– Вы нам идеально подходите, – заверил ее Тодд. – Я убежден, что для перестройки нашему управлению требуется человек со стороны. А у вас есть опыт. – Вы честны, отважны и корнями отсюда, – добавила Мардж. – Судя по положительным комментариям к видео, общественность будет только за! – Я даже не знаю… – замялась Бри. Но идея о новом назначении показалась ей вдруг страшно привлекательной. Бри нужна была работа. Тем более – рядом с домом. Но должность шерифа была выборной… Ей придется вести свою кампанию… И вообще… лезть в политику… нужно ли ей это? – Я хочу вам кое-что показать, – Мардж отвела Бри в комнату для инструктажа. Они пересекли ее под взглядами помощников шерифа, печатавших за своими рабочими столами отчеты, и остановились у противоположной стены. На ней висели фотографии прежних шерифов. Большинство – официальные, профессиональные снимки. Но Мардж указала Бри на одну простую, явно увеличенную фотографию: – Это я его сфотографировала. Он наотрез отказывался от профессиональной фотосессии. Считал это пустой тратой денег, – Мардж коснулась рамки: – Его звали Боб О’Райли. Помните такого? – Да, – Бри всмотрелась в фотографию. На ней чисто выбритый мужчина пятидесяти с лишним лет, в джинсах и коричневой форменной рубашке, улыбался, сидя за большим столом в кабинете шерифа. Ног на снимке видно не было, но Бри не сомневалась: обут он был в ковбойские сапоги. Те самые сапоги, которые протопали над ее головой по ступеням заднего крыльца в ту холодную, темную ночь, когда вся ее жизнь разом переменилась. На ее руках хныкал Адам, а за спиной пряталась Эрин, вцепившись ручками в ее пижаму. Бри явственно вспомнила, о чем тогда подумала – провожая взглядом те сапоги. Это не папа. Папа носил рабочие сапоги на толстой подошве. А эти сапоги были ковбойскими. От облегчения у нее перехватило дыхание, Бри затрясло. А человек в ковбойских сапогах присел на корточки и отодвинул доску. «Все в порядке. Вы теперь в безопасности». По их лицам пробежал луч фонарика, а потом мужчина направил его свет на себя. Одет он был в форменную куртку с нашивками и значками. «Я – шериф Боб. Вылезайте, ребятки, я отведу вас в тепло». Его голос звучал ласково и дружелюбно. Эрин выползла первой, и другой мужчина, в такой же куртке, взял ее на руки и закутал в одеяло. Шериф Боб повернулся к Бри и спросил: «Тебя зовут Бри, верно?» Она кивнула. «Бри, твой малыш совсем замерз, – положив фонарик на землю, шериф просунул руки в отверстие. – Передай его нам, мы его согреем». Пятки Адама задели лицо Бри. Он, и в правду, окоченел от холода. Бри тоже замерзла. Замерзла так, что даже кожа болела. Приняв у нее малыша, шериф несколько секунд баюкал его на руках, а потом другой мужчина в униформе тоже завернул его в одеяло. Тело Бри разбила жуткая слабость. Она еле выползла из-под крыльца и, с неимоверным трудом распрямив ноги, застыла посреди темного двора. Шериф Боб укутал ее плечи в одеяло, затем снял с себя куртку и тоже накинул на Бри. От куртки исходило живительное тепло чужого сильного тела. «О, да ты босиком! – голос шерифа слегка дрогнул. – Ты не станешь возражать, если я возьму тебя на руки?» Бри помотала головой, а когда шериф поднял ее, обхватила его обеими руками за шею и зарылась личиком в его рубашку. «Ты теперь в безопасности, обещаю тебе», – пробормотал шериф, кутая в куртку ее босые ступни. Бри моргнула. Картинка перед глазами сменилась. Комната для инструктажа заиграла перед ними яркими цветами и светом. А Мардж продолжала говорить: – Шериф Боб позвонил мне в ту ночь. Сказал, что ему нужна помощь. С тремя детьми. Я встретила его здесь. Видок у Боба был еще тот – синяк под глазом, костяшки пальцев в крови. Он хотел привести себя в порядок. Твой братик крепко спал. Младшая сестра сразу же подошла ко мне. А вот ты никак не желала отпускать Боба. В итоге он занес тебя в свой кабинет и, пока ты посапывала на его плече, прикладывал лед к руке и лицу. А, когда подъехали твои родные, им пришлось отрывать тебя от Боба. – Я не помню, что была здесь той ночью, – Бри окинула комнату взглядом. Она не показалась ей даже отдаленной знакомой. – Ты все время провела в полудреме, – улыбнулась Мардж. – А почему у шерифа был синяк и разбитые в кровь костяшки? Отец же застрелился. – Сказать по правде, я точно не знаю, что произошло тогда на выезде. Не знала этого, естественно, и Бри. Она всегда думала, что отец застрелился еще до прибытия полиции. Ей никто больше ничего не рассказывал, родные вообще хранили упорное молчание, а в своей памяти Бри старалась не копаться. До этого момента. – А папки с делами за 1993-й год все еще хранятся в управлении? – спросила Бри. – Да, – ответила Мардж. – Они хранятся в коробках в подвале. Вы ведь имели в виду дело родителей? – Да, – кивнула Бри. – Мне вдруг стало интересно, насколько правдивы мои воспоминания. – А это важно? – Не знаю. – Дело ваших родителей закрыто, Бри. Так что формального повода отказать вам в выдаче материалов, собранных по нему, нет. Но подумайте сперва хорошенько. Что вы можете увидеть в тех папках? Вам действительно хочется разворошить в памяти химеры былого? Или лучше оставить трагедию в прошлом? Что вы выиграете, разбередив себе старые раны? – Хороший вопрос… И ответа на него Бри не знала. Быть может, Мардж была права, и ей следовало навсегда закрыть двери в прошлое. Мардж повернулась к ней лицом. – По моему глубокому убеждению, Боб был последним стоящим шерифом, и при нем у нас царил порядок. Если вы согласитесь занять эту должность и возродите наше управление, это будет лучшей данью памяти о нем. Я так считаю! В груди Бри поднялась буря противоречивых эмоций. – О, Боже! Мардж, не давите на меня! Мардж хладнокровно пожала плечами: – Я никогда не говорила, что играю честно. – Я даже не знаю, что нужно делать, чтобы баллотироваться в шерифы. Я не политик Мардж. Но, даже если бы я знала, как надо проводить предвыборную кампанию, денег на нее у меня все равно нет. – А если бы предвыборной кампании не потребовалось, вы бы рассмотрели наше предложение? – Возможно. Мардж приподняла подведенную бровь: – Кресло шерифа пустует очень долго. В ноябре никто не баллотировался. Вы отвечаете всем требованиям округа Рэндольф для назначения на такой пост. Внеочередные выборы – удовольствие дорогое. И было бы проще и дешевле, если бы вас назначил шерифом губернатор. Тогда бы вы смогли дослужить в этой должности до конца срока и потом уже официально баллотироваться в шерифы на новый срок. У вас будет несколько лет, прежде чем такая необходимость возникнет. Бри придала тыльную сторону ладони ко лбу: – Как же я уговорю губернатора Нью-Йорка назначить меня шерифом? – Предоставьте это мне, – даже глазом не моргнула Мардж. – Видеозапись, в которой вы расправляетесь с Заком Уоллесом, убедит любого в том, что вы – самая подходящая кандидатура на эту должность. – Не думала, что убийство подозреваемого может послужить веским критерием для отбора. Бри почти съежилась, представив себе «доказательные» кадры. Она лишь мельком просмотрела новостной репортаж. Журналисты снова переворошили ее семейную историю. А вот Мэтт каким-то образом избежал камер. – Вы остановили активного стрелка, – сказала Мардж. – Для большинства людей – это достаточное свидетельство вашего мужества. Бри так не думала, но идея о том, чтобы наладить работу в полуразложившемся управлении и обеспечить надежную защиту и безопасность жителям округа Рэндольф, нашла в ее душе живой отклик. Тем более что новая работа обещала оказаться гораздо более разнообразной, чем ее нынешняя работа в убойном отделе, где Бри изо дня в день видела только одно: смерть, смерть, смерть… Теперь, когда ей не нужно было беспокоиться о том, что Крейг отберет у нее детей Эрин, Бри требовалась работа в Грейс-Холлоу. – Если вам удастся убедить губернатора, я возьмусь за эту работу. Но откуда вы его знаете? – Я работала у него секретаршей много-много лет назад, когда он еще был молодым и малоопытным прокурором, – глаза Мардж сверкнули. – До того, как он заделался большой шишкой. Мардж действительно знала всех! Глава тридцать девятая Мэтт сошел с больничного эскалатора. В комнате ожидания, в самом конце отделения, в котором лежал Джастин, сидел мистер Мур. Он ел крекеры из непросеянной пшеничной муки и запивал их кофе. – Как он? – спросил Мэтт. Мистер Мур выглядел так, словно состарился за последнюю неделю на двадцать лет. – Еще слаб и измучен постоянной болью. А вчера ему даже не удалось поспать, потому что его сосед по палате всю ночь стонал и кричал. Мэтт положил руку на плечо старика: – Мне очень жаль. – Сегодня Джастин выглядит уже чуток лучше. Его перевели в отдельную палату и увеличили дозу обезболивающих. Он попросил меня на время уйти, дать ему поспать. – Это хорошо. Почему бы вам не спуститься в кафетерий и не поесть нормально?