидящий за столом в холле сержант встает, и направляется к нам. – Вы к кому товарищи? – строго спрашивает милиционер. – Здравствуйте, нам назначено на 16:15 у Константина Дмитриевича, – рапортует тренер. – Ваш паспорт, – просит сотрудник милиции. Зорин молча вынимает красную книжечку с золотым гербом Советского Союза и кладет её в протянутую ладонь. – А парень? – уточняет сержант. – Он со мной, – твердо отвечает сэнсей. Сотрудник внутренних органов придирчиво изучает паспорт, и решительно протягивает руку к коробке внутреннего телефона. – Алина Андреевна, тут к товарищу Морозову посетители пришли, – докладывает он, – да, да, Зорин Игорь Семенович с пацаном каким-то. Говорит, что им назначили. Хорошо. Положив трубку, сержант разворачивается к нам, протягивая паспорт сенсею. Зорин прячет его обратно в карман – Присядьте, пожалуйста, – просит милиционер, указывая на большую деревянную скамью со спинками и откидными сиденьями, обтянутыми коричневым дермантином, – сейчас за вами придут. Мы послушно устраиваемся у стенки, недалеко от стола работника органов. Через минуту в холл спускается молодая девушка. Она окидывает взглядом помещение и решительно направляется к нам. На её милом курносом личике расцветает белозубая улыбка. – Товарищ Зорин? – уточняет она. – Так точно, – наставник стремительно поднимается. – Очень приятно. Я Марина, – представляется девушка, – а этот паренек с вами? – Да, мы вместе, – подтверждает сэнсей. – У этого, паренька, между прочим, имя есть, – недовольно бурчу, смотря на девчонку. – Извините, – улыбка на лице Марины чуть меркнет, – я не хотела вас обидеть, Как вас зовут? – Ничего страшного. А зовут меня Алексей, – вежливо отвечаю комсомолке. Отношения с работниками райкома ВЛКСМ надо налаживать. Мало ли какие вопросы и проблемы возникнут в будущем. – Идемте, – командует девушка. Она разворачивается и ведет нас к лестнице. Мы медленно понимаемся на второй этаж. Иду следом за Мариной. Передо мной маячит упругая попка в длинной серой юбке, вызывая непристойные мысли. Мы проходим несколько кабинетов и заходим в большую приемную. Женщина средних лет, сосредоточенно печатающая на машинке, услышав цокот каблучков девушки, отрывается от своего занятия, и поднимает на нас глаза. – Алина Андреевна, встретила товарищей и привела к вам, все как вы просили, – отчитывается комсомолка. – Спасибо Мариночка, – певучим голосом отвечает секретарша, – можешь идти. Девушка исчезает в коридоре. – Проходите. Константин Дмитриевич вас уже ждет, – приглашает женщина. Дверь с табличкой «Первый Секретарь Петровского (?) райкома ВЛКСМ К. Д. Морозов» тихо отворяется перед нами. Заходим в кабинет. Полноватый высокий мужчина в сером костюме привстает с кресла. Он обаятельно улыбается, но колючее, холодное выражение, на долю секунды промелькнувшее в глубине его глаз, я все-таки уловил. – Здравствуйте, товарищ Зорин, – протягивает главный комсомолец города руку сенсею, – будем знакомы. Мне, как я понимаю, представляться не надо. – Здравствуйте, Константин Дмитриевич. Конечно не надо, – сэнсей растягивает губы в ответ. – А этот приятный молодой человек, – продолжая приветливо улыбаться, Морозов внимательно разглядывает меня. – Алексей Шелестов, – скромно представляюсь я. – Вы случайно не сын Александра Константиновича? – в глазах Морозова мелькает искорка интереса. – Сын, – невозмутимо подтверждаю его предположение. – Мой помощник, думаю сделать его своим заместителем в военно-патриотическом клубе. Парень буквально, «горит» этой идеей, и мне много чем помогает, – добавляет наставник. – Похвально, – Константин Дмитриевич одобрительно кивает, – Комсомолец? – Конечно, вступил в ВЛКСМ еще два года назад. – Похвально, – повторяет Морозов и спохватывается, – что же вы стоите товарищи? Присаживайтесь! Мы усаживаемся на массивные стулья, рядом главным комсомольцем. – Чай с сушками будете? – уточняет хозяин кабинета, – я могу распорядиться. – Нет, спасибо, – вежливо отказывается Игорь Семенович, – мы недавно пообедали. – Хорошо, – главный комсомолец становится сух и деловит, – давайте перейдем к вашему вопросу. Мне звонил Николай Яковлевич, попросил встретиться с вами, пообщаться и помочь в хорошем начинании. Слушаю вас товарищ Зорин. – Константин Дмитриевич, мы хотим создать военно-патриотический клуб для молодежи. Научить ребят военному делу, заняться их физической подготовкой, уделить внимание патриотическому воспитанию. Будем помогать ветеранам, ходить в походы, искать останки погибших советских солдат для их достойного захоронения. – Дело вообще-то хорошее, – Морозов задумчиво трет подбородок, – а вот скажите мне, зачем для этого организовывать именно военно-патриотический клуб? В школе преподают НВП, у пионеров есть Зарница, помощь ветеранам можно организовать и силами комсомола. Между прочим, мы этим уже давно занимаемся. – Константин Дмитриевич, многих школьников и студентов можно привлечь именно военной романтикой, возможностью стать сильными, подготовленными и уверенными в себе. Только подумайте, какие чувства испытывает любой советский мальчишка, учась рукопашному бою, возможности обращения с оружием, чувствуя себя членом сплоченной, дружной команды, способной в любой момент встать на защиту Родины, участвуя в походах, поисках погибших советских солдат. А сколько трудных подростков можно отвратить от уголовной романтики, предложив достойную и интересную альтернативу? Недаром наше советское государство уделяет немало внимание спорту, досугу и развитию детей. Мы объединим сразу несколько полезных направлений: патриотическое воспитание, физическая подготовка, общественная работа и военное дело. И все это с вашей поддержкой. Комсомольцы работают вожатыми, открывают кружки, ведут секции. А теперь еще и с вашей помощью, будут учить молодежь военному делу, подготавливать новых достойных граждан нашей социалистической Родины. – Ну хорошо, – задумчиво произносит Морозов, – допустим, вы меня убедили. Какая вам помощь нужна на первом этапе? – Помещение для клуба, – Зорин четко придерживается нашего плана, – нам нужно место, где мы сможем собираться, проводить работу с молодежью, организовывать мероприятия. Желателен, хоть какой-то минимум мебели, если это возможно. Все остальное мы сделаем сами. – Ладно, – Константин Дмитриевич хлопает ладонью по столу, – с помещением мы вам поможем. Был у нас тут один хлопец. Вел секцию классической борьбы, в ЖЭКе ему выделили подвал на Петроградской по нашей просьбе. Парень женился и переехал в другой город, а помещение сейчас, насколько я знаю, закрыто на ключ. Там даже маты, по-моему, остались в зале. Сделаем так, я сейчас вызову своего сотрудника, он с вами подъедет в ЖЭК, возьмете ключи, и посмотрите подвал. Если все утроит, будете туда вселяться, с ЖЭКом договоримся. Главный комсомолец разворачивается и нажимает кнопку громкой связи на селекторе. – Алина Андреевна, Молодцов на месте? – Да, сидит у себя. – Прекрасно, пусть сейчас зайдет ко мне. Морозов, щелкает кнопкой, прерывая связь, и снова поворачивается к нам. – Сейчас Максим зайдет, я вас с ним познакомлю, введу его в курс проблемы, и вы с ним обо всем договоритесь. Он будет вашим куратором и если возникнут какие-то вопросы и предложения, можете смело обращаться к нему. – Можно? – в кабинет заглядывает молодой парнишка лет 23-ех. – Нужно. Проходи, не стой там как школьница на первом свидании, – ворчит Константин Дмитриевич. Паренек здоровается с нами, и аккуратно присаживается на стул рядом, замирая в ожидании. – Тут такое дело. Ребята организовывают военно-патриотический клуб. Надо им помочь. Съездишь с ними в ЖЭК на Петроградской, возьмешь ключи и покажешь помещение, где у нас Толя с детьми занимался, скажешь, я попросил. Если все устроит, будем им передавать в пользование. Все необходимые вопросы с ЖЭКом согласуем, бумаги подготовим. – Ребята, все формальности Максим уладит. Если возникнут какие-либо вопросы или понадобится помощь, смело обращайтесь к нему, – Морозов встает из кресла, протягивая нам руку. Прощаемся с комсомольцем и направляемся к выходу. – Кстати, а как клуб свой назвать думаете? – догоняет нас у выхода вопрос Константина Дмитриевича.