– Занимательно, но, вообще-то, это не в нашей юрисдикции, Амос. Покончив с едой, Декер сделал последний глоток кофе, скомкал обертку и произвел трехочковый бросок в мусорную корзину рядом с кухонной стойкой. – Какова же тогда наша юрисдикция? В ответ Богарт, открыв портфель, вынул большой скоросшиватель и протянул его Амосу. – Я уже отдал Алекс ее материалы. Это дела, которые мы рассматриваем. Прочтите. Обсудим их позже на собрании. – Мы уже здесь. Мы собрались. – Есть еще двое членов команды, – возразил Богарт. – Я познакомилась с одной из них, Амос, и она тебе понравится, – подкинула Джеймисон. Декер не сводил глаз с Богарта. – Так вы знали этого Мелвина Марса? – осведомился тот. – Я играл против него в колледже. Единственные слова, которые, помнится, я ему сказал, были: «Сукин сын, как тебе удалось?» – Он был настолько хорош? – Лучше я не видел. – Что ж, он может выйти из тюрьмы, – резюмировала Джеймисон. – Это хорошо. – Если он невиновен, – уточнил Декер. – Ну да, конечно. – Сомневаюсь, что его выпустят, если не будут абсолютно уверены, – заметил Богарт. – А вам известно, что каждый год из тюрем выпускают сотни человек, потому что находят их невиновными? – Декер указал на ноутбук. – Мизерный процент по отношению к числу отбывающих заключение, – возразил Богарт с чуточку неловким видом. – По оценкам, от двух с половиной до пяти процентов всех заключенных тюрем США невиновны, – сообщил Амос. – Это около двадцати тысяч человек. Впервые тесты на ДНК начали использовать в судебных разбирательствах в 1985 году. С этого момента триста тридцать заключенных были амнистированы благодаря этим тестам. Но они возможны лишь примерно в семи процентах всех дел. А в двадцати пяти процентах дел, где они были использованы, ФБР смогло исключить подозреваемых, так что процент отбывающих заключение без вины мог быть и выше. Может, намного выше. – Вижу, вы провели расследование по этому поводу, – сухо заметил Богарт. Воцарилось долгое молчание. – Декер, – наконец подал голос спецагент, – на самом деле мы занимаемся не этим. Мы расследуем нераскрытые дела в попытке найти убийц. – А что, если Марс не убийца? – Тогда убил этот субъект, Монтгомери. – А что, если он тоже не убийца? – К чему же ему сознаваться… – Богарт осекся со смущенными видом. – Ладно, поскольку в вашем случае именно так и вышло, я понимаю, куда вы клоните. Но тем не менее. – Но может… команда хотя бы рассмотреть это? – спросил Декер. Богарт на пару секунд задумался. – Я планировал дать команде рассмотреть ряд потенциальных дел, а потом проголосовать, за какое браться. В этих пределах у меня руки развязаны. – А мы можем лоббировать определенные дела? – поинтересовалась Джеймисон. – Не вижу оснований возражать, – ответил Богарт. – Я люблю демократию, как и всякий другой, – добавил он с улыбкой. – По-моему, мы должны взять это дело, – упрямо заявил Декер. – И мы можем привлечь к лоббированию остальных, Амос, – поспешно подхватила Джеймисон. – Как и сказал агент Богарт. Декер перевел взгляд на ноутбук. И Росс, и Алекс следили за ним. Они знали, что, придя к решению, Амос становится упрямым и негибким. И еще знали, что поделать с этим он ничего не может. Уж такой он человек. – Поскольку вы приехали раньше, я перенес собрание с завтрашнего дня на два часа сегодня пополудни, – уведомил Богарт, поглядев на мятые вещи и растрепанные волосы Декера. – Мы дадим вам время привести себя в порядок, а потом заедем за вами за четверть часа и подвезем. Это не так уж далеко. Амос оглядел свою мятую одежду. Хотел было что-то сказать, но потом лишь тупо кивнул и снова уставился на ноутбук. Богарт поднялся, но Джеймисон продолжала сидеть. – Я подожду вас здесь, – заявила она, встретив вопросительный взгляд Богарта. Глянув на Декера, тот коротко кивнул. – Амос, славно, что вы с нами. Декер продолжал таращиться на свой ноутбук. Развернувшись, Богарт удалился. Джеймисон поглядела на Амоса: – Масса перемен. За короткое время. Тот пожал плечами. – Что уж такого занимательного в деле Марса? – спросила она. – То, что ты играл в футбол против него? – Мне не нравится, когда люди ни с того ни с сего вдруг сознаются в преступлении. – Вроде того как получилось в деле твоей семьи? Закрыв ноутбук, Декер откинулся на спинку кресла. – Расскажи мне об остальных членах команды. – Я встречалась только с одним. С Лайзой Дэвенпорт. Она – психолог-клиницист из Чикаго. Ей под сорок, очень мила. Очень профессиональна. – И как все это будет работать? – полюбопытствовал Декер. – Как и сказал Богарт, будем голосовать за то, какие дела брать. – Но кто-то же должен собрать дела, за которые мы будем голосовать вместе. Так что этот кто-то делает отбор. – Ну, это правда. Там, – указала она на скоросшиватель, – занимательные вещи. Но ты можешь добавить это дело Марса. Богарт так сказал. – Вообще-то, он этого не говорил. Он сказал, что это дело вне нашей юрисдикции. Сказал, что мы можем лоббировать его перед другими. Но если меня забаллотируют, мы его не возьмем. – Декер поглядел на нее: – Ты будешь голосовать за меня? – Ну конечно, Амос. – Я признателен, – он отвел взгляд. Джеймисон удивилась. Обычно Декер в подобных вещах не признается. – Хочешь пойти помыться? – дипломатично добавила она. – Я знаю, что поездка была долгая. И, очевидно, ты ехал без остановки. – Именно. И – да, мне бы помыться. Но с вещами у меня негусто. – Если хочешь, можем перед собранием пробежаться по магазинам. – Может, после… – Когда угодно, Амос. Я готова помочь. – Тебе вовсе незачем так со мной любезничать. Джеймисон знала, что, в отличие от других людей, Декер высказывается совершенно буквально. – По-моему, жизнь круто переменилась у нас обоих, и надо держаться вместе. По пути может попасться дело, которое захочется взять мне. И тогда мне понадобится твоя поддержка, верно? Задумчиво поглядев на нее, Декер кивнул. – Ты куда сложнее, чем делаешь вид. – Ну, может же человек надеяться, – чуть усмехнулась Алекс.