— Верно. — Анна запнулась и заморгала, покачав головой. — Привет. Приятно с тобой познакомиться. Я много слышал о тебе. — Глеб протянул руку для рукопожатия. — Обо мне? — Большие карие глаза Данила стали еще больше. — О, да. — Анна взъерошила его волосы. — Я рассказала Глебу все о твоем карате, и о том, как ты мне во всем помогаешь, и о том, что я не знаю, что бы я без тебя делала. Данил гордо улыбнулся. — Тебе что-то было нужно? — спросила Анна. Данил наморщил лоб. — Что? — Ты пришел сюда за чем-то? — подсказала она. — Ах, да, эм… Лиза хотела показать свой рисунок тете Симе, но забыла его. Я сказал ей, что принесу. Анна кивнула и вернулась в комнату, оставив Глеба и Данила наедине. Как только она вышла, Данил вытащил из кармана телефон. — Можно мне сфотографироваться с тобой? Было странно слышать, как он просит сделать фото. Глеб начинал понимать, через что, должно быть, прошла Анна, когда появилась в Москве. Она владела огромным количеством информации, относящейся к нему, но не могла рассказать. — Конечно. Глеб старался вести себя как можно более адекватно, поэтому делал то же самое, что делал всякий раз, когда ребенок просил его сфотографироваться. — Ты хочешь, чтобы я подержал телефон? У меня руки длиннее. — Да, — взволнованно ответил Данил, протягивая ему телефон. Глеб наклонился и поднял гаджет так, чтобы они оба оказались в кадре. Он сделал несколько фотографий, затем вернул телефон Данилу. — Круто, спасибо. — Данил пролистал их. Глебу тоже захотелось посмотреть на них. — Эй, ты можешь переслать их мне? Когда Данил снова поднял на него глаза, на его лице сияла широкая улыбка. — Да, но у меня нет вашего номера. — О, точно. Глеб взял телефон Данила и записал свой номер. — Вот, держи. Лицо Данила просияло. — Спасибо! — Ты можешь звонить мне. В любое время. — Правда? Анна вернулась и протянула Данилу несколько листков бумаги, испещренных цветными карандашами. — Это все, что я смогла найти. Не знаю, что именно Лиза хотела. Почему бы тебе не взять их самому? Я приду через минуту. — Ладно. До свидания, Глеб Мозалев. Спасибо за фотографии! Я пришлю их вам. Данил побежал обратно тем же путем, каким пришел. Глеб уставился ему вслед. Он не был уверен в том, что чувствовал. Это было так, как если бы он только что наблюдал за происходящим, но не прожил его. Как будто это был внетелесный опыт. — Ты в порядке? — Анна коснулась его руки. Он собирался сказать, что с ним все в порядке, но когда открыл рот, то произнес совсем не те слова. — Боже мой. — Да. — Она кивнула. Он с надеждой повернулся к ней. — Ты сказала, что останешься на неделю, верно? — Да. Но ты не обязан… — Я хочу. — Глеб не был уверен, что она собиралась сказать, но, что бы это ни было, он хотел это сделать. Она улыбнулась его энтузиазму. — Чего именно ты хочешь? — Это был не сложный вопрос. — Я хочу проводить с Данилом, с тобой и твоей семьей как можно больше времени. Ее улыбка погасла, а вместе с ней и его надежды. Она подошла ближе и прошептала: — Я не уверена, что это хорошая идея. Я не хочу сбивать Данила с толку. Результаты будут через неделю, и тогда… — Я тоже не хочу сбивать Данила с толку, — в тон ей прошептал Глеб. — Но взгляни на это с другой стороны. Допустим, результаты подтвердятся, и я его отец; не будет ли лучше, если он уже будет знать меня? Если я не буду незнакомцем? Или парнем, которого он только что видел по телевизору? Глеб был бойцом во всех смыслах этого слова, и он ни за что не собирался сдаваться. Щека Анны впала. Глеб заметил, что каждый раз, нервничая, она прикусывала внутреннюю сторону щеки. — А что, если ты не его отец? — Тогда он проведет неделю с самым крутым, забавным и туповатым парнем на свете. Это беспроигрышный вариант. — Мне казалось, ты сказал, что именно ты хочешь провести с ним неделю? — поддразнила она. — Ха-ха. Она улыбнулась и сделала глубокий вдох, откинув голову назад. Глеб постарался не замечать, какой сексуальной была ее шея, или как хлопок рубашки туго обтягивал грудь, когда она вдыхала. — Это именно то, о чем тебе никогда не рассказывают, прежде чем ты станешь родителем. Все говорят о бессонных ночах, и о том, что у тебя больше не остается времени на себя, и о том, как это дорого обходится; но никто не говорит, что ты будешь подвергать сомнению каждое принятое решение, потому что это может повлиять на всю оставшуюся жизнь. Это самая трудная часть воспитания. Подвергать сомнению каждое принятое решение и никогда не знать наверняка, правильное ли оно. Как бы сильно Глебу ни хотелось провести время с Данилом, со всеми ними, он абсолютно не хотел ни к чему ее принуждать. Или делать ее жизнь еще тяжелее, чем она уже была. Он хотел помочь ей, а не доставить неудобства. — Послушай, если ты считаешь, что это плохая идея, я буду держаться на расстоянии, пока мы не получим результаты. Вы можете просто провести приятный отпуск без Глеба. Она вздохнула. — Нет. Ты высказал хорошую мысль. Если ты его отец, то, вероятно, было бы лучше, если бы он знал тебя, а если нет... — …то он проведет неделю с самым крутым, забавным, туповатым парнем на свете. — Он приподнял брови, заканчивая ее предложение. Она пожала плечами. — Ну, Константин действительно показался довольно крутым, и у него есть «Битца», так что я уверена, что он будет рядом. Но сомневаюсь, что он собирается провести с нами всю неделю. Он улыбнулся. — Думаешь, что ты действительно забавная, не так ли? — Кто, я? — спросила она с притворной невинностью. Ему нравилось, что она доставляла ему неприятности. Ему нравилось, что она так серьезно относилась к родительским обязанностям. Ему нравилось, что на ней все еще была ее счастливая рубашка университета, в котором она никогда не училась. И ему нравилось, что она осталась в Москве. Он начинал видеть в этом определенную закономерность, и ему это нравилось.