Глеба бесило, что первым, о чем подумал его двоюродный брат, были плохие результаты анализов. За последние пять лет все, кто был близок ему, пришли к выводу, что всякий раз, когда он был тихим, рассеянным или усталым, это автоматически было связано со здоровьем. Он не мог винить их, потому что они заботились о нем. Он понимал, что их беспокойство было продиктовано искренней любовью, но это все равно чертовски раздражало. Он устал от того, что его личность ассоциировалась с болезнью. Это была глава его жизни, которую Глеб хотел оставить позади, но он знал, что с его стороны было наивно верить, что в ближайшем будущем это изменится. — Тогда в чем же дело? — Дима настаивал. Глебу хотелось сказать ему, что это не его дело, но он знал, что с Димой это не пройдет. Когда Глеб прошел свой первый курс химиотерапии, Дима приостановил свою собственную жизнь и прилетел в Севастополь, чтобы быть с ним. Он пробыл там шесть недель; они с Геной поочередно ездили в больницу, чтобы побыть с ним и позаботиться о нем. Его двоюродный брат заслуживал большего, чем просто пренебрежительный ответ. — Это просто… я не знаю, — вздохнул Глеб, не зная, как объяснить ситуацию. — Кажется, я кое-кого встретил. На лбу Димы появилась морщинка, когда он приподнял брови. — Ты думаешь, что встретил кого-то? — Я действительно кое с кем познакомился. Вот почему я опоздал. Глеб прочистил горло и провел руками по лицу. — Она ведет блог. Я давал интервью. — Все прошло плохо? — Дима оперся локтями о рабочий стол и наклонился вперед. — Нет. — Глеб покачал головой. — Интервью прошло прекрасно. — Ты сказал, что думаешь, что встретил кого-то. — Дима продолжал настаивать. Глеб вздохнул. — Да. — Что это значит? — Это значит, что я думаю, что встретил кое-кого, — повторил Глеб. — Кого-то — например, того, кто тебе интересен? — Да, — признался Глеб. — Итак, в чем проблема? — Дима поднял руки. — Это ведь хорошо, правда? Глеб кивнул, хотя вовсе не был уверен, что это так. Его не слишком восторженный ответ заставил исчезнуть все беспокойство, которое омрачало выражение лица его двоюродного брата. Это сменилось удивлением, когда Дима задал дополнительные вопросы. — Подожди. Она ведь не поддалась обаянию Глеба Мозалева, не так ли? Ты наконец встретил единственную женщину на планете, которая не хихикала и не краснела, когда ты смотрел на нее? Определенно, кто-то краснел и хихикал, но Глеб оставил это при себе. — Все было не так. — Ну, что-то явно пошло не так. Дима откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Я просто сказал кое-что, чего говорить не стоило. Глеб осознал свою оплошность в ту же секунду, как это признание слетело с его губ. — О, черт, это даже лучше, чем я думал. Что ты сказал? И снова первым побуждением Глеба было сказать Диме, что это не его дело. Он открыл рот, чтобы сказать именно это, но, по-видимому, ему не хватало связки «мозг-рот», потому что вместо этого он закончил тем, что повторил свою неловкую речь. — Я сказал ей, что она из тех красавиц, ради которых мужчины ведут войны и строят такие сооружения, как Тадж-Махал или Висячие сады Вавилона. От красоты которых кто-то мог бы опьянеть. Что она больше, чем просто красива, — что она сногсшибательна. Глеб провел руками по волосам и стал ждать ответа. Он поделился своей оплошностью с двоюродным братом в надежде, что тот скажет ему, что все не так уж плохо. После того, как он отругает его за это, конечно. Чего он не ожидал, так это полного ужаса взгляда Димы. Через несколько секунд голова его двоюродного брата запрокинулась, и он расхохотался так громко, что Глеб был уверен, что вся пожарная часть могла его услышать. Вот оно. Это было гораздо ближе к той реакции, которую он ожидал. — Я не знаю, что, черт возьми, на меня нашло, — покачал головой Глеб. — Кто вообще так разговаривает? — Неудачники, — продолжал посмеиваться Дима. — Или девственники. Девственники так говорят. Глеб не был девственником, но прошло больше двух лет с тех пор, как у него в последний раз был секс. Может быть, именно из-за этого его влечение к Анне казалось гораздо более сильным. Может быть, ему просто нужно было заняться сексом. Когда Дима продолжил смеяться, Глеб немного занервничал. — Что? Как будто ты никогда не говорил Тане глупостей? Дима посерьезнел, как делал каждый раз, когда речь заходила о Тане. Сказать, что его двоюродный брат защищал свою жену и детей, было все равно, что сказать, что озеро Байкал — это лужица. — Черт возьми, да, я это делал. Но это Таня. Я был влюблен в нее. Стой, так, может, ты тоже влюбился? — Я только что с ней познакомился. Глеб снова сел. — Именно. — Дима кивнул с выражением, которое можно было истолковать как мудрое или высокомерное; Глеб склонялся к последнему. — Так что либо твоя игра сильно подзабылась, либо эта девушка может быть кем-то особенным. Раздался стук в дверь, и Марк Розанов, коллега-пожарный, просунул голову внутрь. — Начальник Главного управления здесь, хочет вас видеть. Дима встал, и Глеб последовал его примеру. Они направились к выходу из кабинета. Григорий Валентинович был снаружи и разговаривал с несколькими собравшимися мужчинами. Глеб встречался с этим человеком несколько раз. Он был дружелюбным и приветливым. Из того, что Глеб наблюдал, он понимал, что Григорий Валентинович знал обо всем, происходящем в Москве. Увидев Глеба, он протянул ему руку. — Отличный бой, сынок. — Спасибо, Григорий Валентинович. — Глеб пожал ее. — Просто Григорий, пожалуйста. Он настаивал, чтобы все называли его по имени, но Глеб был воспитан совсем не так. Мужчина наклонился и, понизив голос, спросил: — Правдивы ли слухи, которые я продолжаю слышать? Ты переехал в Москву насовсем? — Да, — подтвердил Глеб. Лицо Григория просияло, когда он похлопал Глеба по плечу. — Рад это слышать, сынок. — Благодарю вас. Глеб кивнул, когда Дима проводил начальника Главного управления в свой кабинет. — Привет, дружище. — Марк хлопнул Глеба по плечу, прежде чем опуститься в одно из глубоких кресел, стоявших перед телевизором с плоским экраном. — Пьянка. Сегодня вечером. Глеб колебался. Анна сказала, что пробудет здесь только до воскресенья. Если бы это зависело от него, он проводил бы с ней каждую свободную минуту. — Даже не думай о том, чтобы отказываться. — Марк направил пульт на телевизор и прибавил громкость. — Ты подписал бумаги. Теперь ты официально часть команды. Это традиция. Как бы сильно ему ни хотелось отказаться, он знал, что этого делать не стоит. Работа пожарным отличалась от других профессий. Твоя жизнь зависела от людей, с которыми работаешь, и наоборот. Тебе нужно доверять им, а им нужно доверять тебе. Это означало, что нужно выстраивать отношения. Большую часть времени это происходит за пределами четырех стен пожарной части. — Я приду. — Глеб согласился, прежде чем выйти из части. Он только что вышел на улицу, когда зазвонил его телефон. Его сердце подпрыгнуло, когда он вытащил телефон из кармана. Но сердцу пришлось приземлиться: это была Мила. Черт. — Привет, — ответил он. — Извини, что не перезвонила тебе раньше, была на собрании. Когда вышла, увидела два сообщения от Рены; она пишет, ей очень жаль, что она не смогла приехать. Ее машина сломалась.