— Археон, миленький, прости, я так занервничала… Сейчас я умоюсь и выйду. В храме ужасно душно, да и платье это… Вообще, я так нежно его никогда не называла, но отчаянные ситуации требуют отчаянных мер. Эта сопливая нежность, как ни странно, сработала. — Саента, крошка моя! Ты понимаешь, что поставила церемонию под срыв? — голос Археона немного смягчился, и он жарко зашептал. — Я тебя потом так накажу, обещаю! От его жарких обещаний раньше в моем животе зарождалось нечто будоражащее, потрясающее, от чего поджимались кончики пальцев на ногах. До свадьбы мы могли только фантазировать и давать обещания друг другу о том, как пройдет наша первая брачная ночь… А сейчас меня передернуло от одного его голоса. Знаю я, как ты наказывать будешь… Клинком в живот. За дверью раздалось тактичный кашель дяди. — Саента, милая, давай поговорим одни, без всяких посторонних лиц… За дверью кто-то возмущенно крякнул. Надеюсь — это был Археон. Дяде он никогда не нравился… «Неплохо… А теперь скажи, что идешь умываться. Пора уносить ноги…» — А может мне остаться и все рассказать дяде? Он защитит меня… — Я включила кран с водой, чтоб мои перешептывания никто не слышал. В голове отчетливо раздался вздох. «Не спорь со мной, человек. Знал, что с тобой будет сложно… Но ты глупа, раз задаешь такие вопросы, и всё этим усложняешь... Общение с тобой отбирает у меня много сил. Если я не смогу дать тебе указания — ты умрешь. А теперь повторяю последний раз, рыба безмозглая! Твоему жениху нужна кровавая жертва дочери сирен. Он устранит все преграды и доберется до тебя и твоей крови ради могущества и власти. Твой дядя для него мелкая сошка, архимаг прихлопнет его как жука. Прямо сейчас одним движением руки Археон даль Таенштарт может перекрыть твоему любимому дяде воздух, и уже после его смерти может огласить преступником славного города Нобелля. Ты не сможешь с ним договорится, Саента. И всю жизнь прятаться тоже не выйдет. Убийца в любом случае тебя найдет.» В голове будто застучали молотки. Что же делать? Что же мне делать?! Я не могу подставить единственного родного человека. Я не подставлю дядю! Голос, очевидно, решил меня добить и вкрадчиво провыл в моей многострадальной голове: «Вспарывать твой живот жених будет под мои заунывные нравоучения, ведь я тебя предупреждал… И я ничем не смогу помочь. Согласна на такооое?» Я отчаянно замотала головой. Желание жить тревожно забилось внутри всего моего тела. Вопрос про дочь сирены я благоразумно затолкала себе в глотку. Потом спрошу… « Так и дууумал… Надо покинуть Белый Континент прежде, чем архимаг сможет тебя схватить и отрезать от меня, ведь он еще не догадался, кто помогает тебе… Мне сложно с тобой общаться и за всем следить. Сейчас ты вылезешь в окно и спустишься по плющу вниз. На лошади сбежишь в порт. Там я скажу на какой корабль сядешь. Ослушаешься — умрешь...» Я плеснула в лицо водой. В зеркале напротив отразилась бледная, хрупкая девушка с растертым макияжем. От былой красоты осталось лишь название. Черты лица заострились от переживаний. Белоснежные волосы всколочены от бега, расческа по ним плачет, но фиолетовые глаза полны решимости. Я смогу! «Сними свой кулон с шеи и оставь здесь — это маячок для архимага.» — Он еще и отслеживает меня, вот же скотина… — Тихо прошипела я, срывая себя красивый белый камень и швыряя его в раковину. За дверью возникла возня. — Милая… — дядя подергал ручку. — При всем моем уважении, Мирон даль Морис, вы ей не отец, а всего лишь опекун! Я первый хочу поговорить со своей невестой. — Тон Археона не терпел возражений. — Саента, открой уже дверь! — Она еще не ди Таенштарт! И какая разница — опекун я или отец? — Дядю явно задели за живое, потому что возня за дверью стала еще громче, а ручка от двери прыгать выше. — Дьявол! — рявкнула я. — Дайте мне побыть одной пару минут в конце-то концов! — Милая, мы просто волнуемся… — Саента, крошка… — В тишине!!! — заорала я. За дверью вновь воцарилось молчание. Дядю стало очень жаль. Он единственный, кто был мне так сильно дорог, и кто действительно переживал за меня. Единственный человек, которому я могла доверять. И сейчас я должна была сбежать и оставить дядю Мирона в неведении, но если это единственный шанс спасти его от гнева Археона — грустить буду потом, а сейчас… Окна в храмах не были застеклены. Их защищала магия богини, непогода не проникала внутрь. Но в день нашей свадебной церемонии с Археоном солнце озаряло весь чудесный портовый город Нобелль. Я высунула голову в окно и шумно сглотнула. Высоковато, этаж второй, но мало ли сорвусь? Эх, все равно помирать… Свесив ноги вниз и схватившись за плющ, я неуверенно поерзала. — Эй… Как там тебя… А если плющ меня не выдержит? А если я переломаю все свои кости? В ответ мне была многозначительная тишина. Я немного подождала и подергала растение. Ну не внушает оно доверие. — Хлипкое какое-то… — Снова пожаловалась я. Голос не спешил появляться, видимо окончательно решив, что я безмозглая рыбина, раз все равно переспрашиваю и сомневаюсь. И почему он назвал меня рыбиной?! К этому ругательству лучше подойдет — курица. Ну, была — ни была. Взвизгнув, я спрыгнула и повисла по плюще. Мерзкое растение, как я и предполагала, начало рваться под ладонями, и я ухнула вниз, цепляясь за зеленые петли. Только собиралась завизжать, как поняла, что стою на твердой земле зажмурив глаза. — О как… — только и могла выговорить я. Готова поспорить на мизинец, в моей голове отчетливо раздался протяжный вздох! Адреналин ударил в голову, и я рванула вдоль храма забыв одернуть после стремительного спуска свое свадебное платье. Через минуту вывалилась к центральному входу храма. Здесь меня поджидала шикарная карета, обитая золотом и достойная королевы. Что ж говорить, деньги у моего жениха водились не плохие. Шестеро белых красавцев-скакунов били в нетерпении копытами по блестящей брусчатке. Возничий вытаращил на меня глаза и выронил из рук яблоко, за которое принялся всего пару минут назад. Понимаю, вид у меня еще тот. Сбежавшую невесту редко увидишь, а уж сбежавшую от столь завидного жениха… Я бодро улыбнулась и резво бросилась к мужчине. Наверное, ему не понравился мой алчный блеск в глазах и хищная улыбка, потому что он прижался спиной к карете, закрыл ладонями лицо и громко запричитал. — Пожалуйста, не ешь меня! Не ешь!!! Направь месть на другого, я ничего плохого не делал! Мои брови сошлись на переносице — так крепко я нахмурилась, а потом прыснула. Нервно. Это прям из детских страшилок — ходила байка про невесту, убитую своим женихом. Обиженная и воскресшая она восстала из земли дабы отомстить бывшему любимому. У меня, конечно, похожий случай, но не тот… — Представляю, что можно обо мне подумать, но все не так! Не упырь я, расслабься! Вот, потрогай руку, кожа не слезает, кости не оголяются… Живая я… — Миролюбиво заключила я и даже стряхнула с его плеч несуществующие пылинки. Лицо у него белое как мел, вот неженка. — Жених мой изменяет мне, представь, а! Узнала вот только и сбежала! Возничий удивленно хлопал ресницами и ничего не предпринимал. Долго я тут с ним вожусь, время теряю. — Одолжи карету? — Вы невеста Археона даль Таенш… — Да, да, и что с того? — перебила я мужика. У того на лице отобразился сложный мыслительный процесс. Видимо решал какая я дура, раз сбежала, поверив слухам. — Он же один из самых богатых людей на Белом Континенте! — И что? У меня гордости быть не должно? — накинулась я на него. — Терпеть его походы налево? Мириться предлагаешь? — Да ничего такого не предлагаю… — мужик пошел на попятную. — Просто, леди, вы сами подумайте, там такие деньжищи, что можно было бы и закрыть глаза на некоторые вещи… Я шумно втянула воздух сквозь зубы, а мужик явно пожалел о сказанном и быстро затараторил. — Понял, понял! Леди имеет гордость и не станет мириться… Понимаю и уважаю! Но карету отдать не могу… И скукожился. Что за мужики пошли, чего он трясется то, сказала же, что не упырь. Я прищурила глаза. — А коня? — Меня убьют, госпожа! — А скажи, что отошел в кустики, а конь куда-то делся! Прошу, да помоги же ты мне! — Пытать меня будут, а я боль совсем не умею терпеть! А применят эликсир правды — и вовсе смолчать не смогу! — Ты правду говорить будешь! — Осенило меня. Дядя Мирон рассказывал, что можно обходить такие вещи, попросту умалчивая о незначительных деталях. — Ну видел девицу в замызганном платье и что? В кустики отошел? Отошел! А вернулся — коня и нет! Помогал девице? Нет! Мужик призадумался. — Прошу, мне срочно надо сбежать! Я заглянула в комнату, а он… они… прям в храме… — я стала всхлипывать и размазывать по лицу и так уже размазанный макияж. — В самом храме богини Любви и Цветов… Вот уж грех! Ладно! Ничего не видел, ничего не слышал… — мужик вздохнул и пошел в сторону сада. — Удачи вам, леди… — Спасибо! — взвизгнула я и кинулась осматривать лошадей. Так, очевидно, что нужно освободить самого первого скакуна… И за что мне дергать? — Самое время помочь… — бубнила я, дергая за ремни. Белый конь беспокойно переминался с ноги на ногу и громко всхрапывал. — Эй, голос, ты где? Как назло, голос молчал. Я уже начала психовать, но еще через пару секунд заметила странную конструкцию. Вот оно! Потянув за рычаг и отвязав веревку с ремнем, конь сделал пару шагов вперед, отлично! Как же мне повезло с дядей Мироном! Я всегда любила этих благородных животных, но уверенно держаться верхом на коне научил меня именно он. И не важно было — на голой спине или в седле. Каждый день мы с дядей или конюхом Тисом объезжали окрестности. Я могла даже встать босыми ногами на спину гарцующего коня и стоя ехать на нем, удерживаясь лишь за поводья. Благородной леди не пристало владеть такими навыками, но уж очень мне были по душе такие прогулки. Я схватилась за короткостриженую гриву и оттолкнувшись от земли, вспорхнула на спину коня и ударила пятками по покатым бокам. Конь сорвался с места, и мы помчались навстречу неизвестности. Глава 2