* * * Пролог В черных горах, во мраке румынской ночи, в глубине холодных темных вод древней реки Олт пели речные ведьмы: Дочь Мерроу, пробудись, Детство отринь навсегда. Сон умрет, и кошмар придет, Проснись, дитя, открой глаза. Старшая, баба Вража, наблюдала за синим водяным огнем со своего места в тени, ее глаза горели упорством и тревогой. – Vino, un rau. Arata-te, – бормотала она на своем древнем наречии. «Приди, темный. Покажись». Восемь собравшихся вокруг водного огня ведьм продолжали свою песнь. Держась за руки, они плыли по кругу против часовой стрелки, их сильные хвосты ритмично рассекали воду. Избранная, дочь Мерроу, Конец настает, твое время пришло. Песок утекает, мы чары плетем, Еще чуть-чуть – и песнь допоем. – Vin, diavolul, vin, – взвыла Вража, придвигаясь ближе к кругу. – Tu esti langa… te simt. «Приди, темный, приди… Ты близко… Я чувствую твое присутствие…» Водный огонь вдруг взметнулся вверх, пламя извивалось, точно языки змей. Ведьмы склонили головы, крепче сжали руки друг друга. Потом одна из них, самая молоденькая, закричала и сложилась пополам, как будто испытывала сильную боль. Вража знала, что это за боль: она разрывает тебя изнутри, как острый серебряный крюк. Старуха подплыла к молодой ведьме. – Борись, draga![2] Будь сильной! – Не… не могу! Это слишком! Боги, помогите мне! – стонала молодая ведьма. Ее серая в крапинку кожа цвета речных камешков побледнела, хвост конвульсивно молотил из стороны в сторону. – Борись! Нельзя разрывать круг! Йеле не может дрогнуть! – закричала Вража. Издав душераздирающий вопль, молодая ведьма вскинула голову и снова запела. Как только ее голос слился с общим хором, в водном огне заплясали разноцветные вспышки, закружились, слились и сложились в единую картину: погребенные под толщей воды бронзовые ворота, покрытые ледяной коркой. Раздался какой-то звук, словно тысяча голосов шептала: Шокорет… Амагитор… Апатеон… Что-то пошевелилось за воротами, будто пробуждаясь от долгого сна. Неведомое существо обратило безглазое лицо к северу и засмеялось. Шокорет… Амагитор… Апатеон… Вража подплыла вплотную к водному огню. Она крепко зажмурилась, чтобы не видеть светящуюся в огне картину. Не видеть зло, страх и надвигающийся кровавый прилив. Она собрала все силы, все, что имела, и вложила всю себя в магию. Ее сильный голос взвился над остальными звуками, перекрыв шепот, потрескивание льда и низкий, булькающий смех: Дочь Мерроу, найди пять храбрейших, Надежду во мраке хранящих. В одной из них свет яркий горит, В другой пророческий дар говорит. А третья, еще не обретшая веры, Покамест путь лжи выбирает неверный. Решимость горит у четвертой в очах, Песни всех тварей у пятой в устах. Объединясь, талисманы найдите, Достояние шести древних правителей. Единение талисманов немыслимо, Если в руках они злобных, завистливых. Лишь битва света и тьмы завершилась, Мерроу их сокрыть поспешила. Ибо вместе они открывают ту клетку, Где дух разрушения заперт навеки. Придите скорей от рек и морей, Станьте душою и сердцем едины, Не то погубит злодей Аббадон Всех жителей вод и все воды мира! Тварь за решеткой завизжала от ярости и метнулась к воротам. Она грянулась о прутья с такой силой, что ударная волна прошла через водяной огонь и накрыла ведьм. Удар оказался настолько сокрушителен, что круг едва не распался, но ведьмы быстро пришли в себя. Тварь стремительно просунула лапу между прутьями решетки, будто хотела дотянуться до Вражи, пробить ее грудную клетку и вырвать сердце. Водный огонь взметнулся еще выше, а потом внезапно погас. Тварь исчезла, в реке стало тихо. Одна за другой ведьмы без сил опускались на дно. Они лежали на мягком иле, тяжело дыша, закрыв глаза, подмяв под себя плавники. Одна лишь Вража по-прежнему держалась на плаву на том месте, где только что кружился ведьмин хоровод. На морщинистом лице старухи проступила усталость, дряхлое тело согнулось. Пряди седых волос выбились из длинной косы и змеились вокруг головы, точно пара угрей. Старая ведьма продолжала петь одна, ее резкий голос пробивался сквозь толщу воды, в нем звучала решимость: Дочь Мерроу, стряхни сон с души, Пятерых найти спеши. Ничто уже не будет как прежде, Проснись, дитя, ты наша надежда. Ничто уже не будет как прежде, Проснись, дитя, ты наша надежда. Проснись, дитя…