- Денег нет, иди на хер со своим рапортом. Интерлюдия. Перед вольером во дворе Городского управления МВД, где поочередно, на время дежурства по городу, содержались розыскные собаки с областного питомника, стоял редкий гость – полковник в должности заместителя начальника областного УВД. - Вы дежурный кинолог? - Так точно, младший инспектор-кинолог сержант Пуговкин. - А собаку как зовут? - Б…Барон. - Сержант, вы вопрос мой слышали? Еще раз спрашиваю, как зовут собаку? - Б..Ба…Веста. - А за вами какая собака закреплена? - Барон. - Собаку выведите из вольера. Немецкая овчарка, повинуясь командам кинолога, вышла из-за решетки и села у его ног. Полковник наклонился и помахал ладонью у самой морды овчарки. Собака чувствовала беспокойство, но на ладонь не реагировала. - Дежурный – полковник обернулся: - завтра, после селектора все руководство питомника у меня в приемной. А этой собаки здесь быть не должно. Никогда. На следующее утро начальник питомника получил приказ о переводе его участковым и о неполном служебном соответствии, остальные начальники – просто неполное соответствие. Веста была хорошо обученной ищейкой. За долгие годы работы она неизменно четко выполняла свою роль. Брала след, отчетливо вела по нему погоню, метров через пятьсот- километр, след терялся, но в условиях города это был отличный результат. Единственный недостаток Весты – от старости она ослепла, но продолжала так же хорошо выполнять свою работу. Кто из молодых кинологов придумал брать на суточное дежурство по городу собаку- пенсионерку, вместо своего бестолкового пса, с которым они вместе неудовлетворительно закончили Ростовскую школу – история умалчивает, но постепенно ситуация дошла до того, что Веста, привезенная на дежурке в питомник, через пять минут снова грузилась в дежурку и убывала на новые сутки, выполняя свой долг, ведь для большинства людей, что китайцы, что овчарки, все на одну морду. Руководство питомника закрывала на данный факт глаза, ведь Веста привозила отличные акты применения служебной собаки. Но кто-то доложил или заложил, началась череда проверок и перемещений. Звонок в дверь был очень неожиданным. С Аллой Никитичной и Никой мы теперь в хороших отношениях, она ведет себя очень мило, не знаю, надолго ли. А больше звонить было некому. На пороге стоял старшина в гаишной кожаной куртке и крагах: - Собирайся, начальник вызывает. - Что случилось? - Мне не докладывал. - Через десять минут буду. - Там это, сказали собаку взять. -Что? - Приказали кобеля твоего взять. - Семеныч, иди на хер. - Не понял. - Я тебе отвечаю тем же, что и ты мне – иди на хер. - Начальник приказал! - Собаки не будет. Я лично нужен? - Собака нужна. - Все давай, привет всем. - Там дети пропали, пять и шесть лет. - В управе есть дежурный кинолог. - Нету, там всех разгоняют. - Тьфу, твою мать. Через десять минут выйду. Внизу порыкивал желтый «Урал», который старшина, наверное, давно считал своим. Демон залез в коляску, но ему там не понравилось, он попытался выскочить, пришлось сделать строгое лицо. Я взобрался на заднее сиденье из литого каучука, натянул на подбородок ремешок, чтобы на ходу не потерять фуражку, толкнул старшину в кожаное плечо: - Поехали. Дети жили в Нахаловке, в коротком переулке, недалеко от Речной больницы, в сыром, вонючем доме, провалившимся в землю по самые окна. Мальчик, шести лет, и его сестра, пяти лет. Когда ушли – неизвестно. Дома был хронически пьяный отец, который сейчас, бессмысленно глядя на творящуюся вокруг кутерьму, обессиленно висел на редким, сгнившем заборе. Мать, пришедшая с суточного дежурства в Дорожном санпропускнике, обнаружила пропажу детишек, сначала два часа бестолкова бегала по сердобольным соседям, в надежде, что детей кто-то приютил, как часто было до того, и только поняв бесплодность своих метаний, побежала к участковому, который в опорном в этот момент отсутствовал. РОВД по тревоге подняли в три часа, за мной приехали в четыре. Сейчас оставалось около часа светлого времени, до наступления ранних осенних сумерек, а ночью обещали похолодание до нуля. Когда я слез с сиденья, нас облаяла свора местных кабысдохов, пытавшихся укусить Демона, пока тот не схватил за костлявый зад самого наглого из двортерьевор. После чего стая отбежала на приличное расстояние, откуда обстреливала Демона презрительным гавканьем. Меня подвели к какому-то майору из городского ИДН, который якобы, всем рулил. - Боец, быстрее пускайте собаку. - Здесь нет смысла. - Почему? - Перед домом все истоптали, машины грязь развели, еще стая собак здесь болталась. Если следы и были, они утрачены. - Чему вас только учат, бездельников. ищите в другом месте, вас же обучали. - Меня никто не учил, я самоучка, собака моя лично. - А на хрен тебя привезли, если самоучка. - Можно попробовать взять след в огороде. Если дети ушли не через улицу, то шанс есть. - Слушай, делай что хочешь, только делай. Через полчаса начнет смеркаться, и тогда уже можно будет не искать. Взяв у воющей в истерике матери детскую летнюю обувь, я сунул ее под нос Демону: - Ищи мальчик, ищи. Пес несколько раз втянул воздух носом, затем припал мордой к земле и кинулся в сторону неухоженного огорода. Надеюсь, он проведет меня дальше туалета – я побежал, стараясь не тормозить пса натянувшимся поводком. Мы перемахнули через забор, пробежали по едва заметной тропинке между кучами картофельной ботвы на соседнем участке и почти свались по крутому склону в овраг, пробежав по его топкому дну, выскочили на песчаный пляжик. Там Демон покрутился на месте, сунулся в воду, но потом, достаточно уверенно, побежал в сторону полуразрушенных сооружении старого мясокомбината. Бля, я давно не бегал. Отсутствие утренних пробежек по три километра, с преследующим на велосипеде отстающих старшиной, осталось в далеком прошлом. А теперь, пробежал, наверное, километр, а уже дышу как … и бок пронзает колющая боль, сапоги облеплены килограммами жирной грязи. Внезапно пес остановился. Он привел меня на территорию соседнего района. Мы оказались на очередном маленьком пляжике, окруженном со всех сторон густыми зарослями ивы. Самодельные мостки, к которым веревками привязаны две качающиеся на серых волнах лодки. Пес крутился на месте, затем метнулся вдоль берега, пробежав метров десять, он остановился, повернул назад, затем сел и гавкнул на меня. - Молодец мальчик, умница – я потрепал мощную шею, сунул в пасть маленький кусочек колбаски, чисто символически, но награда. Первыми к нам прибежали два молодых участковых, затем, по каким-то буеракам, прорвались два уазика с начальством. - Где дети - Не знаю, след довел до этого места. - Ну не сиди, попробуй еще раз пустить собаку. - Он уже обегал весь берег, пока вы до сюда добирались, след не берет. Лощеный майор дергался, как будто, искал своих, может еще не оскотинился в управлении. Пока меня пытались сподвигнуть на новые подвиги, Демон, начал беспокоится, бегая вдоль кромки воды, а затем вошел по брюхо, в холодную стынь и замер, вытянув морду с сторону небольшого островка, метрах в ста пятидесяти от берега, тоже сплошь покрытого ивняком. - Товарищ майор – я тронул за рукав офицерского пальто главного ИДНщика. - Что тебе? Смотрите, собака как себя ведет. Мне кажется, но, он носом туда тянется. Народ обрадованно загалдел, начал хором кричать «Дети», но островок, который почти скрылся в темноте, хранил молчание. - Надо на лодках туда плыть - Весел нет. - Надо на УВД выходить по рации, пусть с речной милицией связываются, и катер посылают на остров, мы свои возможности исчерпали. Сорок минут прошло в молчании, лишь трещала рация в машине, донося обрывки чьих то переговоров. Наконец, над рекой разнесся шум мощного мотора, невидимый в темноте катер подошел к острову, уточнив у нас, правильно ли они вышли, темноту прорезал голубоватый луч прожектора, через пять минут с катера сообщили, что дети нашлись, живы, но сильно замерзли. До островка они доплыли на лодке, которая потом уплыла вниз по течению. Катер доставит их на базу речников, куда уже вызвана "скорая". Хорошо, что нас с демоном вернули домой, а дома была горячая вода. Мы с ним были похожи… короче, несмотря на форму, нив какой автобус нас бы не пустили.