* * * Лобов вернулся в офис часам к пяти вечера. Общение с Сухаревой оказалось очень полезным. Она подробно рассказала Лобову, как ей удалось поднять этот непростой, по сути, бизнес. Десятки поставщиков, всевозможные проверки разных инспектирующих инстанций сделали из неё настоящего аса своего дела. Лобов всё больше и больше проникался уважением к этой симпатичной женщине. Во время обеда в ресторане Татьяна Яковлевна, будто случайно, коснулась своим коленом его ноги. Она внимательно посмотрела на него, словно спрашивая о дальнейших действиях. Лобов сделал вид, что не только не заметил её прикосновения, но и не понял её взгляда. — Анатолий Фомич, — обратилась к нему Сухарева. — По-моему Ваша жена скоро должна рожать, не правда ли? — Правда, — коротко ответил Лобов. — Неужели у такого эффектного мужчины больше нет женщины, кроме жены? Что бы Вы мне сейчас ни говорили, я всё равно в это не поверю, — произнесла она. — Уважаемая Татьяна Яковлевна, Вы искусительница, — сказал Лобов. — И самое главное, что Вам это удаётся делать хорошо. Говорят, если человек талантлив, то талантлив во всём. Глядя на Вас, я бы не хотел быть Вашим врагом, а ещё больше — Вашим другом. Перед Вами сложно устоять, а падающего к ногам женщины мужчину всегда можно легко и красиво уничтожить. — Действительно, Вы интересный человек, — произнесла Татьяна Яковлевна. — Про Вас многое говорят в городе. Кто-то Вас считает бандитом, кто-то мальчиком на побегушках у Шигапова, а есть и такие, которые считают Вас будущим большим предпринимателем. — Ну, а Вы? Каким Вы видите меня в этой жизни? — Мне пока трудно судить об этом, я вас ещё недостаточно хорошо знаю. Мне нравятся Ваша бесцеремонность, Ваша напористость. Главное, у Вас есть харизма, Вы знаете, куда Вам шагать, Вы хорошо видите дорогу, по которой идёте. Хотелось бы, чтобы эта дорога имела своё логическое окончание, однако какое оно будет, всё зависит от Вас. После обеда, провожая Сухареву, Лобов не смог удержаться и выразил своё восхищение её автомашиной. Сухарева осталась довольна его комплементом и, садясь в машину, произнесла: — Анатолий Фомич, если Вам когда-то понадобится подобная автомашина, то Вы можете смело обращаться ко мне. У меня есть люди, которые таскают подобные из Германии. — Спасибо, Татьяна Яковлевна, я не забуду это предложение и думаю, что в ближайшее время я воспользуюсь Вашими связями и приобрету через них хороший автомобиль. * * * Месяц пролетел незаметно. Лобов всё больше и больше занимался вопросом выборов. Они мотались с Шигаповым по всему району, где тот выступал в школах и сельских клубах. Противники Шигапова тоже не сидели на месте. Особо отличался Мингазов, который в своих выступлениях всё чаще и чаще обвинял Шигапова в связях с криминалитетом. Он по ходу своего выступления часто придумывал различные истории, в достоверности которых не сомневался лишь он один. После одного из подобных выпадов в адрес Шигапова терпение последнего иссякло, и он вызвал к себе Лобова. — Анатолий Фомич, — обратился к нему Шигапов, — неужели у нас нет никакого компромата на этого Мингазова? Мне кажется, что он неадекватен, несёт на встречах с избирателями разную чушь, от которой уши сворачиваются трубочкой. — Просто так сейчас Вы его не заставите замолчать. Я здесь уже советовался с нашими юристами, и они рекомендовали Вам по этим фактам обратиться в суд. Вы нормальный и законопослушный гражданин и привыкли все спорные вопросы решать в суде. А пока суд да дело, мы его пуганём немного. — Анатолий, только без крови. Мне кровь не нужна. — Крови не будет, но напугать его — напугаем, — ответил Лобов. Они ещё посидели с полчаса, обсуждая различные вопросы, после чего Лобов откланялся и поехал к себе в офис. Утром Шигапов, как всегда, ехал на работу. Его внимание привлекла целая куча зевак, стоящих у дома, в котором проживал Мингазов. Приехав на службу, Шигапов связался по телефону с начальником городского отдела милиции. — Геннадий Алексеевич, сегодня утром я проезжал мимо дома Мингазова, около которого стояло несколько милицейских автомашин. Что там стряслось? — Да ничего существенного, Анас Ильясович. Ночью неизвестные облили его дверь бензином и, по всей вероятности, хотели её поджечь. Однако злоумышленников кто-то спугнул, и они скрылись. На месте мы нашли лишь обломки спичек, которыми они хотели запалить его дверь. Спички, по всей вероятности, были сырыми, и, как следствие, у них ничего не получилось. — Всё ясно, Геннадий Алексеевич. Наверное, это я ночью прокрался в подъезд и пытался устроить там поджог, такова, думаю, версия потерпевшего, — произнёс Шигапов и засмеялся. — Вы угадали, Анас Ильясович. Именно так трактует мотив этого преступления Мингазов. Говорит, что это дело Ваших рук. — А я и не ожидал от него ничего другого. Он, видимо, болеет, и многое выдаёт за реальность. В каждом своём выступлении твердит о разгуле преступности, о мафии, которая стремится проникнуть в государственные структуры. И Вы знаете, кто этот главный мафиози города? Это я. Я думаю, Геннадий Алексеевич, пора его ставить на место. Я сегодня подаю в суд на него за ложь и попытку подорвать мою служебную репутацию, что ни говорите, а я заместитель главы администрации города и района и являюсь, вдобавок ко всему сказанному, государственным служащим. А Вас я попрошу, Геннадий Алексеевич, дать исчерпывающую информацию по местному радио и в местной нашей газете о состоянии криминальной обстановки в районе, и в частности, в городе. Если мы этого с Вами не сделаем, то завтра приедут люди из Казани и начнут Вас проверять. — Я с Вами полностью согласен. Всё, что Вы мне посоветовали, сделаем прямо сегодня. Мы никому не позволим сгущать краски об обстановке в городе. Шигапов положил трубку и потёр вспотевшие руки. Пока всё шло, как задумывал Лобов. В этот же день в городском суде появилось заявление Шигапова о защите его чести и достоинства. Жена Мингазова только что вышла из больницы. Перенесённый ей утром стресс, отрицательно сказался на её здоровье. У неё резко подскочило давление, появились боли в сердце. Участковый врач, осматривавший её, посоветовал ей поменьше волноваться. Недалеко от её дома её остановила на улице незнакомая ей женщина и поинтересовалась у неё, где сейчас находится её муж. — А зачем Вам мой муж? — спросила она незнакомку. — Я хочу увидеть его бесстыжие глаза и плюнуть в них. Он думает, что если станет депутатом, то я до него не доберусь. Ещё как доберусь. Ваш муж не хочет признавать своего ребёнка. Обманул мою дочку, а теперь в кусты. Я найду на него управу, напишу, какой он честный. Пусть все знают, что он обманщик, и не голосуют за него. — Вы что такое говорите? Мой муж не мог так поступить. Он уже давно не занимается этим самым с женщинами, а Вы говорите о Вашей дочери. — Может, он этим делом с Вами и не занимался, но мою дочь обрюхатил он! Жена махнула рукой и медленно направилась к своему дому. Незнакомая женщина продолжала что-то кричать ей в спину, но она уже не слушала её. Вечером между супругами произошёл серьёзный разговор. Жена обвинила его в неверности и попросила его уйти из дома. — Ты что, совсем с ума сошла?! — кричал на неё Мингазов. — У меня, кроме тебя, больше нет женщин. Это всё происки моих врагов! Это Шигапов подослал эту женщину к тебе. — Может, Шигапов вместо тебя заделал ребёнка? — парировала его супруга. — Уходи из дома. Я не хочу больше тебя видеть. Пусть все знают, какой ты кобель. Мингазову ничего другого не оставалось, как собрать свои вещи и временно поселиться в комнате, где размещался его предвыборный штаб * * * Выборы прошли довольно скучно, как потом напишут, без замечаний и нарушений избирательного закона. Сельские населённые пункты отдали свои голоса за Шигапова, это говорило о том, что жители хорошо усвоили, что лучше иметь бутылку водки и кило конфет, чем остаться в холода без крыши над головой. В городе же шла в основном борьба между Мингазовым и Шигаповым. На одних участках побеждал Шигапов, на других — Мингазов. Лобов сидел у себя в офисе и волновался за результат. Увидев проходящего мимо кабинета Гаранина, он окликнул его. — Слушаю Вас, Анатолий Фомич. — Ты всем раздал пригласительные талоны в магазин или нет? — Всем, как Вы говорили, Анатолий Фомич. А что, какие-то проблемы? — Вот что, Гаранин. Возьми с собой Пуха, и прокатитесь по всем участкам. Напомни руководителям этих участков о себе. Только без шума и пыли. — Всё ясно, — произнёс Гаранин, — считайте, что мы уже выехали. Он быстро исчез за дверью. Лобов откинулся на спинку кресла и стал звонить Шигапову. — Анас Ильясович, как дела? Судя по тому, что стекается ко мне, явной победы ещё нет. — Откуда у тебя такие сведения? — поинтересовался у него, Шигапов. — Мой штаб не располагает подобными сведениями. — А у меня девочки стоят на избирательных участках, опрашивают всех проголосовавших. — Молодец, здорово ты придумал это. Ты что-то предпринимаешь по этим участкам, где я проигрываю, или нет? — Уже работаем. Думаю, что решим этот вопрос. К вечеру офис Лобова стал напоминать разворошённый улей. Ребята сновали по всему городу. Они развозили представителей участковых комиссий по адресам, жители которых по различным причинам проигнорировали выборы. Как правило, все эти люди отдавали свои голоса в пользу Шигапова. Утром всё стало ясно. Выборы в районе выиграл Шигапов, его противники уступили ему довольно много, один проиграл двадцать процентов, а второй — более пяти. После бессонной ночи, Лобов заехал к Шигапову в администрацию. Анас Ильясович был пьян. На столе и подоконнике стояли пустые бутылки из-под водки и вина. В кабинете сильно пахло спиртом и застоявшимся табачным дымом. Увидев Лобова, Шигапов поднялся с кресла и нетвёрдой походкой направился к нему навстречу. — Фомич, ты даже не представляешь, я выиграл, и теперь я депутат Государственного Совета республики первого созыва. Ты слышишь, как это звучит?! Спасибо тебе за помощь, что я бы делал без тебя? Ты, Лобов, для меня сейчас больше, чем друг. Ты мне брат!