Силуэт входящего принял четкие очертания, и я узнал человека, который напал на нас со Смитом в парке. Теперь он был с пистолетом. – Замок на воротах простенький, – сообщил он. – Надо бы предупредить ваших богатых соседей. Бэйн, приходя в себя, потирал челюсть. «Эд браун компакт», выпав из его руки после выстрела, лежал в углу подвала, как притаившийся маленький зверек наподобие опоссума. Аликс, прислонившись к стене, прижимала к груди, как щит, помятую картину Мане. – Ты в порядке? – спросил я, и она неуверенно кивнула, хотя лицо ее было очень бледным. Незваный гость взглянул на двух одинаковых Джоконд, потом перевел взгляд на Бейна. – Это я прислал вам вторую. Я работал на вас, или на вашего посредника – того дурака, которому вы велели убить меня. – Я понятия не имею, о чем вы говорите. Верзила улыбнулся, обнажив мелкие пожелтевшие зубы. – Ваш посредник мертв, а у меня его телефон с вашим номером. Не стоит изображать невинную овечку. Бейн равнодушно пожал плечами. – Сколько вам нужно? – Я не за деньгами пришел. – Что вам нужно? Картины? – Твоя жизнь. – Верзила шагнул к Бейну и так сильно ткнул его пистолетом в живот, что тот согнулся пополам. В тот же миг я бросился на пол, схватил «Эд Браун» и прицелился в верзилу. – Ты стреляешь в меня – я стреляю в эту свинью, – сказал он, продолжая целить в Бейна. – Но я быстро стреляю, а ты нет. Я успею еще раз выстрелить, и ты тоже умрешь. – Люк, нет! – закричала Аликс. В этот момент Бейн, бросился, схватил верзилу за руку, но тот выстрелил один раз, второй, и Бейн упал. Я выстрелил в верзилу, потом еще и еще, и стрелял до тех пор, пока в пистолете не кончились патроны. Когда скорость движения времени нормализовалась, стало понятно, что в итоге произошло: Бейн лежит в углу, держась за плечо, бандит, распластавшись лежит на полу, из головы и груди его течет кровь, Аликс стоит у стены, зажмурившись. Спустя мгновение она выпустила картину Мане из рук и стала падать, и я бросился ее ловить. Теперь стало видно, что у нее пулевое ранение: по свитеру расползалось темно-бордовое пятно. – О, нет! Господи, нет! – воскликнул Бейн, ползя в ее сторону. – Это была… твоя пуля, – с трудом проговорила она. – Это ты… убил меня, отец. – Нет, нет… Я не мог этого сделать… Это была просто угроза… игра. – Игра? – Аликс засмеялась, и на губах ее вырос кровавый пузырь. – Ступай… в ад. Бейн скорчился в углу, держась за плечо, и заскулил. Я обнял Аликс и только тут заметил, что тоже ранен: рукав моей голубой рубашки был залит кровью, но я почти не чувствовал боли, и мне было все равно. Я обнял Аликс, сказал, что с ней все будет в порядке, и попросил ничего не говорить. – Люк, – прошептала она, – обними меня… скажи мне что-нибудь. Я крепко обнял ее и начал говорить. – Помнишь, как библиотекарша все время на нас шикала, а Кафедральный собор ночью был такой красивый в свете прожекторов и… – я остановился, в голову ничего не приходило, и спазм сдавил горло. – Пожалуйста… не молчи, – она взяла меня за руку. – Подожди, – попросил я. – С тобой все будет хорошо. – Пожалуйста… продолжай… говорить. – Сейчас, – я отпустил какую-то шутку о книге про чуму, которую она тогда читала, потом вытащил из кармана сотовый, набрал 911 и назвал адрес. В памяти всплыл образ: Винченцо на заднем сиденье такси прижимает к себе Симону и поет ей песенку, а она кашляет кровью и просит его не останавливаться. Лицо Аликс побелело, а губы побагровели. Я стал говорить: о кафе, где мы впервые посидели и выпили кофе, о шикарном отеле, где мы провели свою первую ночь – но к этому времени рука Аликс ослабла, и сама она обмякла в моих объятьях, и я понял, что она уже не слышит меня. 99 День был прохладный, но весна вступала в свои права: начинали цвести деревья, из-под земли пробивались крокусы, на лазурно-голубом небе ярко светило солнце. У меня в запасе оставалось еще больше часа, и я решил пройтись и подумать. Прошло так много времени, а я все еще пытался разобраться в происшедшем и в своих чувствах. Я пошел на север по Бауэри мимо Купер Юнион;[90] старые здания здесь резко контрастировали с новыми современными. В последнее время я много думал об этом: о прошлом и настоящем. Почти на каждой второй улице города шло строительство, и шум мешал мне сосредоточиться. На назначенную в центре города встречу я пришел слишком рано. Обеденный перерыв уже закончился, и кафе было полупустым. Выбрав кабинку в глубине зала, я заказал кофе и уткнулся в телефон, читая и перечитывая электронную почту. Поэтому вздрогнул, услышав рядом: «Привет». Аликс села напротив, сняла шелковый шарф и расстегнула куртку. – Хорошо выглядишь, – произнес я осторожно. Хотелось сказать «потрясающе», ведь так оно и было. Хотя в выражении лица ее что-то переменилось за это время, в нем стало больше открытости и понимания – может быть, я впервые увидел настоящую Аликс. Она заказала чашку чая и подождала, пока отойдет официантка. – Ты побрился, – заметила она. – Лицо стало видно. – Это хорошо? – Да, – ответила она и опустила глаза. Мы не виделись четыре месяца, с того самого вечера, когда она была ранена, хотя я каждый день звонил в больницу и три раза ездил туда – Аликс отказывалась от свиданий. Я спросил, как ее самочувствие. – Теперь все хорошо. Пуля задела легкое… хотя ты это и так знаешь. Все оказалось не так страшно, как выглядело, – когда Аликс говорила это, она приложила руку к груди, потом убрала ее, словно этот жест был слишком интимным. – Хирург сказал, что мне повезло. Она помолчала, потом поблагодарила за то, что я приходил в больницу, спросила, как моя рука – которая полностью зажила – затем проговорила: – Прости, что… отказывалась от встреч, но… – Пустяки, главное, что ты выздоровела. Она еще раз поблагодарила и продолжала: – Я хотела попросить прощения за то, что я… – Аликс покачала головой и замолчала, как будто у нее закончились слова или она передумала, что собиралась сказать, а потом просто изобразила улыбку. – Ладно, хватит обо мне. Чем ты занимался? – А, верно… Ты же не знаешь. – Чего не знаю? – Что я вернул ее – «Мону Лизу». – Что? Аликс даже подалась в мою сторону, и мне захотелось тоже наклониться и поцеловать ее, но я сдержался и, пересказывая ей события последних месяцев, старался контролировать свои эмоции. – Только, понимаешь, это не для огласки. Это нельзя никому пересказывать. Обещаешь? – Да, клянусь. Я решил рассказать ей все, главным образом, потому что мне этого очень хотелось. – В общем, я ездил в Париж, в Лувр, все объяснил, привел доказательства и вернул им оригинал. Это если коротко. На самом деле, все было немного сложнее. Я действовал через Интерпол, со мной были аналитик и инспектор. Подробнее я тебе как-нибудь в другой раз расскажу, – слова «в другой раз» отдались эхом в моем сознании, но я надеялся, что так оно и случится. – Это очень помогло моему другу Смиту, аналитику. Его восстановили в должности и даже повысили, но это уже другая история. – У тебя есть друзья в Интерполе? Я всегда знала, что ты шпион, – Аликс рассмеялась, а потом замолчала. – Стоп, ты говоришь, что нашел оригинал картины и вернул ее в Лувр, а «Мона Лиза», которая висела в музее все эти годы, была поддельной? Я кивнул. – А где был оригинал? Как ты его нашел? – Он… – я не смог удержаться от драматической паузы, – висел на стене в подвале твоего отца. – Что? Погоди… Значит, ты в тот раз солгал ему? Я еще раз кивнул.