— Короче, Фомич, этот чурек не хочет продавать свой бизнес. Когда я с ним об этом говорил, он дважды произнёс фамилию Шигапова, с которым он якобы поддерживает тесные связи. Похоже, что и начальник милиции у него прикормлен неплохо. Как мне рассказали ребята, тот часто обедает в этом ресторане, не оплачивая свои обеды. — Слушай, Гаранин, я почему-то не верю в то, что Хромов продался этому Сулейманову за тарелку харчо. Что-то здесь не так… Ты, кстати, взял справку из налоговой инспекции, кто там числится в учредителях? — Вот справка, в ней, кроме Сулейманова, в учредителях значится и ещё какая-то женщина. У неё всего десять процентов уставного капитала. Лобов взял справку и, прочитав ее, отложил в сторону. Теперь ему было всё ясно. Вторым учредителем в этой организации была любовница начальника городского отдела милиции Хромова. Лобов замолчал. У него просто не было слов, чтобы выразить своё душевное состояние. Теперь ему стало ясно, почему Хромов так хотел столкнуть их лбами. От этих боевых действий выигрывал лишь один человек, и этим человеком был Хромов. Сейчас уже Лобов не сомневался, что никакой проверки работы милиции в ближайшее время не будет. Что рассказ Хромова о поездке Шигапова в Казань — это вымысел. — Ах, ты, сучонок, — подумал про себя Лобов. — Считай, что я принял твою игру, посмотрим, куда ты побежишь дальше. — Вот что, Гаранин, возьми с собой двух ребят и сгоняйте в Челны. Адрес в справке. Пуганите там эту бабёнку так, чтобы она запищала у вас в руках. Сам не светись, возьми людей у Чёрного. Ни одного слова в отношении ресторана, чтобы никто не смог догадаться, откуда вы. — Фомич, может, её в подвал? — спросил его Гаранин. — Пусть посидит немного. А там решим, что с ней делать. — Нет, никаких подвалов. Насколько я знаю, у неё магазин в Челнах, вот там и зажмите её. Сейчас ко мне, Костя, пришла одна мысль, предлагаю вам это сделать от лица 29-го комплекса. Пусть поломают голову, кто причастен к этому наезду. Гаранин ушёл, Лобов вызвал к себе Батона, и они поехали в Менделеевск. * * * Ольга Семёновна Вершинина жила в Набережных Челнах давно. Она приехала сюда ещё по первому комсомольскому призыву. Ей тогда было чуть больше семнадцати. Сначала она работала подсобницей на стройке, а затем ушла в торговлю. Вскоре на её деловые качества обратило внимание руководство торга. Раскрепощённая и общительная, она быстро поднималась по служебной лестнице и вскоре стала директором большого продовольственного магазина. Именно в городе её юности она и познакомилась с молодым и симпатичным оперативником Хромовым. Хромов работал в Комсомольском отделе милиции и считался неплохим, подающим большие надежды оперативником. О нём много писала местная пресса, и Ольга была польщена его вниманием. Хромов был женат. Его жена, молодая здоровая деревенская девушка, не могла родить для него здорового ребёнка. Ребёнок родился больным и слабеньким. Прожив два месяца, он умер от пневмонии. Это был сильный удар, который привёл к большому разладу в их семье. Он обвинял в смерти ребенка жену, а она — его. Несмотря на то, что родственникам удалось каким-то образом отговорить их от развода, любовь в этой семье умерла вместе с ребёнком. Хромову нравилась молодая и энергичная женщина, и он с удовольствием навещал её на рабочем месте в свободное от службы время. Вскоре эти посещения стали принимать совершенно иной характер. Вот и сегодня Вершинина ждала его у себя на работе. Она стояла у небольшого столика и тонко нарезала сырокопченую колбасу, которую очень любил Геннадий Алексеевич. В дверь её кабинета кто-то постучал. — Войдите, — сказала Вершинина. В кабинет заглянула молоденькая продавщица и доложила ей, что в торговом зале её ожидают двое молодых людей, которые, со слов продавщицы, похожи на проверяющих. — Только этого сегодня не хватает, — подумала Ольга Семёновна и направилась за продавщицей. Выйдя в зал, Вершинина сразу же увидела этих двух парней, которые вряд ли могли представлять какие-то проверяющие органы. — Что вам нужно, молодые люди? — спросила Вершинина. — Кто вы такие? Один из молодых парней вытащил нож из кармана и предложил ей проследовать в её кабинет. Когда они вошли в кабинет, молодой человек предложил ей дать команду о закрытии магазина в связи с проверкой. — Я не буду давать никаких команд, — произнесла Ольга Сергеевна. — Я требую, чтобы вы покинули мой магазин. Она отлетела в сторону от удара, который ей нанёс один из парней. Почувствовала резкую боль и снова упала на пол от очередного удара. — Что вам от меня нужно? Если вам нужны деньги, то возьмите их, они лежат у меня в ящике стола. — Зачем нам твои деньги? — сказал один из парней. — Нам нужны не твои копейки, а твой бизнес, твои магазины и торговые точки. — Вы ошиблись, — попыталась она возразить им. — У меня, кроме этого магазина, больше ничего нет. Парень улыбнулся и снова ударил её по лицу. Из рассечённой губы струйкой потекла кровь. Кровь сочилась из губы и текла на её белоснежную блузку. — Вот что, корова. Запомни, нам нужны все твои торговые точки не только в городе, но и в других местах. Алик не любит повторять свою просьбу дважды. Мы к тебе ещё заедем, жди. Парень ударил её с ноги в грудь. Женщина отлетела от удара метра на три и ударилась всем телом о стенку, из которой с грохотом посыпалась посуда. Парни вышли из кабинета, оставив Вершинину одну. Она с большим трудом поднялась с пола и села в кресло. От боли и бессилия она заплакала, Крупные слёзы окончательно размазали её утренний макияж и она, взглянув в висевшее на стене зеркало, разрыдалась в полный голос. * * * Хромов появился в магазине сразу же после того, как неизвестные ребята покинули его. Зайдя в кабинет Вершининой, он остановился на пороге и оцепенел от увиденного разгрома. Среди множества бумаг, валяющихся на полу, и разбитой посуды на стуле сидела Ольга Семёновна. Её белая кофточка была вся в крови. Лицо, опухшее от слёз и побоев, было синего цвета. — Ольга! Что случилось? — произнёс Хромов. — Скажи мне, кто посмел поднять на тебя руку? Вершинина от этих снова заревела и бросилась ему на шею. — Гена, забери меня отсюда. Я боюсь оставаться здесь! Я боюсь этих людей! — Погоди, Оля! Ты можешь мне рассказать, что произошло в этом кабинете? Вершинина, присев на стул, стала рассказывать Хромову о неизвестных ей молодых ребятах, которые ворвались к ней в кабинет и избили её. — Оля, что они хотели от тебя? Не могли же они беспричинно тебя избить? Вершинина вновь заплакала. Сморкаясь в шёлковый носовой платок, она произнесла: — Гена, они требовали от меня, чтобы я отдала им свой бизнес. Они знают всё обо мне. Один из них, что пониже, предупредил меня, что им хорошо известно — кроме бизнеса в Челнах, я имею бизнес и в других городах республики. Гена, я боюсь, что они меня просто убьют. Ты же знаешь, что всё это добро принадлежит тебе, а не мне. Почему они не решают этот вопрос с тобой, а приезжают ко мне и меня избивают? Хромов задумался и посмотрел на Вершинину, стараясь поддержать её. Ольга Семёновна была абсолютно права, предъявляя Хромову претензии в отношении имущества. Действительно, начальник городского отдела милиции Хромов Геннадий Алексеевич владел большим количеством недвижимого имущества, в основном, магазинами, которые были оформлены на имя его любовницы. Однако об этом знали лишь два человека, он и она. Теперь, судя по её рассказу, об этом стало известно ещё кому-то, и ему предстоит узнать, кто этот человек. Хромов помог Вершининой навести порядок в кабинете, и когда Ольга Семёновна окончательно успокоилась, предложил ей съездить в больницу на обследование. — Оленька, что ещё говорили эти налётчики, может, они называли какие-то имена, клички, фамилии? — Точно, Гена, один из них сказал второму, что Алик будет недоволен, если они не доведут это дело до конца. Гена, а кто такой Алик? — поинтересовалась она. — Не знаю, Оля. Пока не знаю. Давай, Оля, я достану тебе путёвку в санаторий «Ижминводы», съезди, отдохни там недельки две, пока я здесь наведу справки в отношении этого Алика. Отдохнёшь, поправишь своё здоровье, да и я к тебе буду приезжать чаще, чем сейчас. В конце концов, после долгих уговоров Хромову удалось её убедить поехать в санаторий. Он отвёз её и, не дожидаясь результатов обследования, сразу же поехал в Елабугу. * * * Пух и Богомолов вот уже четыре дня как жили у родителей Юры. Они целыми днями толкались на улицах города, встречались с местными ребятами. После смерти Ефимова прошло чуть больше месяца, однако ранее окружавшие его друзья и товарищи старались не вспоминать те времена. Многие из них, с оглядкой на своих бывших друзей по группировке, жаловались на нового лидера бригады Кашапова. Все, с кем приходилось встречаться Пуху, в один голос утверждали, что именно по заказу Кашапова был убит Ефимов, а затем, чтобы не делить общак бригады, он убил и родственника Ефимова Максима Валюшина. Мотаясь без дела по улицам города, Пух несколько раз сталкивался с Кашаповым. Однажды, при очередной их встрече, Пух заметил около него Мингазова. Заметив его, Мингазов на миг растерялся, а потом, взяв себя в руки, с улыбкой направился к Пуху. — Привет, Пух! Какими судьбами в нашем городе? — поинтересовался он. — Отдыхаю, — произнёс он. — Воздух здесь у вас пропитан алкоголем, дыши — не хочу, не то, что у нас в Елабуге. Мы здесь вместе с Юркой Богомоловым. Думаем немного отлежаться, а затем податься в Москву. — Что так? А как же твой шеф, ты же с него пылинки сдувал? — Ну и что из этого. Ты же тоже раньше другому Богу молился? — Мой старый товарищ склеил ласты. Не пойду же я работать слесарем на завод? — А что, сам ребят подтянуть под себя не решился? Ты же авторитетный человек, я думаю, что многие бы тебя поддержали в этом деле. — Нет, Пух, первые роли не для меня. Я не хочу, так же, как Ефимов, оказаться с простреленной головой на дороге. Мне достаточно и того, что падает со стола. — Да, ошибался я, считая, что ты можешь заменить убитого Ефимова, поэтому и приехал сюда, а ты, оказывается, крошки собираешь. — Что-то я тебя не понял, — произнёс Мунир. — Объясни мне, глупому. — Всё предельно просто. Когда я узнал, что пропал Максим Валюшин, я сразу понял, что это ты расчищаешь себе путь наверх. Думал, примкну к тебе, а ты, оказывается, крошки собираешь. — Прости меня, Пух, но я не вкатываюсь в твой рассказ. Ты бросил Лобова, чтобы прибиться ко мне? Это невероятно. Я просто не верю в это. — Слушай, Мунир, я не шучу. Убери того, кто мешает тебе подняться на самый верх, и ты при бобах, да ещё при каких, это тебе не крошки! Если тебе нужна моя помощь в этом деле, свистни. Мингазов впервые серьёзно задумался. Пух был прав в том, что упавшую корону с головы Ефимова должен был поднять он, а не Кашапов. Однако чувство самосохранения подсказывало ему: не надо слушать Пуха, и сейчас в нём боролись эти два чувства — чувство лидерства и чувство страха.