Одним ловким движением поднявшись на ноги, она с небрежным изяществом поправила воротник халата и легким приглашающим жестом поманила гостя за собой. — Раз уж зашел… Пойдем, покажу. Вдруг и в самом деле найдешь. У тебя ведь есть приятели-эльфы, которые могут путешествовать между мирами… Мало ли, может, они знают этот мир и как-то помогут вам встретиться… Ну, хотя бы пообщаться… Она как будто чувствовала себя виноватой и стремилась хоть немного загладить впечатление от известия, хотя никакой ее вины здесь, конечно, не могло быть. Не может маг увидеть в зеркале ничего, кроме горькой правды, которую оно показывает. Наверное, она просто привыкла в каждой мелочи искать свою вину, вдруг подумалось Максу. Она жила с постоянным чувством вины последние триста лет. С того самого момента, когда любимый человек бросил ей в лицо: «Несколько секунд твоих колебаний стоили жизни нашим товарищам!» А потом развернулся и ушел. На добрую сотню лет. Потому она так верно и безропотно хранила его тайну, когда он вернулся, несмотря на то, что по возвращении бывшие любовники стали не более чем приятелями и у каждого была своя личная жизнь. Вряд ли, конечно, почтенный мэтр настолько злопамятен, чтобы не простить подруге юности давнюю ошибку, и вряд ли метрессе, чтобы это понять, нужно непременно услышать прямым текстом из его уст. Но где-то в глубине души все еще сидит, затаившись, крошечный червячок вины, и стоит произойти какой-нибудь неприятности, как первым делом задает себе метресса вечный вопрос: а не из-за того ли самого? А виноваты ли и в этом те злосчастные несколько секунд? Мир привык видеть ее сильной, хладнокровной, немного стервозной, и никому бы в голову не пришло, что эта высокомерная и могущественная женщина триста лет безуспешно пытается оправдаться перед собой — при том, что никто другой ее ни в чем давно не обвиняет. Между тем несчастья, со всех сторон сыпавшиеся на божьего посланника последние пару недель, подобно камнепаду, и не думали прекращаться. Короткий визит в Галлант оказался не завершением черной полосы в жизни, а всего лишь небольшой передышкой. Да и результаты этого визита вряд ли стоило считать такими уж блестящими. Галлантского короля Шеллар обработал в течение получаса, получив необходимые подписи на всех договорах и заверения, что «все будет подобающе, ты же меня знаешь, мое слово крепче стали!». Однако, успев за эти полчаса понаблюдать за новым союзничком, Харган убедился в истинности всего того, что прежде о его величестве слышал, и здорово усомнился в последнем. Предположения, будто вечно пьяный Луи IX попытается протестовать или вести какие-то свои личные интриги, не стоило даже рассматривать, но зато забыть, перепутать или вообразить себе невесть что он мог запросто. Спьяну с людьми и не то бывает, уж это Харган знал прекрасно, насмотревшись на своих командиров. Так что в подобающем выполнении договоренностей он не был столь уверен, как ни бил себя в грудь подвыпивший король Галланта. Что же касается загадочного похищения Блая с необъяснимой транспортировкой оного из Галланта в Мистралию за одну ночь без телепорта, тайна эта так тайной и осталась, несмотря на то, что Шеллар чуть ли не носом вспахал половину дворца. В результате верный советник выдал Харгану около пяти версий произошедшего, равно изобилующих фантастическими допущениями, и с сожалением признался, что для более детальной их проработки и сведения к одной, правильной, ему «не хватает информации». Харган посопел, пофыркал, посверкал глазами и попытался утешить себя тем, что, судя по количеству несчастий, это должно быть последнее. К тому же после Перерождения Блай действительно превратился в безответственного скандалиста, и, согласно прогнозам Шеллара, вреда от бессмысленно-жестоких выходок старого советника предвиделось чуть ли не больше, чем пользы от его опыта и знаний, которые он почему-то перестал приносить на алтарь общего дела, предпочитая подвижническому труду разгульные оргии с безудержным кровопитием и садо-мазо утехами. Не прошло и трех дней, как наместнику Повелителя пришлось убедиться: полоса неприятностей, переживаемая в этот раз, все еще не закончилась, и ширина ее, похоже, стремится к бесконечности. На первый взгляд идея Шеллара казалась удачной и весьма толковой: пригласить Астуриаса как бы на неформальный ужин в присутствии мастера Ступеней. В процессе невинной беседы на отвлеченные темы дать мастеру возможность изучить клиента и составить о нем собственное мнение, а под конец поставить перед мистралийским гостем конкретный и недвусмысленный вопрос: либо господин министр здесь и сейчас дает согласие на обращение, либо он волен строить свою дальнейшую жизнь по собственному разумению где ему будет угодно, но не в сфере государственного управления. Казалось, все рассчитано верно. Во-первых, Астуриасу предоставлялась возможность тесно пообщаться с Шелларом и убедиться, что посвящение корректирует мотивацию предельно мягко, не превращая человека в безвольную куклу, как показалось всем поначалу. Во-вторых, и Шеллар, и брат Джареф в один голос утверждали, что мастер-вор будет не менее крепким орешком, чем бывший король, и Харган не мог с ними не согласиться. Если Шеллара еще можно было сломать банальным физическим воздействием, то со старым вором этот номер мог и не пройти. Слабое место в психике одноглазого бандита еще предстояло нащупать, и для этого удобнее всего было бы показать его мастеру Ступеней в естественной обстановке. В-третьих, вопрос о дальнейшей судьбе необращенного министра рано или поздно должен был встать, и тянуть с этим не следовало. Харган с Шелларом постарались сформулировать этот вопрос максимально мягко, чтобы не допустить принуждения на первой ступени, но дать свой ответ Астуриас должен был без долгих размышлений. Мог ли бедный молодой демон знать, чем все обернется, если даже хитроумному Шеллару такое не пришло в голову! Беседа прошла в высшей степени успешно, хотя вся эта говорильня под конец утомила наместника до такой степени, что он едва сдерживал раздражение. Мистралиец согласился наконец с необходимостью посвящения и даже прошел первую ступень. Мастер Ступеней всесторонне изучил объект и присмотрел несколько возможных направлений обработки, из коих к утру обещал выбрать самый подходящий… А ночью Харгана разбудили непочтительным тормошением за плечо и совсем уж беспардонным подергиванием за крыло. Частично возмущенный подобным обращением, частично спросонок, демон встрепыхнул крыльями, произведя при этом изрядный шорох и даже грохот, подобный падению шкафа, и посулил наглецу медленную мучительную смерть без права перерождения. — Простите, господин наместник, — отозвался откуда-то с пола сдавленный голос Шеллара. — Это срочно… И никто, кроме вас лично… — Короче! — прорычал Харган, протирая глаза. — Мастер Ступеней умирает, — с требуемой краткостью пояснил Шеллар. — Я осмелился предположить, что вовремя проведенный обряд Перерождения может спасти для ордена ценного специалиста, и… — Что?!! — Я очень сожалею, но вам лучше поторопиться, — виновато произнес советник и быстро скрылся от гнева начальства, уже из-за двери сообщив, что подождет в коридоре. Харган автоматически ухватил штаны, все еще пребывая в полусне и надеясь, что все это ему просто снится. Что это только кошмар, вызванный переутомлением, не более. А когда он проснется, окажется, что и Шеллар, и мастер Ступеней мирно спят в своем особнячке и знать не знают, как напугали бедного наместника. Минуту спустя Харган и его советник уже стояли посреди гостиной, и до любимого ученика Повелителя вместе с пробуждением начинала доходить ужасающая истина: он в очередной раз подвел учителя. Причем на этот раз — как никогда катастрофически. Если окажется, что куфти после Перерождения теряют способности к магии, или если мастер начнет чудить в духе покойного Блая… Или, не допусти Повелитель, выяснится, что они вообще опоздали… — А что случилось с мастером? — спросил Харган, пока они бежали по лестнице на второй этаж. — Похоже на яд, но точно пусть скажут орденские целители. Я послал за ними в храм, но мы, кажется, успели раньше. — А почему в департамент Безопасности не послал? Почему прислуга до сих пор бегает по дому, а не отвечает на вопросы в подвалах? Ты же ручался… — При чем здесь прислуга? — Шеллар распахнул дверь и пропустил господина наместника вперед. — Мастер ничего не ел дома. Он обедал в храме, а ужинал с нами. Значит, отравили его там. — В храме? — взбесился Харган и, не удержавшись, наотмашь ударил бестолкового советника по его бесстыжей, вечно невозмутимой, равнодушной ко всем несчастьям физиономии. На этот раз советник устоял на ногах и даже почти не изменился в лице, если не считать некоторой асимметрии в цвете оного. — Нет, конечно, — покорно согласился он, отступая на шаг, чтобы не попасться под горячую руку наместника повторно. — Не в храме, а во дворце. — Кто? Ты? Или я? Ты вообще думаешь, прежде чем говорить? — Тут думать не над чем, — слегка виновато отозвался Шеллар и чуть шевельнул угловатыми плечами. — Посвященный не мог совершить такого чудовищного преступления против ордена. А единственным непосвященным на нашей вечерней трапезе был мастер Астуриас. С кухни отравленную пищу или напиток принести не могли — все подавалось на общем блюде, с которого мы сами накладывали себе в тарелки. Вино наливали из одной бутылки, компот — из одного кувшина. Поскольку все остальные не пострадали, значит, яд был добавлен непосредственно в тарелку или бокал… Харган вдруг почувствовал, что еще одно слово — и рассудительный советник получит в рыло повторно. — Заткнись, — коротко бросил он и, отвернувшись от потенциальной цели, шагнул к кровати, на которой испускал дух несчастный мастер Ступеней. Сказать что-либо бедняга уже не мог, и видно было, что жить ему осталось не больше нескольких минут, поэтому Харган не стал больше отвлекаться на вопросы «кто?», «как?» и «почему?», а быстро подхватил бесчувственное тело одной рукой подмышки и скомандовал: — А ну помоги мне. Живо! Шеллар послушно метнулся на зов и подхватил умирающего с другой стороны. В таком виде они и материализовались спустя несколько секунд в бывшей лаборатории придворного мага, которую Харган с превеликим удовольствием приспособил для собственных нужд. — Сюда клади, — торопливо указал демон и бросился к шкафчику с инструментами и зельями. — Зафиксируй, пока я подготовлюсь. Советник молча и весьма проворно принялся за работу. Из него получился отличный ассистент, расторопный и сообразительный, которому не надо ничего повторять два раза. Более того, он молчал и не задавал вопросов, что потрясло Харгана чуть ли не больше, чем нежданная беда с мастером Ступеней. Ведь умеет же, мерзавец, и может, когда надо! Только это что-то сверхъестественное должно случиться, чтобы брат Шеллар заткнул бездонную цистерну своих вопросов! Приступая к ритуалу, Харган немного нервничал. Хотя ему и доводилось поднимать вампиров самостоятельно, это впервые случилось в такой экстремальной обстановке, когда каждая секунда на счету и нужно торопиться, чтобы успеть правильно умертвить кандидата до того, как он преставится естественным путем. Все-таки самоотверженный мастер за свою короткую жизнь заслужил статус высшего вампира, и сделать его простым упырем было бы несправедливо. Когда в церемониальную чашу потекли первые струйки крови, бедняга еще дышал, но к моменту смерти уже трудно было определить, что прикончило будущего вампира раньше — нож некроманта или яд мистралийского предателя. Мучимый неизвестностью, Харган все же довел дело до конца, поминутно заставляя себя сосредоточиться заново и отгоняя навязчивые вопросы: когда покойник поднимется, будут ли у него крылья? И сохранит ли он магические способности? Вопросы оказался праздными. Покойник не поднялся вовсе. Первая мысль, посетившая демона по осознании ужасающей безвыходности и полной, непоправимой катастрофы, была о самоубийстве. У него не промелькнуло даже тени сомнения, что виноват во всем он сам, что он где-то ошибся, что-то перепутал или просто отвлекся на посторонние размышления и утратил необходимую концентрацию, нарушив из-за этого надлежащее течение Сил во время ритуала, — словом, сам все испортил, и теперь даже нарезка хвоста колечками и ломтиками не искупит всех последствий его бездарной ошибки… — Каков подлец! — с чувством произнес за его спиной советник Шеллар. — Он и это рассчитал! — Ты о чем? — Харган неохотно отвлекся от безуспешного подбора покаяния для столь беспредельной провинности и чуть повернул голову. — Как раз о том, что наш покойник остался безучастен ко всем магическим действиям! Наверняка мерзавец Астуриас не чем попало его отравил, а черным корнем или аналогами! Чтобы наверняка, чтобы и поднять потом не смогли! Какая низость… — Ты откуда знаешь? — Аналогичные случаи попадались в моей практике. Впрочем, полагаю, мастер Астуриас подробно поведает об этом лично, будучи спрошен подобающим образом. Также полагаю, что заняться этим следует как можно скорее, так как мы не знаем, какую линию поведения избрал преступник. Возможно, он решил скрыться от правосудия и уже давно подался в бега. А возможно, у него хватит наглости отрицать свою вину и притвориться жертвой клеветы, тогда он в настоящий момент преспокойно сидит у себя дома и делает вид, будто ни о чем даже не подозревает. Впоследствии этим обстоятельством он попытается воспользоваться, чтобы доказать свою невиновность. Дескать: «Да если бы я был виновен или хотя бы что-то об этом знал, разве стал бы я ждать ареста?» Кстати, если он попытается обвинить меня, я буду очень разочарован и пересмотрю свое мнение об умственных способностях и компетентности мастера Астуриаса… — Заткнись! — проорал наместник и, одним прыжком преодолев расстояние между столом и ассистентом, ухватил брата Шеллара за камзол. Раскаяние в один миг сменилось гневом, и давнее желание хоть разок расквасить эту невозмутимую физиономию одолело демона с новой силой. — Ты понимаешь, что ты в самом деле виноват? — продолжал орать Харган, встряхивая советника на каждой фразе. — Это была твоя идея! Ты со своими ужинами и беседами угробил мастера Ступеней так же верно, как если бы лично подсыпал ему яду! Ты свел их вместе с убийцей в одной комнате! Советник Шеллар никогда не видел, во что превращается его начальник, когда выходит из себя в буквальном смысле слова, когда демон в нем полностью берет власть над человеком и в первозданной стихийной ярости перестает видеть какие-либо границы. Не видел, не знал и не мог чувствовать, что именно сейчас ученик Повелителя как раз на грани срыва и любое неосторожное слово может эту грань сломать. — Несомненно, я виноват в том, что не просчитал и не рассмотрел такую возможность, — как ни в чем не бывало продолжал рассуждать Шеллар, даже не сбиваясь при встряхивании. — Хотя моя идея преследовала самые благие цели, некоторые недоработки имели место, и если господин наместник желает меня наказать… Последней фразы Харган уже не слышал. Справедливости ради стоит заметить, что и смысла нескольких предпоследних он не уловил — его вывел из себя невозмутимый тон советника. Макс не был уверен, что застанет непоседливого ребенка там же, где видел несколько часов назад, да и в искусстве поиска вряд ли мог сравняться с Дэном, но даже самый мизерный шанс уже стоил того, чтобы хотя бы попытаться. Комната в зеркале поразительно напоминала много раз виденные жилища небогатых обитателей родного мира, и если он не ошибся… То Судьба, выходит, в очередной раз сыграла с ним занятную шутку. Странные обличья принимает иногда воровская удача, сразу и не поймешь — награда это или наказание, к добру оно или наоборот… А когда покопаешься как следует в себе самом, да вывернешь под безжалостные взгляды богов самые дальние тайнички своей души — да честно, без глупого кокетства и снисходительности к себе, называя все своими именами и не прикрываясь обтекаемыми формулировками, — тут и окажется, что получил ты как раз то, чего сам же хотел, но сказать боялся даже самому себе. Есть они, у каждого есть — такие желания, что лучше бы и не сбывались. И случается, что они все-таки сбываются, — ведь у богов такое своеобразное чувство юмора… Если подумать — хотел ли ты, Макс Рельмо, чтобы твой сын был поближе к тебе, чтобы поменьше подвергался опасностям, чтобы мог войти в Семью как полноправный ее член и имел право знать обо всех ее делах и в них участвовать? Боялся ли потерять его навсегда лишь по единственной и такой дурацкой причине, как отставка и пенсия? А узнав о грядущих внуках — и вовсе потерять из виду целую ветвь рода? Мечтал найти хоть какой-нибудь способ связываться с ним и узнавать, как он живет, как у него дела, как поживают внуки и правнуки?.. Ты гнал от себя эти мысли, как напрасные надежды, но ведь где-то в глубине души — хотел? Получи. У поворота Макс немного замешкался, но сворачивать не стал, а направился дальше вниз. Может, конечно, оказаться, что Диего просто так спал, но все же со стороны очень похоже на бред. И если это так, надо воспользоваться случаем: в Лабиринте найти его будет куда легче, чем в снах. Так что начинать поиски лучше там, где искать проще. Что же с ним теперь делать? Вот найдет он свое дитятко — свеженького переселенца, в шоке, в истерике и в депрессии, хорошо если не опять в состоянии помешательства. Смерть с переселением почти сразу же после неожиданного вдовства — это слишком для такой неустойчивой психики, что бы там ни рассказывал Дэн насчет гибкости и прочности. Хорошо, это работа для Дэна, может, и впрямь сумеет привести в чувство и не дать сломаться снова. Если успеет освободиться раньше, чем станет поздно. А дальше что? Легализовать через родное агентство? Благо там никому не надо объяснять, что такое переселенец и откуда они берутся. И все знают, что дед Макс в молодости случайно размножился и выросло у него вот такое чудо, не ведающее о своем происхождении. А теперь вот оно умерло и к нам перебралось — все волшебные эффекты перемещения налицо, никаких сомнений возникнуть не должно. Но ведь никто не даст гарантии, что сам Диего в таком состоянии сумеет достоверно прикинуться, будто и впрямь ничего не знает и впервые слышит. А если даже все пройдет гладко — он все равно станет слабым звеном в Семье. Любой, кому захочется насолить Максу лично или Семье в целом, может обращаться в любое время. Идеальный объект для провокаций. Никому ничего не говорить, тайком вывезти с помощью эльфов на Бету, к дяде Молари и прочей родне? Там его и в равновесие приведут, и научат всему, что нужно, вот только с легализацией могут возникнуть проблемы. Объяснишь, кто это, — возникнет вопрос: почему до сих пор молчал и прятал, и как вообще человек вдруг на Бету попал, минуя таможню? Попробуешь выдать за другого родственника — тоже могут найтись люди, знающие Диего в лицо, которые видели его прежде на Дельте, да и после перемещения он наверняка успел где-то показаться и с кем-то вступить в контакт, раз не бродит по улицам и не сидит в психушке, а живет в чьем-то доме. Наверняка какая-нибудь одинокая сердобольная женщина подобрала, поддавшись волшебному эффекту благословения Эрулы… Лабиринт постепенно приобретал форму подвального помещения — с той лишь разницей, что нормальный подвал не бывает таких размеров и имеет границы. Этот же границ не имел. Те сантехнические коммуникации, в которых встретились прошедшим летом три поколения ветви Кирин, он напоминал слабо, но Макс все равно чувствовал себя неуютно. Бесконечные повороты, ряды неизменно запертых дверей с красноречиво зарешеченными окошечками, крошечные каменные комнатушки, кои просматривались сквозь эти решетки, — все недвусмысленно указывало на то, что мэтр идет по тюремным коридорам, а подобные мрачные места куда вернее способны портить настроение, пусть даже сам в них отродясь не попадал. Уловив вдалеке незримое присутствие кого-то знакомого, Рельмо уже без особых затруднений двигался в направлении замеченного «маячка» и все больше утверждался в подозрении, что находится на верном пути. Подземелья, камеры и разнообразные палачи наверняка относились к «любимым» кошмарам товарища Кантора, и не обязательно быть специалистом, чтобы понять столь простую истину. Скорей всего, в одном из таких каменных закоулков и найдется искомый товарищ в каком-нибудь плачевном и неприглядном виде и будет потом адски стыдиться своего бреда… — Эй! Кто-нибудь! Хоть кто-то здесь есть? — донеслось из дальнего конца очередного коридора. — Да выпустите же меня отсюда! Голос, взывавший о помощи, срывался от боли и сопровождался невнятным глухим стуком, словно лупили кулаком по чему-то цельному и устойчивому. И был этот голос чем-то знаком, но на хриплый баритон Диего совсем не походил. Видать, обманулся старый мэтр, приняв «что-то знакомое» за объект своих поисков. Да, он, несомненно, узнает этого крикуна, увидев воочию, но не его он искал, и еще вопрос — сможет ли ему чем-то помочь… Шагов через сотню Рельмо все-таки вспомнил этот голос и подивился — как можно было сразу не узнать? Наверное, никогда прежде не слышал, чтобы его величество так истошно вопил, вот и не догадался… Но, во имя двуликих богов, что он здесь делает? «Если он опять загремел в подвалы, — сердито подумал Рельмо, на ходу прикидывая последствия нового провала авантюриста Шеллара, — я его просто прибью. Чтоб не мучился. Шпион недоделанный. Или запру здесь покрепче и привяжу к чему-нибудь монолитному». В очередной раз влипший в неприятности король обнаружился в укромном тупичке за прочной дверью без всяких окошечек и был искренне обрадован появлением нежданного спасителя. О кровожадных планах на свой счет он, понятное дело, не догадывался. — Мэтр, как хорошо, что вы меня нашли! — Разумеется, он перешел к делу не здороваясь, как частенько поступал, если находил дело неотложным. Даже болезненные нотки в голосе почти успешно пригасил, изо всех сил стараясь не позориться. — Я был бы вам невероятно признателен, если бы вы помогли мне освободиться от этого предмета… Упомянутый предмет, который, собственно, и не позволял Шеллару покинуть неуютные стены подземелья, отдаленно напоминал «испанский сапог», плотно охвативший ногу до самого колена. Судя по виду, весила эта конструкция немало, а при попытке сдвинуться с места причиняла невыносимую боль. Один из восьми болтов упорный король уже открутил голыми руками, невзирая на то, что гайки выглядели так, словно их затянули намертво ключом, а потом дали как следует заржаветь. При должном старании к завтрашнему вечеру управился бы и с остальными, но его величество, как всегда, куда-то торопился и, похоже, намеревался припахать проходящего мимо придворного мага для ускорения процесса. — Для начала позвольте поинтересоваться, что ваше величество изволит здесь делать? — с мрачной иронией вопросил Макс, оглядываясь по сторонам. Сейчас ему пригодились бы какие-нибудь инструменты, хоть тот же гаечный ключ. И если король их не нашел, будучи полным невеждой в хитроумных правилах иных реальностей, то человек Лабиринта, если ему требуется, должен лишь разглядеть их в каком-нибудь укромном месте… — Вас что, все-таки разоблачили?