Часть 10 из 57 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Нет. Знаете, как раз ее я сентиментально пощадил. Все-таки когда-то она была моей фавориткой и подарила много приятных воспоминаний. Неприятных тоже, но к дамам я всегда был снисходителен. Даже когда они вслух называли меня уродом.
— А ты действительно по местным меркам такой уж урод?
С противоположного сиденья донеслось невеселое хмыканье.
— По вашим меркам это расценивается иначе?
— Две руки, две ноги, — начал рассуждать Харган. — Глаза, нос и рот на месте, вся кожа одного цвета, внутренние органы нормально развиты. Рост не выходит за пределы нормы. В чем заключается уродство? Только в нарушении формы лица?
— Не в самом факте нарушения, а в его восприятии с эстетической точки зрения. У вас существует понятие красоты, или физиологическая норма уже считается пределом мечтаний?
— Существует. Только оно отличается от вашего и редко встречается во плоти. — Разговор явно уходил куда-то не туда, и демон решил сменить тему. — Далеко ехать?
— Не очень. А что не так с порталами, что вам потребовалось сверять карты?
— Подозреваю, что мне подсунули фальшивую.
— Это интуитивное подозрение, или обнаружились фактические несоответствия?
— Не слишком ли много вопросов ты задаешь?
— Выберите тему для беседы сами. Возможно, у вас есть ко мне какие-либо вопросы?
— Есть, — злорадно ухмыльнулся наместник. — Например, подробный план твоего дворца и расположение охраны.
— Все это будет в вашем полном распоряжении, как только мы достигнем согласия по основному вопросу наших переговоров, — невозмутимо ответствовал Шеллар, и неясно было — то ли он не уловил издевательского подтекста вопроса, то ли ответ был настолько же издевательским. — И дворец, и охрана, и казна, и даже Камилла.
— Ты собираешься подарить мне одну из своих женщин? — Это действительно было смешно. Как будто не понимает, что они и так будут принадлежать наместнику Повелителя. Со всеми потрохами.
— Женщины у нас не являются собственностью. По крайней мере, незамужние. Они свободны выбирать себе любовника. Но готов спорить, что Камилла с Алисой повыдергают друг дружке все волосы за право пользоваться вашим расположением.
— И здесь корысть…
Презрение, которое пытался высказать Харган, получилось на удивление горьким.
— Простите, я полагал, что вас не интересуют их мотивы. Мне даже в голову не приходило, что вы нуждаетесь в чем-то большем, чем просто секс. Судя по тому, с какой легкостью и жестокостью вы насилуете и убиваете, трудно предположить, будто вас привлекают возвышенные чувства. Согласен, продажная любовь безнравственна. Но, на мой взгляд, все же нравственней, чем насилие.
— С чего ты взял, что меня беспокоит ваша нравственность?
— В таком случае с каких позиций вы осуждаете корысть?
— Мне противны трусы, предатели и корыстолюбцы. Не потому, что это «безнравственно», а потому, что вызывает отвращение лично у меня. По долгу службы мне приходится с ними общаться, использовать их, хвалить и поощрять. Но сколько бы ни уверял наставник, что они необходимы и полезны, мне все равно противно.
— Вы никогда не задумывались о причинах?
— Мне делать больше нечего, кроме как предаваться философским размышлениям.
— Я понимаю, на это может не хватать времени, но неужели у вас не было даже желания понять? Спросить у наставника, например, если вам столь неприятно анализировать собственные помыслы.
— У меня не возникало даже мысли, будто их надо зачем-то анализировать.
— И напрасно. Разбираясь в мотивах собственных поступков, начинаешь лучше понимать психологию других людей. Это очень полезно. Вот я, например, понимаю истоки вашей неприязни к трусам и предателям. Если желаете, могу объяснить. Кстати, затем вы можете спросить то же самое у наставника и сравнить, насколько совпадают наши суждения.
Харган отодвинул занавеску и выглянул в окошко. Карета только приближалась к городским воротам. Времени еще много.
— Это и вправду любопытно. Объясняй.
— Вы служите Повелителю с детства. Он сам воспитал вас, я не ошибаюсь? И воспитал именно для того, чтобы иметь верного, преданного последователя. Неудивительно, что наставник целенаправленно развивал в вас необходимые качества. Верность заложена у вас на уровне подсознания, любая мысль о том, чтобы предать того, кому вы служите, для вас кощунственна. Наставник никогда не платил вам денег за службу. Он платил любовью и пониманием, что несравненно ценнее. Ваши отношения всегда были выше низменных материальных расчетов. Вы служите бескорыстно, лишь из любви и уважения. Именно поэтому у вас вызывает резкое неприятие тот факт, что некоторые служат за деньги или иные блага и легко поменяют хозяина, если предложить им больше. Подозреваю, что слово «нравственность» никогда не звучало в ваших беседах с наставником, но все то, что он в вас воспитал, есть именно прочный моральный стержень, какой и должен быть у любого достойного человека.
— Действительно любопытно. Откуда такая уверенность?
Свет от факелов на воротах проник в окошко, на миг выдернув из темноты лицо разговорчивого короля. Улыбка его величества оказалась удивительно мягкой и грустной.
— Нас, младших принцев, воспитывали примерно так же. Долг, честь, преданность, благо государства, служба короне… Так же как и вы, мы служили честно и бескорыстно, и для нас было немыслимо брать взятки, красть из казны или как-либо иначе пренебрегать интересами короны ради собственных.
Болтун просто напрашивался на щелчок по носу, и Харган не удержался.
— А вот то, что ты делаешь сейчас, — как это согласуется со всеми высокими словами, что ты наговорил? Долг, честь, преданность — красиво звучит. А на деле ты сейчас сидишь передо мной, предлагаешь все, что я пожелаю, чтобы спасти свою шкуру и хоть толику власти, и разговариваешь при этом, как раб с господином.
— Все воспитанные люди так разговаривают друг с другом. Вы провели достаточно времени в этом мире, чтобы понять столь простой факт, так что не передергивайте. Если передо мной оказался невоспитанный собеседник, который хамит и обращается ко мне свысока, это не причина опускаться до его уровня. Что же касается всего остального… Объясняю в упрощенном виде. Что, по-вашему, есть долг короля?
— Тебе лучше знать, — огрызнулся Харган, поняв, что щелчок не удался, и вообще что-то не так, и непонятно, кто здесь вообще выше, а кто ниже…
— Возьмем, к примеру, ближайший случай — покойного герцога Гирранди. Теоретически все мои подданные, а дворяне в особенности, по мере сил и способностей должны служить короне. То есть мне, так как в настоящее время государственную власть символизирую именно я. Что делает наш общий знакомый? Предлагает вам свои услуги, чтобы с вашей помощью убить своего повелителя, которому присягал на верность, и получить власть или что там вы ему обещали. С юридической точки зрения мы квалифицируем это как государственную измену, статья первая, пункт «бин». С моральной — как предательство. Теперь возьмем меня. Кому, по-вашему, я служу?
— Как это — кому? Ты король. Ты не служишь, ты командуешь. Пока. Это намек на то, что если некому служить, то некого и предать? Словоблудие…
— Это у вас, может быть, каждый сам за себя и высший руководитель никому ничем не обязан. Вступая на трон, мы тоже присягаем. Тоже принимаем свой долг. И состоит он в том, чтобы заботиться обо всех своих подданных. Когда стране угрожает враг, я обязан их защитить, неважно, каким путем — военным или дипломатическим. Если бы у меня был реальный шанс уничтожить вас имеющимися силами, мы могли бы повоевать, но в данной ситуации военные действия приведут только к неоправданным жертвам. Если бы я переживал только за собственную шкуру, я бы давно собрал манатки и рванул на север, бросив своих подданных на милость завоевателей. Как раз это и было бы истинным предательством с моей стороны. Затевая с вами переговоры, я выполняю свой долг и предлагаю вам не «все, что пожелаете», а ряд разумных компромиссов, нацеленных на то, чтобы уберечь население королевства от истребления и разорения. Вам нужен смирный и работящий народ, который исправно платил бы вам налоги, повиновался вашим законам, посещал бы ваши храмы и молился вашему Повелителю. Чтобы этого добиться, вы без сомнений прибегнете к силовым методам, истребите часть населения и восстановите против себя оставшуюся. Как вы полагаете, насколько искренне будут молиться ваши новые подданные? Я же готов организовать необходимые реформы с минимальными потерями, что будет полезно и для вас, и для народа. Почему любой народ сопротивляется завоевателям? Потому что знает: если завоеватели победят — немедленно начнут грабить, насиловать, угонять в рабство и всячески унижать. Если же в стране по-тихому меняется власть, народ может этого попросту не заметить. Поворчит немного по поводу повышения налогов, посудачит и разбежится по домам. Политика для них — нечто абстрактное и далекое от жизни, а вот урожай тарбы, цены на скот и здоровье детей — это важно и существенно. Сопротивляться станут только радикально настроенные мистики, религиозные фанатики — словом, те, кого реформы заденут лично. Их будет немного.
— Все это, конечно, жутко умно звучит, только на кой нам так морочиться? Да не наплевать ли мне, насколько искренне они там будут молиться? Лишь бы покорялись и кланялись.
— Вам, может, и не важно, а вот Повелителю — чрезвычайно. Для достижения цели, которая перед ним стоит, необходимо именно искреннее поклонение. Если же прихожане будут для виду кланяться и тайком плеваться, вслух восхвалять, а в мыслях проклинать, вся эта глобальная авантюра потеряет смысл. Сомневаетесь — спросите его самого.
— Ты невыносимый болтун, — вздохнул Харган. — Словоблуд, крючкотвор, юрист и философ в одном лице. Ухитряешься поставить все с ног на голову, вывернуть смысл наизнанку и заморочить мозги даже заклятому врагу. С чего ты взял, что лучше меня осведомлен о целях Повелителя?
— Уверен, что вы никогда ими не интересовались, тогда как я — напротив, настойчиво стремился выяснить.
— И как можно было выяснить то, чего никто не знает, кроме самого Повелителя?
— Очень просто, — рассмеялся Шеллар. — Сбор информации, анализ, гипотезы, проверка, выводы. Когда-то я был хорошим сыщиком, господин наместник. Кстати, когда Повелитель начнет разыскивать необходимые ему артефакты, я готов оказать посильную помощь.
— Оставь в покое наставника! Я действительно расскажу ему все, что ты здесь наболтал, и поинтересуюсь его мнением, но при любом раскладе — на кой мне нужен ты? Что мне мешает по-тихому скормить тебя вампирам сразу после подписания капитуляции и объявить, что ты сбежал на север?
— Вам нужен будет квалифицированный консультант. Судя по некоторым вашим высказываниям, вы мало что знаете об этом мире и абсолютно невежественны в экономике. Что такое финансы, подозреваю, слышите впервые. Словом, не правитель, а мечта казнокрада.
— Тоже мне, проблема! Полдюжины казнить, остальные сразу красть перестанут.
На этот раз король расхохотался вслух — так, что даже занавески испуганно всколыхнулись.
— Знаете, сколько их до вас уже перевешали! Думаете, помогло? Кроме того, прежде чем казнить, вора надо поймать. А вы даже не заметите, что из казны тащат, не говоря уж о том, чтобы уличить. Но все это пустые разговоры. Нужен я или нет, вам скажет Повелитель. Вот мы и приехали. Надвиньте капюшон, не пугайте стражу.
— А крылья мне в спину втянуть? — ядовито поинтересовался демон.
— Их под плащом не видно. Пойдемте.
Дверь, в которую они вошли, была явно не парадной, однако действительно охранялась. Горбатую фигуру гостя проводили подозрительными взглядами, но в присутствии короля никаких вопросов и комментариев произносить не осмелились.
Коридор. Дверь. Стража. Зал. Еще дверь. Опять стража. Лестница. Площадка. Стража. Дверь. Коридор. Стража. Дверь. Комната. Перепуганный придворный. Еще дверь…
— Проходите. Минутку… — Король обернулся к секретарю и строго наказал: — Никого не впускать, кто бы ни явился. У меня важные переговоры.
Кабинет Харгану понравился. Все добротное, удобное, в темных тонах и без претензий. Ничего похожего на ту чудовищную аляповатость, которую покойный президент Гондрелло считал хорошим вкусом и подобающей роскошью.
— Желаете что-нибудь выпить? — предложил Шеллар, копаясь в сейфе.
— Нет. Давай карту, и я пойду.
— Вот она. Извольте. Кстати, пока вы не ушли, окажите мне любезность. Объясните, куда девалась моя армия?
— Твоя… что? — Харган слегка опешил.
— Видите ли, пару дней назад я отправил войско к храму Белого Паука. Оно исчезло бесследно. Если об эгинской армии хотя бы известно, что их разбили и истребили, то моя как будто испарилась. Я понимаю, что ей, скорей всего, тоже пришел конец, но, ради всего святого, объясните — как? Я третий день изнываю от любопытства!
— Послушай, я не видел никакой армии ни у храма, ни внутри него, ни в окрестностях. А как они у тебя шли? Может, заблудились?
— Через портал… Позвольте, я покажу на карте.
— Через портал? Ты послал армию через портал? — Харган сложился пополам от хохота, не в силах остановиться и представляя себе, как королевская армия вываливается из портала неизвестно где и, построившись, марширует неизвестно куда. — Ой, я никогда в жизни так не смеялся! Ой, недоумок! По этой карте ориентировался? Да? И армия… ох-ха-ха-ха… испарилась? Я тебя поздравляю! Можешь забрать свою карту, она мне уже не нужна. Все-таки правду сказал ученик, это не карта фальшивая — порталы перекосило.
— Порталы? — На лице короля отразились недоумение и тревога. — Они стали действовать в других направлениях?
— Точно. Где-то бродит твоя армия. Может, в Белой Пустыне, а может, на Ледяных островах. С чего ты так расстроился, им же лучше. Если бы встретились с моими солдатами, их бы положили точно так же, как эгинцев. А так, может, выбредут к людям, поселятся где-то…
Горе-полководца ничуть не утешили эти оптимистичные прогнозы. Тяжело опершись о стол, он наклонился к сейфу, достал оттуда бутылку и совсем не по-королевски отхлебнул пару раз прямо из горлышка.
— Не смейся, пожалуйста, — скорбно произнес он, опускаясь в кресло. — Вчера я тем же путем отправил на север свою жену.
— А вот не надо было! — злорадно оскалился Харган, даже не заметив, как непринужденно его собеседник перешел на «ты». — Нет чтобы мне предложить! На север отправил!