Водитель ушёл, неуклюже запирая за собой дверь, а Матильда понесла для Эндрю кофе в гостиную. Тот, уже полностью погруженный в интернет-пространство, что-то искал в его закромах. — Ну что, — повеселев после экскурсии по дому и поняв, что крыс и другой живности действительно нет, спросила Мотя, — давай раздобудь мне адрес личного секретаря и друга детства, и я пойду тоже приносить пользу команде. Матильде и правда хотелось сделать что-то большее, чем бутерброды и кофе. Ей снова захотелось почувствовать себя нужной и полезной, как тогда, полтора года назад. Как всё-таки хорошо, что в её жизни встретился этот чудесный профессор психологии Савелий Сергеевич Штольц, превратив скучную рутинную, да и вообще во всех отношениях серую жизнь педикюрши, живущей с родителями и двумя старшими сёстрами в хрущёвке, в красочный праздник. Позволил ей почувствовать себя особенной, не такой, как её родители, а уж тем более её старшие сёстры, просидевшие на продавленном диване у телевизора всю свою неинтересную жизнь. — Подойди сюда, — сказал Эндрю, и в его голосе звучала растерянность. Мотя заглянула в экран компьютера и чуть не расплакалась. — Ну что, — вздохнула она. — Звони шефу, похоже, я осталась без работы. Глава 14 Зубы надо лечить вовремя — Мне кажется, красавица Кристина нам что-то недоговаривает, — сказала Зинка, поговорив с Эндрю по телефону, — оказывается, двое людей, что погибли вместе с Даниилом и Варварой Важновыми, проживали здесь, в этом доме. — А вот это интересно, — поразился Алексей. — Представляешь, Эндрю собрался узнать для Моти их адреса, и выяснилось, что Плаксина Марьяна Васильевна проживала с семьёй Важновых вот уже пятнадцать лет, ровно столько, сколько служит личным секретарём, а друг детства Мамочка Вениамин Игоревич — десять лет. Более того, они оба были здесь прописаны, то есть у них не было другого жилья. Что так связывало этих четверых? — Я бы даже не так поставил вопрос, какая тайна их связывала, — высказался Алексей. Комнату им выделили огромную, распределённую на две зоны, рабочую и спальню. Алексей занял рабочую, расположившись на огромном диване, а Зине оставил шикарную часть с двумя кроватями. — Да, — с досадой вздохнула Зинка, — в этот раз чересчур всё быстро, не успели даже собрать толком информацию. Значит так, ты иди к хозяйке и досконально ещё раз проведи опрос, желательно в рабочем кабинете хозяина дома, чтоб совместить приятное с полезным и просмотреть последние записи. Конечно, их все уже переворошили на сто раз, но, может быть, тебе всё-таки что-то бросится в глаза. Я же пойду говорить с домочадцами, потрусь немного на кухне, поговорю с прислугой, она всегда знает больше, чем может себе позволить. Мотю тогда отправлю к человеку из полиции. Не факт, конечно, что он ещё работает, и не факт, что поможет, но попытаться надо. Эндрю же я заставила раскопать счастливое детство этой четвёрки, как-то же они пронесли свою дружбу через всю жизнь, надо сказать, очень плотную дружбу и даже чересчур тесную, и при чём тут секретарь Плаксина, она старше их на пять лет. — А новенький где, как у него дела, отчитывался уже? — вдруг спросил Алексей, одновременно потемнев лицом, и глаза у него неприлично забегали. — Нет, пока никто не звонил, — ответила Зинка, отметив, что её зам спросил только про Феликса, не вспомнив даже про то, что новеньких двое. Зинке эти странности переставали нравиться и всё больше вызывали раздражение, как больной зуб, который ещё не болит, но никак не даёт забыть про себя, постоянно и монотонно пульсируя во рту. Глава 15 Опьянённая воздухом свободы — В данный момент нам не нужны официанты, — повторила равнодушно девушка администратор ресторана и отвернулась от назойливой девчонки. — Может, вам нужны певицы, — вспомнив про своего репетитора по вокалу, спросила Стася. Она так долго просила отца о свободе, так мечтала, чтоб он отпустил её, а оказывается, что она ни на что не способна. Сейчас на самом деле Стася не пыталась помочь странной группе дилетантов, сейчас она доказывала отцу, что способна выжить и без него и его стерильного мира. С утра Станислава повела себя малодушно, сказался перелёт и некомфортная дорога, но это была временная слабость. Вовремя Зина поставила её на место, Стася не только не обижалась на неё, но ещё и была ей безмерно благодарна. Провидение распорядилось так, что сейчас у Станиславы Роговой есть шанс доказать и отцу, а самое главное, себе, что она взрослая девушка, способная ответить за себя и самостоятельно распорядиться своей жизнью. — Нет, — вновь равнодушно ответила девушка администратор, рассматривая свой маникюр, — и певцы нам тоже не нужны, — и, усмехаясь, добавила: — Если, конечно, вы не поёте по-китайски. — Ну, может быть, на кухню помощник нужен, — решила испытать последнюю возможность Станислава, — мне очень работа нужна. Девушка оторвалась от столь интересного занятия и взглянула на Стасю с жалостью. — Ну иди на кухню спроси, может и возьмут, — проявила благородство блондинка и снова уставилась на свои ногти. Шеф-повар, вопреки стереотипам об их обязательной тучности, был стройный мужчина лет пятидесяти. Он выслушал жалостную историю о бедной студентке, которой очень нужна работа, чтоб прокормить себя, и взял её на кухню чистить овощи. С трудом переборов брезгливость, Стася, стиснув зубы, стала выполнять поручения шефа. Ресторан зажил своей жизнью, забегали официантки с подносами, на кухне всё завертелось и зашипело. На новенькую помощницу по кухне никто не обращал внимания, никто кроме шефа, который подходил периодически, смотрел на результат её работы, на порезанные в кровь руки и вздыхал, громко и выразительно. Причём вздохи с каждым разом становились более тяжёлые и расстроенные. После двух часов работы и разбухших от мозолей пальцев, Стася сняла кольцо, которое никогда не снимала, это было украшение мамы. Носила она его, как ни странно, не по поручению отца, она его носила в качестве талисмана. Ещё в детстве найдя его в шкатулке с украшениями, маленькая Стася залюбовалась. Это была птица, которая подняла крылья вверх, и казалось, что ещё секунда, и она упорхнёт в небо. Глядя на украшение, Стася представляла маму, молодую и красивую. В детстве она часто спрашивала отца: может быть, мама жива? Тот, не щадя молодую и неокрепшую душу, отвечал: нет, Стаська, чудес не бывает. — Обед, — прозвучало над кухонным пространством, и все как по команде выстроились в очередь. Люди, которые только что делали фуагра и филе рибай, сейчас стояли с протянутыми тарелками за мятыми макаронами и пресными котлетами. Выстроилась в эту очередь и Стася, уже мечтая выяснить всё, что ей поручено группой, и раствориться, чтоб больше никогда не притрагиваться к картошке, ну, по крайней мере, в сыром виде. И вот тут ей повезло, обслуживающий персонал, поглощающий котлеты, был очень разговорчив. Тема поднялась даже без участия Станиславы. Ничего нового в таком масштабе в ресторане пока не случилось, да если честно, и во всём приморском городе. Повара, официанты, уборщицы с удовольствием мусолили подробности, предположения и даже сплетни, которыми успело обрасти данное печальное событие. У кого-то родственники знали умерших, у кого-то работали в полиции, поэтому всё передавалось со знанием дела и из первых рук. Когда Стася дожёвывала отвратительную еду, которую в прошлой жизни она бы даже в рот не взяла, то уже знала всё и даже ещё немного больше нужного. Выдохнув, что её экзекуция морковкой и картошкой закончилась, она потихоньку прошмыгнула в заднюю дверь. Улица встретила её весенним тёплым солнцем и запахом моря. Это был такой сладкий вкус счастья, что Стася, не справившись с эмоциями, завизжала громко от удовольствия и пошла на запах моря. Она молодец, она выполнила задание даже раньше, чем предполагали её новые друзья, да и выяснила больше нужного, поэтому имеет право на прогулку. Страшно болели и горели порезы на руках, но она не замечала этого от эйфории, что плескалась у неё в душе. Набережная встретила Стасю сильным пронизывающим ветром, и хотя апрель уже вступил в свои права, но море ещё не собиралось отпускать холодный воздух. Он никак не остудил радость Стаси, и она, двигаясь по пустынной набережной, пошла в сторону дома. Вдруг Станислава увидела, как к ней с огромной скоростью бежит какое-то животное, когда оно приблизилось, Стася поняла, что это всего лишь кепка. А вдалеке за частью своего гардероба, решившей убежать, неуклюже спешил человек, и было видно, что он уже не верит в то, что вернёт обратно своё имущество. С присущей ей сегодня радостью и ловкостью она подхватила кепку и протянула подбегающему парню. — Спасибо, — тихо поблагодарил молодой человек. — Не за что, — улыбаясь во все тридцать два зуба, ответила Стася. Чувство свободы пьянило, ей хотелось осчастливить всех вокруг, — ты должен мне кофе, меня зовут Станислава, — сказала она растерявшемуся парню. На вид он был её ровесником, и Стася с ходу перешла на ты. — Пошли в шоколад, я отдам долг, — улыбнулся он ей в ответ и показал на кафе, стоящее здесь же в пятидесяти метрах. Стася решила, почему бы и нет, парень был молодой и какой-то субтильный, его кучерявая голова и очки создавали образ ботана и не вызывали никакого опасения. День, солнце и кофейня, ведь именно об этом она мечтала, сидя взаперти в огромном доме. — В моём распоряжении полчаса, и я не отказалась бы от латте, — сказала Стася, всё же придав значимости своему согласию. Парень, казалось, не ожидал положительного ответа от весёлой красотки и вдруг неожиданно сказал: — Там ещё изумительные вафли со взбитыми сливками. Глава 16 Как хорошо, что есть Манечки Тем временем Феликс и не думал идти в больницу, чтоб навестить случайную жертву, которой удалось выжить, оставив на потом все задания, данные ему в группе «Дилетант». Он не признался Стасе, но ему было плевать на всех, просто он умнее и не будет это явно демонстрировать, пока они ему нужны. Правда, была ещё одна причина — Зинка, девушка ему откровенно нравилась и своими огромными зелёными глазами, и ярко-рыжими волосами, но главное — характером. Феликс, глядя на неё, представлял своей ассистенткой, и картинка вызывала мурашки. Именно так и должно быть в его идеальном представлении, он и его рыжеволосая красавица-ассистентка, смелая и решительная. Феликс был уверен, что дядя, сейчас сидя на облаке, помогает любимому племяннику, иначе как можно оправдать такое случайное стечение обстоятельств. Нет, он планировал съездить в этот маленький город у Балтийского моря, но позже, когда поверят, что он ни при чём, когда проверят его и оставят в покое, года через два, не раньше. Когда убедятся, что он ничего не брал и понятия не имеет о местонахождении украденной вещи. Но сама судьба распорядилась иначе, не сам, а под прикрытием этого агентства он попал туда, куда ему было нужно, а это значит, справедливость на его стороне. Адрес Феликс помнил наизусть, повторяя его три года каждый день как молитву. Но закрытая дверь ответила ему тишиной квартиры. Он просидел на грязной лестнице возле двери, прислушиваясь к шорохам старого дома, который сменил не одно поколение людей, около пяти часов, не отходя даже попить. На него стали коситься соседи, а старушка, живущая напротив, вообще отказавшись ответить о нахождении своих соседей, стала грозиться вызвать полицию. После того как бдительная соседка спросила Феликса, кого он ищет, и не получила внятного ответа, то другого развития событий бойкая бабулька уже не видела. Не помогли ему ни врождённое обаяние, ни цирковой опыт общения с людьми. Дело в том, что Феликс действительно не знал, кто ему нужен, он знал только адрес. Ну ёще и пароль, дурацкую строчку из забытой песни. Сейчас, после многочасового сидения в грязном подъезде, ему показалось, что всё это полный бред. Всё, что он надумал себе там, в страшном и тоскливом месте, всё, что заставляло его не падать духом и сочинять новые номера для программы, это всего лишь больное воображение друга Севки. Злость накрыла его с головой, возможно, первый раз с того страшного момента, когда он понял, что не заплатят, когда пришли полицейские и все надежды спасти Николая рухнули. В больнице пузатый охранник лениво сказал Феликсу, что время приёма закончилось, приходи, милок, завтра. На все уговоры мужчина реагировал отказом, а после того как Феликс переборщил с нажимом, пригрозил полицией. Решив, что сегодня не его день, ещё чуть-чуть его телодвижений, и встреча с полицией будет точно гарантирована, Феликс вышел во двор больницы и уселся на скамейку. Ему следовало подумать, успокоиться и решить, что в своё оправдание говорить новым товарищам по расследованию, вернее тем, кто себя таковыми считает. После своего фиаско у запертой двери старой пятиэтажки наступившая пустота и разочарование в душе всё больше склоняли бросить новых знакомых, развернуться и улететь. По мере того как злость проходила, становилось понятно, что Феликс не в силах сейчас это сделать. Деньги за работу агентство обещало не огромные, но всё-таки немалые. Возможно, если объединить их с теми, которые достались от продажи квартиры Николая, получится небольшая программа. Конечно, это будет не мировое шоу, о котором мечтал, но ведь можно начать с малого. Устроить небольшие гастроли со своим шоу по городам нашей бескрайней страны, подкопить денег и уже потом сделать всё так, как мечталось. Были ещё две причины, которые не давали ему просто так взять и уйти: первая — это Стася, молодая, неприспособленная к жизни. Феликс проникся к ней и сейчас считал, что не вправе бросить девушку здесь одну, ведь благодаря Феликсу она попала в эту, он ещё не понял, плохую или хорошую компанию. Ну и как итог и последний аргумент, чтоб остаться, была красивая девушка Зина. Это непонятное то ли чувство, то ли желание было не внятным, а только формировалось внутри, по приказу души заставляя находиться с ней рядом. Феликс понимал, что ещё есть шанс не дать этому чувству распуститься, словно сорвать цветок в бутоне, лишив его радости цветения, понимал и не хотел этого делать. Решено, придётся остаться и довести до конца то, во что он опять вляпался. Сейчас было необходимо придумать версию, где он целый день болтался и почему не встретился со свидетельницей. Расстроенная медсестра, вышедшая покурить из двери чёрного хода больницы, одним своим видом дала надежду всё-таки не врать. Не то чтобы он был поборником правды, просто Феликс привык врать только по-крупному, не размениваясь на мелочи. Призвав всё свое обаяние, которое он не растерял, сидя три года на грязной шконке, Феликс выдохнул и подошёл к отдыхающей, видимо, после праведных трудов девушке. — Холодная у вас весна, — сказал он, сняв шляпу и пытаясь выдавить самую сногсшибательную улыбку, какая была припасена в его арсенале. — Да, в этом году прохладно, — затянувшись сигаретой, ответила недовольная девушка, оглядывая Феликса с ног до головы. — Как думаете, я замёрзну до утра под окнами больницы? — спросил он. — Думаю, однозначно, — видно, девушка оценила его и теперь улыбалась более откровенно. — Разрешите представиться: Феликс Есупов, артист московского цирка, — сказал гордо он, приврав немного место работы. Хотя, тут же оправдывался он сам перед собой, когда-то ведь он и вправду там работал, оттого враньё не чистое и не наказуемое. — Маня, — ещё более внимательно вглядываясь в него, представилась медсестра. — А вы кто в цирке? — зачем-то уточнила она. — Я фокусник, факир, просто волшебник, — на этих словах он заученным жестом вытащил у неё из-за уха конфету, которую ещё вчера в «избе» на всякий случай положил в карман. Феликс отдал её ошарашенной девице и сделал цирковой комплимент, профессионально и красиво поклонившись ей. — А почему вы собрались ночевать под окнами больницы? — спросила Маня, положив тут же конфету в рот и уже полностью проникнувшись к молодому человеку. — Понимаете, Манечка, мне нужно было проведать троюродную сестру моего друга. Я был по делам в вашем городе и клятвенно ему пообещал. Бедняжка лежит у вас в больнице. Вечером у меня самолет, но теперь, видимо, не получится. Я человек чести, а потому привык выполнять свои обещания. — На этих словах он вдруг испугался, что переборщил с пафосом, но, глядя на распахнутые глаза девушки, понял, что всё прошло отлично. — Да, часы приёма окончены, — согласилась медсестра Маня, одновременно соображая, что же можно сделать для такого приятного молодого человека. — А как зовут сестру вашего знакомого? — решила уточнить она. Феликс залез в карман и, вытащив оттуда листок, прочитал: — Берёзовая Мира Михайловна. — А, так я знаю её, — заулыбалась Манечка, — это наша местная знаменитость. Её, кстати, сегодня из реанимации перевели в палату в соседнем отделении.