— Тогда я не буду пытаться убедить тебя держаться подальше. — Хорошо, ведь я тоже хочу прикрыть тебе спину. Его черты расплываются в улыбке, настолько яркой, что мое сердце тает. — Прикрыть? — Я забочусь о том, что принадлежит мне. В тот момент, когда эти слова срываются с моих губ, я содрогаюсь. Улыбка Лу исчезает, и я зажмуриваю глаза, надеясь, что он не обидится. Такие мужчины, как он, которым нужны суррогаты, а не жены, не заинтересованы в обязательствах. Они, конечно, не любят, когда женщины объявляют их своей собственностью. — Прости. Это прозвучало неправильно, — я отдергиваю руку от его брови. Он хватает меня за запястье. — Твое? Жар вспыхивает на моих щеках и распространяется вниз по шее. Я бросаю взгляд в сторону и пытаюсь вырваться из его хватки, но она становится еще крепче. — Что ты сказала? — спрашивает он. — Что все вышло не так. Мне жаль. — А до этого... — Что я забочусь о том, что принадлежит мне? — бормочу я. — Лу, ты должен мне поверить. Я ничего такого не имела в виду. Его дыхание учащается, а черты лица становятся хмурыми. — Тогда что же ты имела в виду? — Это были напряженные дни, и с тобой я ближе, чем с кем либо. Ты единственный человек, не связанный со мной кровным родством, которому я могу доверять. И ты мне чертовски нравишься. Ты мой... — я качаю головой. — Кто? — Друг, ясно? Я бы хотела стать больше, но знаю, что ты не заинтересован в отношениях... — Хелен. — Прекратить бредить? Черт. Прости. — Хелен. — Что? — После смерти Танатоса мы с тобой поговорим. Мой желудок сжимается от ужаса, и я зажмуриваю глаза. Я должна ему почти четыреста тысяч фунтов. Пессимистичная часть меня, которая все еще болит от того, что меня продал собственный муж, задается вопросом, не думает ли он, что я веду себя так дружелюбно, дабы уговорить его простить эту часть долга. — Лу, не думаю... — Сосредоточься на предстоящей задаче. Я делаю глубокий вдох. В каком-то смысле перспектива разговора с Лу пугает не меньше, чем встреча с Танатосом. Я практиковалась в стрельбе по движущимся мишеням и знаю достаточно о кинжалах, и у меня будет подкрепление. Последствия будут страшнее, потому что я не знаю, чем закончится эта история с Лу. — Хорошо, — говорю я, мой голос напряжен. — Сосредоточусь на сегодняшнем вечере. Мы проводим вторую половину дня, обмениваясь поцелуями под деревом, как будто они будут последними. Листья шелестят под легким ветерком, который ласкает наши тела, а я провожу руками по его груди. — Хотел бы я увидеть, как ты выглядишь в этот момент, — шепчет он в поцелуе. Отстранившись, я прижимаюсь к его лицу. — Не спеши. Доктор уверяет, что тебе скоро станет лучше. Лу запускает пальцы в волосы на моем затылке и притягивает к себе для еще одного поцелуя, такого головокружительного, что я едва могу дышать. Когда он углубляет поцелуй и укладывает меня на покрывало для пикника, я не могу не заметить, что он никак не реагирует. Он пессимистично смотрит на восстановление своего глаза или хочет отослать меня после смерти Танатоса? От одной мысли о том, что я его покину, у меня на глаза наворачиваются слезы. — Черт, — рычит он, обхватывая руками мою грудь. — Я хочу тебя так сильно, что мне больно. Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям и пытаюсь раствориться в этом моменте, хотя его слова могут означать что угодно. Он хочет мое тело, потому что я в точности соответствую его вкусу, или он хочет меня? Все, что он говорит, так двусмысленно. Его рука спускается к моей талии и движется, чтобы погладить между ног, но тут он обнаруживает, что на мне нет нижнего белья. Со стоном он проводит пальцем вверх и вниз по моей влажной щели. — Без трусиков? — Какой смысл, если ты всегда срываешь их, как животное? — спрашиваю я. Его глубокая усмешка наполняет мое сердце теплом. Мне нравится его смешить. Мне нравится доставлять ему удовольствие. — Ты такая мокрая для меня, — его пальцы двигаются по моему клитору медленными, дразнящими кругами и доводят до грани безумия. — Такая чертовски горячая. Я хочу зарыться в твою киску. — Лу, — стону я, мое тело содрогается от потребности, настолько глубокой и настоятельной, что я не могу ее сформулировать. — Тебе ведь это нравится, нет? — бормочет он, его горячее дыхание касается моего уха. — Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так. — Да, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Один из его пальцев обводит вокруг моего отверстия, отчего я покрываюсь испариной. Качаю бедрами, умоляя его войти в меня, когда он проскальзывает внутрь. Палец больше и толще, чем у Сайласа, и такой длинный, что его кончик задевает мою шейку матки. Лу добавляет еще один, обеспечивая восхитительное растяжение, вводит и выводит, пока я не оказываюсь на грани срыва. — Так туго, — стонет он и меняет движения. Подушечка одного пальца трется взад-вперед о чувствительную точку. Я выгибаюсь навстречу ему, пальцы ног подгибаются, глаза закатываются к затылку. Удовольствие острее, чем обычно, и интенсивнее, и я понимаю, что он нашел мою точку джи. — Лу, — стону я, впиваясь пальцами в его спину. — -не там. Его пальцы замедляются. — Почему? — Это моя... — мои глаза зажмуриваются. — Это моя... если будешь продолжать ласкать меня там, я могу излиться. Его глубокий стон отдается в моем теле, только усиливая жар. Он возобновляет поглаживания и рычит: — В этом весь смысл. — Но я же все намочу! Лу насмехается и опускает свое лицо между моих ног. — Об этом я сам побеспокоюсь. Я закрываю глаза рукой, не в силах смотреть. — Хорошая девочка, — говорит он, его пальцы с изысканной медлительностью ласкают это место. Его язык проводит по моему клитору взад-вперед, добавляя силы к ощущениям, уже захлестнувшим меня с головой. Моя голова мотается из стороны в сторону, дыхание становится учащенным. Это слишком, но я не хочу, чтобы это прекращалось. — Вот так, Хелен, — говорит он, теребя мой клитор. — Давай. Кончи для меня. — Я не могу, — говорю я, мышцы напрягаются. — Сделай это, — рычит он. — Сейчас же. Палец на точке джи продолжает свои нежные поглаживания, уже подталкивая к краю пропасти. Затем его губы обхватывают мой клитор и посасывают. Тепло распространяется по внутренней стороне моих бедер, и покалывание в животе усиливается. Давление нарастает, пока что-то внутри не трещит, бедра приподнимаются над одеялом. Мощный прилив эйфории захватывает меня, заставляя выкрикнуть его имя. Расплавленный экстаз обрушивается на мои чувства, как цунами, смывая все мысли. Все, что я могу сделать, — это пережить бурю наслаждения с его именем на губах, как со спасательным кругом. Пальцы Лу продолжают медленно двигаться, растягивая оргазм, пока волны не превращаются в легкую рябь, а последние остатки конвульсий не улетучиваются. Я падаю на одеяло, обессиленная и полностью удовлетворенная. Лу целует меня в бедро.