Тампль — резиденция ордена тамплиеров в Париже Май 1306 г. Магистр ордена тамплиеров Жак де Моле смотрел в окно. Как быстро и могущественно разросся их замок. После потери Иерусалимского храма именно Тампль стал сердцем и мозгом всего ордена. Когда-то Людовик VII выделил для молодого ордена бедных рыцарей Христа и храма Соломона участок на правом берегу реки. Тогда никто не предполагал, каким он станет, а потому сей подарок был по классическому «на тебе, Боже, что нам не гоже». Участок был болотистый и неказистый, теперь же благодаря трудолюбию, да и, чего скрывать, деньгам ордена тамплиеров это был город в городе. Пятидесятиметровая башня Тампля, из которой сейчас наблюдал за своими братьями магистр, и вовсе была самым высоким зданием в Париже. По центру замка красовалась церковь, выстроенная по образу Храма Гроба Господня в Иерусалиме. Вокруг замка уже вовсю разрастался жилой район. Строились лавки, конторы, склады. Что-что, а торговать тамплиеры умели не хуже, чем воевать, и всякий, кто понимал это, старался быть как можно ближе к ордену. Ведь в сам орден вход был не для каждого. Да, здесь приветствовалось равенство и братство, но стать одним из тамплиеров мог только избранный. Одни это заслуживали в бою, другие своим умом, но были и такие, которые заслуживали это гордое звание своей жизнью. Таким был и Андре де Бланшфор, честный и справедливый, смелый и бесстрашный, а главное, он был готов защищать веру с оружием в руках, что доказывал не раз на деле. В ордене не очень приветствовались люди, имеющие семью, но, несмотря на то что Андре имел жену и трёх сыновей, он доказал своё право называться бедным рыцарем и получил свой коричневый плащ по праву, белый же позволялся только рыцарям, давшим обет послушания, целибата и бедности. Жак дружил с Андре простой человеческой дружбой, несмотря на своё звание и братство. Он видел в нём настоящего рыцаря, с такими качествами души, каких сейчас не хватало уже многим членам ордена, и потому очень тяжело воспринял его уход. Это была ещё и личная потеря, которая унесла частицу его души. Возможно, поэтому, когда Жаку стал необходим проверенный человек, он вспомнил про супругу дорогого друга — Эрменгарду де Бланшфор. — Магистр де Моле, — в комнату вошёл личный помощник и, не поднимая головы, сообщил: — Она пришла. — Проводи её сюда, — не поворачиваясь и не отрывая взгляда от кишащих как муравейник торговых рядов, распорядился магистр и уточнил: — Проверь, чтоб её никто не заметил. Башня была тем самым местом, где это можно было сделать без труда. Ещё при строительстве был проложен подземный ход из торговой лавки у стен Тампля. Владел ею человек, безмерно обязанный и преданный храмовникам, и с искренней усердностью и честностью отрабатывал этот долг. В принципе, Жак де Моле верил всем своим братьям, но сейчас речь шла о высшей степени доверия, о высшей миссии ордена тамплиеров. Лёгкая поступь приблизилась и затихла, Эрменгарда, зайдя в комнату, не решалась потревожить великого магистра. — Рад приветствовать тебя, вдова моего друга. — Жак не мог оторвать взгляд от торговых рядов внизу, ощущение, что все люди — песчинки на этой огромной планете, не покидало и придавало этой минуте ещё большую важность. Эрменгарда молчала, не понимая, как ей реагировать, подойти, ответить или проникновенно молчать. После смерти мужа она не видела Жака де Моле ни разу и не ждала от сегодняшней встречи ничего хорошего. Дело в том, что обычно при смерти мужа орден забирал всё у его жены и детей, оставляя лишь самую малость, чтоб они не умерли от голода. Но с Эрменгардой поступили иначе, всё, что принадлежало её мужу, оставили ей и сыновьям. Она не верила в это, до сих пор каждый раз вздрагивала, слыша, как непрошеные гости стучатся в их дверь. Ей казалось, что орден одумается и всё же лишит её неположенного наследства. Вот и сегодняшняя просьба прибыть тайно в Тампль показалась ей началом конца. — Был ли орден добр к тебе и к твоим сыновьям после смерти Андре? — задал ей вопрос великий магистр, лишь подтвердив её опасения. — Более чем, — покорно ответила Эрменгарда. — Готова ли ты отплатить ордену тем же и послужить верой и правдой? — Моя жизнь полностью принадлежит вам и братьям за то, что вы были добры ко мне и к моим сыновьям, — подтвердила свою покорность женщина. — Готова ли ты послужить Богу? — спросил Жак де Моле и резко повернулся к ней. — Я жизнь готова отдать на услужение Господу нашему, — не поднимая глаз, ответила Эрменгарда и перекрестилась. — Знаешь ли ты, зачем был создан наш орден Гюго де Пейном? — словно учитель ученика, спросил магистр женщину, по-прежнему стоявшую преклонённой перед ним. — Орден бедных рыцарей Христа был создан для защиты паломников на святой земле, — отвечала Эрменгарда, — чтоб охранять от бандитов дорогу от побережья к Иерусалиму. — Это версия для всех, но есть и другая — правдивая, для избранных, — вздохнув, перебил её великий магистр, и женщина в удивлении подняла на него глаза. — На самом деле у ордена была более ответственная миссия, мы должны были найти в храмовой горе священный артефакт — святой Грааль. Эрменгарда была в ужасе, но не из-за тайной миссии ордена, а из-за того, что ей, простой смертной, сейчас открывается страшная тайна, а такие тайны губят любого, кто к ним прикоснётся. — Мы долго вели свои раскопки, но святой Грааль так и не нашли, — продолжал свой рассказ Жак де Моле, расхаживая по небольшой комнате башни. Здесь он соврал, но не надо было этой бедной женщине, на которую он и так собирался повесить непосильный груз, знать больше, чем полагалось, — зато мы нашли другую, — продолжал свой рассказ Жак де Моле, — возможно, более могущественную реликвию сразу трёх религий мира: иудаизма, христианства и ислама. И каждая религия хотела бы её иметь у себя. Теперь же истинное предназначение ордена стало оберегать её. Потому как она обладает сверхъестественной силой. И даже наделяет практически безграничными возможностями. Поэтому именно мы, бедные рыцари Христа, должны охранять его от посягательств любых правителей. Ибо нет и не может быть никого на земле, равного Богу. Произнося эту речь, великий магистр словно забыл, зачем он здесь, он будто бы разговаривал с Богом, что-то обещая клятвенно тому. — И хоть сейчас вокруг спокойно, но высший Сионский орден сообщил нам, что надвигается смута. Я не могу более хранить реликвию в Тампле, я чувствую, что скоро он не будет настолько безопасен, как сейчас. Хоть и уверен, что справедливый Бог поможет своим служителям, но не могу рисковать святыней. Её надо перевезти подальше, в Восточную Пруссию. Там есть проверенные братья, и они помогут спрятать её, но если в путь отправятся рыцари тамплиеры, то это может стать подозрительно и позже могут пойти по их следу. Поэтому я принял решение: святыню туда отвезёшь ты со своими сыновьями. Пообещай мне до последнего вздоха хранить верность ордену и даже ценой жизни охранять порученное тебе наследие. — Мой муж говорил, что приказ магистра всегда должен быть выполнен, обязательно и без задержек, так, словно сам Христос приказал это, — ещё больше склоняясь в поклоне, сказала Эрменгарда, — я клянусь за себя и за своих сыновей, что мы выполним миссию или умрём за нее. — Ступай, — ответил Жак де Моле, словно устав от разговора, — тебе сообщат о времени. Уже когда Эрменгарда возвращалась по подземному туннелю, воспроизводя в голове разговор с магистром, то поняла, что Жак де Моле так и не сказал, какую же всё-таки реликвию ей с сыновьями поручили перевезти в медвежий угол Европы, в холодную и дождливую Восточную Пруссию. Глава 2 Пароли дело такое, о них следует договариваться отдельно В гостиной «избы» сидела молодая и очень красивая девушка, этакая пантера. Про таких говорят «дорогая женщина» в прямом смысле этого слова. Она была очень красивой и, самое главное, точно знала об этом. Это была классическая жена миллиардера, каковую представляют себе простые обыватели. — И вот так сидит и не уходит, — продолжал вводить Зинку в курс дела Алексей. — Всё было как всегда, сначала она позвонила, сказала, что ей рекомендовал нас Гущин, ну помнишь дело о слежке три месяца назад. Мужику казалось, что за ним следят, а все вокруг, включая нанятых детективов, считали его сумасшедшим. Но мы выяснили, что он прав, и это было дело рук его маленькой падчерицы. — Да-да, — словно вспоминала Зинка, вглядываясь в гостью через тайное стекло. Как только она поняла, что делать офис из квартиры неправильно, а Эндрю, придя к ним в команду, затребовал множество техники и пространства, решение пришло само. На заработанные к тому времени деньги Зинка приобрела маленький деревянный домик, затерявшийся во дворах панельных многоэтажек на востоке Москвы. Никто, ни администрация города, ни жители района Перово, так и не поняли, почему судьба сберегла это хоть и красивое, но всё же трухлявое сооружение. Когда ремонт был сделан, дом приобрёл вид русской избы, и не знающий человек мог подумать, что это музей русских национальных традиций. Внутри же и вовсе пришлось порядком вложиться в благоустройство. Первым условием было вот такое стекло с возможностью слышать и видеть, что происходит в приёмной. Тогда Алексей подшучивал над Зинкой, говоря ей, что она насмотрелась шпионских фильмов, но сейчас уже не раз смог оценить гений своего шефа. В гостиной оно смотрелось словно большой телевизор, а в комнате по соседству как огромное окно. Причём они слышали, как стучит чайная ложка о стенки кофейной чашки, а гостья не слышала ни звука из их комнаты. Она сидела и маленькими глотками пила кофе. Не нервничала, не дёргала телефон, не переживала, просто сидела, достойно держа голову на своей лебединой шее. — Ну так вот, — продолжил Алексей, он был правой рукой Зины и потому считал, что сейчас опростоволосился, — я адрес не давал, просто положил трубку, вежливо сказав, что убийствами, а тем более групповыми мы не занимаемся. — Адрес мог дать тот же Гущин, — вставил своё предположение Эндрю. В их маленькой банде он был самый немногословный, перенеся весь свой интеллект в мир компьютеров и интернета. — Гущина блокируем, — спокойно сказала Зинка ему, и Эндрю согласно махнул своей непослушной чёлкой. Прошло немного времени как детективное агентство «Дилетант» перешло по наследству к Зинаиде, но она, быстро поняв суть, уже стала прекрасным руководителем. Умела принимать решения и разговаривать с людьми так, что позже они не понимали, как эта маленькая хрупкая девчонка с веснушками могла столько из них вытащить. Они удивлялись, а Зинка точно знала, что это воспитание деда. Ей даже сейчас казалось, что и к её воспитанию профессор психологии применял свою, только ему известную методику, словно точно знал, чем ей придётся заниматься в будущем. «Знаешь, Зинка, — рассуждал он, попивая его любимое холодное белое вино, — люди любят в основном себя, но даже если не любят, то им ещё приятнее, когда интересуются их персоной. Поэтому если человек тебе нужен, если ты хочешь расположить его к себе, то искренне интересуйся им. Его мнением, жизненной позицией. По опыту скажу, даже те, у кого она отсутствует, придумают её на ходу и будут тебе после безмерно благодарны, даже сами не подозревая за что. Потому как именно своей жизненной позицией мы проявляем индивидуальность, чувствуем себя личностями, а ты им подаришь это внутреннее ощущение. Самое же главное, тебе это не будет ничего стоить, а процесс благодарности запустится». — Информацию на неё, — попросила Зинка, вернувшись мыслями в «избу», именно так хирург во время операции просит скальпель. Эндрю тут же протянул ей папку, словно ждал приказа. — И чего же ждёт в нашей «избе» эта настойчивая красавица? — спросила она, одновременно читая информацию, подготовленную на гостью. — Сказала, не уйдёт, пока не получит согласие на её расследование, утверждает, что ей обещали помощь, — видно было, что Алексей решил сейчас полностью положиться на своего шефа, которая, как он знал, способна на многое. В этот момент хлопнула входная дверь и на пороге появилась Мотя, нагруженная пакетами с ног до головы. — Шеф, ты уже здесь, — расплылась она в улыбке. Матильда по-прежнему была платиновой блондинкой с причёской каре, а вот образ леди с их совместной операции, который так тщательно для нее выбирал Алексей, — не прижился. Она вернулась к своим ярким вещам, цветным и экстремально коротким. — Классный шарфик, — вместо приветствия сказала Зинка Моте. — Тебе тоже понравился? — расцвела Матильда, словно получила приз. — Жалко, конечно, что малиновый, но мне кажется, голубое пальто и малиновый шарфик смотрятся загадочно. — Загадочно — это хорошо сказано, — задумчиво ответила Зинка, продолжая читать печатный текст, подготовленный коллегами. — В общем так, друзья, — закончив изучать досье на посетительницу, она обратилась к молчавшим до этого Алексею и Эндрю. — Пойду попробую переубедить нашу мисс совершенство и вернусь, а вы пока накрывайте праздничный стол. — По поводу чего? — растерянно спросил Алексей, будто от повода зависел вид стола. — Встреча старых друзей, — сказала Зинка. — Такой повод тебя устраивает? — Формально да, но такие расставания не празднуют, ты улетела два дня назад. С Мотей мы расстались сегодня за завтраком, и как оказалось, всего на час, а Эндрю вообще уже три дня ночует в «избе», кстати, что ты здесь делал? — Алексей, вы зануда, — спокойно констатировала сей факт Зинка и вышла из комнаты. — Она права, — вздохнула Мотя, глядя на мужчину своего сердца, — непонятно, как я с тобой живу, всё это проклятая любовь между Близнецом и Львом. Алексей хотел ответить своей возлюбленной, что именно он прощает ей многое, если не всё, но в гостиной начало происходить движение, и они замолчали, уткнувшись в стекло. — Здравствуйте, — произнесла Зинка с порога, только открыв дверь. Лицо её излучало любовь и мир во всём мире. С ней сейчас не только не хотелось ругаться. Зинку, словно доброго домашнего котёнка, хотелось погладить и поиграть с ней. — Как она это делает? — задал риторический вопрос Эндрю, глядя на работу своего шефа. — Растёт шеф, с каждым днём растёт, — согласился с восхищением Алексей, а Мотя расплылась в улыбке, глядя через стекло на Зинку. Группы дилетантов собирались из четырёх человек, в них обязательно есть логик — в их случае это был Алексей. Технарь — когда их свела судьба под именем Савелий Сергеевич Штольц, эта роль была отдана, естественно, Эндрю, мальчику, выросшему в семье математиков и половину своей жизни проживающему в сети. Администратор — с работой которого неплохо справилась Зинка, но Моте выпала самая сложная должность «Дилетантов», она была эмпат. Сейчас, когда они сами подбирали людей, то поняли, насколько сложно найти настоящего эмпата. Человека, который будет понимать других людей как себя и вести расследование в нужное русло на одних лишь эмоциях. По-хорошему именно на эмпатах и их умении чувствовать людей, сопереживать и стремлении помочь строилась система «Дилетант». Мотя была стопроцентным эмпатом. Сейчас, когда удавалось найти хоть наполовину похожего персонажа, это была победа, но такие как Мотя, которые могли вот так улыбаться, пока не попадались. — Матильда, — не выдержал Алексей, глядя на её такую искреннюю улыбку, — шеф работает, она не любит весь мир, не собирается осчастливить эту мадам, она просто работает. — Умеешь ты, Лёшик, испортить настроение, — скуксилась та, но обидеться не успела, потому как за стеклом стали происходить интересные события. — Ну я же вам уже объяснила, — в сотый раз повторила Зинка, и дружелюбие, которым она блистала ещё десять минут назад, начало трещать по швам, — мы просто этого не умеем. Убийство не наш профиль, даже если мы договоримся, возьмём гонорар, ваши деньги будут выброшены на ветер. Наша система не работает на схемы убийства. Вам лучше обратиться в другую контору. — Ну, он меня предупреждал, что так и будет, — вздохнула красивая девушка. — Кто? — всё так же улыбаясь, спросила Зинка, но даже невооружённым взглядом было понятно, что этот вопрос очень важен для неё. — Человек, позвонивший и рассказавший про ваше агентство, он настаивал, что мне помочь сможете только вы, — ответила посетительница, — и потом он сказал, если не подействует пароль «Знаешь, Зинка, я против грусти», — по-деловому сказала красавица, — тогда надо будет подключить тяжёлую артиллерию. Но только разговаривать я должна лично с Зинаидой Звягинцевой. — Я Зинаида Звягинцева, директор агентства «Дилетант», — представилась она запоздало, всё-таки сказывалась усталость от восьмичасового перелёта, смена часового пояса и, конечно, душевная боль, которую привезла с собой из Владивостока. — Я вам верю, — сказала девушка, — но хотелось бы доказательств, паспорт например. Зина достала из сумочки паспорт и показала посетительнице, та удовлетворённо махнула головой и, закатив глаза, вспоминая каждое слово, сказала: