Эмбер откупорила прибереженную для особого случая бутылку вина от «Josh»[6]. Да, конечно, обидно было иметь возможность позволить себе бутылку каберне всего за двенадцать долларов, но ее зарплаты в агентстве по продаже недвижимости едва хватало на оплату съемной квартиры. До переезда сюда Эмбер провела расследование и выбрала цель – Джексона Пэрриша. Вот как она оказалась в Бишопс-Арборе. Конечно, она могла бы обосноваться в городке неподалеку за гораздо более низкую цену за жилье, но проживание здесь давало ей массу возможностей случайно встретиться с Дафной Пэрриш, а кроме того – доступ ко всем сказочным красотам великого города. Эмбер нравилось находиться так близко от Нью-Йорка. Губы Эмбер расплылись в улыбке. Ей вспомнилось то, как она впервые приступила к изучению подноготной Джексона Пэрриша. Несколько часов она набирала его имя и фамилию в Google – после того как прочла статью о созданной им международной строительной компании. У нее дыхание перехватило, когда на экране появилась его фотография. Густые черные волосы, пухлые губы, кобальтово-синие глаза. Он легко мог сойти за киноактера. По ссылке Эмбер открыла интервью в журнале Forbes, где рассказывалось о Пэррише и том, как он создал свою компанию «Fortune 500». По следующей ссылке Эмбер перешла к статье в журнале Vanity Fair. Там было написано о женитьбе Джексона Пэрриша на красавице Дафне, которая была на десять лет моложе его. Эмбер внимательно рассмотрела снимок двух очаровательных детишек на берегу моря, на фоне серо-белого особняка, обшитого облицовочной доской. Она разыскивала все, что только могла, о Пэрришах, а когда прочла об «Улыбке Джулии» – фонде, организованном Дафной и посвященном сбору денег для лечения больных кистозным фиброзом, у нее возникла идея. И первым пунктом плана, который сложился у нее в голове, стал переезд в Бишопс-Арбор. Когда она подумала о своем кратком замужестве за инженером в Миссури, ей захотелось расхохотаться. Замужество закончилось очень плохо, но больше она таких ошибок не допустит. Она взяла бокал с вином и приветственно подняла его, глядя на свое отражение в дверце микроволновки. – За Эмбер! Сделав долгий глоток, она поставила бокал на стол. Открыв крышку лэптопа, она набрала в строке поисковика: «Мередит Стэнтон, Коннектикут», и страница заполнилась множеством ссылок, пройдя по которым можно было узнать о личной жизни Мередит и ее благотворительной деятельности. Мередит Белл Стэнтон была родом из семейства Беллов, которое специализировалось на выращивании чистокровных скаковых лошадей. Судя по статьям, верховая езда была страстью Мередит. Она ездила верхом, она демонстрировала лошадей, охотилась на лошади, преодолевала препятствия и занималась всем прочим, чем только можно было заниматься с лошадьми. Эмбер не удивилась. На Мередит, можно сказать, было просто написано «лошадница». Эмбер долго смотрела на фотографию Мередит и ее супруга, Рэндольфа Г. Стэнтона III, на которой они были засняты во время благотворительного вечера в Нью-Йорке. На взгляд Эмбер, старик Рэндольф выглядел так, словно ему в задницу вставили линейку. Но с другой стороны, банковский бизнес – дело сухое, невеселое. Хорошего в нем – только деньги, а их у Стэнтонов, похоже, были горы. Затем Эмбер навела справки о Банни Николс, но нашла совсем немного. Четвертая жена Марча Николса, известного нью-йоркского адвоката, славившегося своей жесткостью. Банни оказалась очень похожа как на третью, так и на вторую жену Марча. Эмбер предположила, что Марч Николс просто-напросто меняет одну хорошенькую блондинку на другую. В одной из статей Банни была названа «бывшей моделью». Очень смешно. Она гораздо больше походила на бывшую стриптизершу. Сделав большой глоток вина, Эмбер закрыла бутылку пробкой и вошла в Фейсбук, воспользовавшись одним из своих фальшивых профилей. Она нашла поиском один из тех профилей, которые просматривала каждый вечер – и стала просматривать, нет ли новых фотографий или обновлений статуса. Прищурившись, она пригляделась к фотографии маленького мальчика, держащего коробку с завтраком. За другую руку его держала эта богатая сучка. Под фотографией красовалась подпись: «Первый день в Академии святого Андрея» – пошлая приписка: «Мамочка не готова» и грустный «смайлик». Академия святого Андрея – школа, в которую Эмбер до смерти мечтала пойти, когда жила дома. Ей ужасно хотелось оставить свой коммент: «Мамочка и папочка – вруны несчастные». Но она не сделала этого, а просто захлопнула крышку лэптопа. Глава пятая Эмбер посмотрела на звонящий телефон и улыбнулась. Абонент был обозначен словом «Личный звонок», и Эмбер решила, что это Дафна. Она не стала отвечать и дождалась, когда сработает автоответчик. Дафна оставила сообщение. На следующий день она позвонила снова. Эмбер отвечать не стала. Дафна нашла ее папку. Только вечером Эмбер наконец сняла трубку. – Алло? – произнесла она. – Эмбер? Вздох. Очень тихо: – Да. – Это Дафна. У вас все в порядке? Я пыталась вам дозвониться. Эмбер натужно кашлянула и проговорила громче: – Привет, Дафна. Да, простите. Просто был тяжелый день. – Что-то случилось? Эмбер услышала тревогу в голосе Дафны. – Сегодня печальная годовщина. – О, моя дорогая… Простите меня. Мне так жаль. Хотите приехать ко мне? Джексон в отъезде. Мы могли бы открыть бутылочку вина. – Правда? – Без проблем. Дети спят. Если им что-то потребуется, с ними одна из наших нянь. «Ну конечно, с ними одна из нянь. Упаси Господи, разве она станет что-то делать сама?» – О, Дафна, это было бы просто здорово. Могу я что-то привезти? – Нет, только себя. До встречи. Подъехав к дому Пэрришей, Эмбер вытащила телефон и отправила Дафне эсэмэску. «Я здесь. Не хочу звонить, чтобы не разбудить девочек». Дверь открылась. Дафна жестом пригласила Эмбер войти. – Как предусмотрительно было с вашей стороны отправить эсэмэску. – Спасибо, что вытащили меня. Эмбер протянула Дафне бутылку красного вина. Дафна обняла ее. – Спасибо, но не стоило беспокоиться. Эмбер пожала плечами. Это было дешевое мерло, за восемь баксов, купленное в винном магазине. Она отлично понимала, что Дафна такое пить не будет. – Входите. Дафна провела Эмбер на застекленную террасу, где на журнальном столике стола откупоренная бутылка вина и два наполовину наполненных бокала. – Вы ужинали? Эмбер покачала головой. – Нет, но есть не очень хочу. – Она села, взяла бокал и сделала маленький глоток. – Очень хорошее вино. Дафна села, взяла бокал и подняла его. – За сестренок, живущих в наших сердцах. Эмбер чокнулась с Дафной и сделала еще глоток вина. Она смахнула с глаза несуществующую слезу. – Мне так стыдно. Вы подумаете, что я ненормальная. Дафна покачала головой: – Конечно нет! Все нормально. Можете поговорить обо всем со мной. Расскажите мне о ней. Эмбер немного помолчала. – Шарлин была моим лучшим другом. Мы жили с ней в одной комнате и часто по ночам говорили о том, кем станем, когда вырастем и уедем из дома. – Она нахмурилась и выпила еще вина. – Наша мать порой швыряла башмак в нашу дверь, если мы говорили слишком долго. Тогда мы начинали шептаться, чтобы она нас не услышала. Мы друг дружке все-все рассказывали. О мечтах, о надеждах… Дафна молчала, слушая Эмбер, но ее прекрасные голубые глаза наполнялись сочувствием. – У нее был золотой характер. Все ее любили, но она не была этим избалована. Бывает, что дети, которых так любят, становятся капризными и вредными, но только не Шарлин. Она была красавица – и внешне, и внутренне. Люди от нее глаз оторвать не могли, когда мы куда-то ходили, вот какая она была чудесная. Эмбер растерялась, склонила голову к плечу. – Она на вас была чем-то похожа. С губ Дафны слетел нервный смешок. – О себе я бы ничего такого не сказала. «Еще бы», – подумала Эмбер. – Красивые женщины воспринимают это как данность. Им нет дела до других. Мои родители, бывало, шутили – говорили, что Шарлин досталась красота, а мне – ум. – Как жестоко. Это ужасно, Эмбер. Вы красивы – и внешне, и душой. «Даже чересчур легко и просто получается, – подумала Эмбер. – Плохая стрижка, отсутствие косметики, уродливые очки, сутулые плечи – и вуаля! На свет родилась бедняжка». Дафне было необходимо о ком-то заботиться, а Эмбер была рада предоставить ей такую возможность. Она улыбнулась Дафне. – Да будет вам. Вам просто хочется меня утешить. Все нормально. Не всем же быть красавицами. – Она взяла со столика фотографию Таллулы и Беллы. Эта была в холщовой рамке. – Вот ваши дочки необычайно хороши. Лицо Дафны озарилось улыбкой. – Да, дети у меня чудесные. Мне необычайно повезло. Эмбер продолжала рассматривать фотографию. Таллула была похожа на маленькую взрослую – такой у нее серьезный был вид в нарочито некрасивых очках. А Белла, светловолосая, кудрявая и голубоглазая, походила на маленькую принцессу. «В будущем им предстоит серьезное соперничество, – подумала Эмбер. – Интересно, сколько ухажеров красотка Белла уведет у своей старшей сестры-простушки, когда они станут постарше». – У вас есть фотография Джулии? – Конечно. – Дафна встала и достала фотографию из пристенного столика. – Вот, – сказала она, протянув Эмбер рамку с фотографией.