– Ты должен поцеловать его, чтобы прошло. – Ладно. И ты плачешь? Почему? Тоже ударилась головой? – Да. – Все головой ударяются! – Вот такая ночь. В трубке послышался стук. Коннор-младший закричал: – Я тоже ударился головой! – Не делай так, – сказала Харпер. Харпер краем сознания отметила, что грузовик еще на улице и мотор работает. В трубке снова послышался стук. – Опять моя голова! – весело сказал Коннор-младший. – Мы все стукнулись головой! – Больше не надо, – сказала Харпер. – А то заболит. – Уже заболела, – радостно объявил мальчик. Харпер громко чмокнула телефонную трубку. – Я поцеловала телефон. Ты почувствовал? – Ага! Почувствовал. Спасибо. Уже лучше. – Хорошо, – сказала она. Стукнул дверной молоток. Харпер подскочила на диване, как будто услышала выстрел на улице. – Ты опять стукнулась головой? – спросил Коннор. – Я слышал – так громко! Харпер сделала шаг в сторону прихожей. Мелькнула мысль, что она идет не в ту сторону – ведь надо в спальню, за портпледом. Кто бы ни стоял теперь за дверью – вряд ли она действительно хочет его видеть. – Тебя поцеловать, чтобы стало лучше? – спросил Коннор. – Конечно. Один раз, чтобы стало лучше, и еще раз – на ночь. Послышался смачный поцелуй, а потом Коннор-младший тихо, почти смущенно сказал: – Вот. Поможет. – Уже помогло. – Мне пора. Надо зубы почистить. А потом слушать сказку. – Иди слушать сказку, Джуниор, – ответила Харпер. – Спокойной ночи. Из прихожей донесся странный звук: грохочущий и скрежещущий «клик-клак». Потом приглушенный удар. Харпер ждала, когда же Коннор-младший пожелает ей спокойной ночи, но он молчал, и она постепенно поняла, что тишина на том конце провода стала другой. Опустив телефон, она убедилась, что он отключился, растратив остатки заряда. Теперь это было просто пресс-папье. Снова раздался скрежет: «клик-клак-бум». Харпер вышла в прихожую и остановилась в двух ярдах от двери, прислушиваясь к тишине. – Кто там? Дверь приоткрылась на четыре дюйма и уперлась в цепочку – с тем же стуком. В щель заглянул Джейкоб. – Харпер, – сказал он. – Так ты меня впустишь? Надо поговорить. 13 Она стояла на пороге гостиной, глядя через прихожую на ту часть фигуры Джейкоба, которая была видна в приоткрытую дверь. Его вытянутое лицо с запавшими глазами поросло четырехдневной щетиной. Когда-то они, как многие пары, обсуждали, кто мог бы сыграть в фильме, рассказывающем об их жизни (кому пришло бы в голову делать фильм о школьной медсестре и диспетчере в Управлении общественных работ – другой вопрос). В роли Джейкоба Харпер представляла Джейсона Патрика или, может, молодого Джонни Деппа – кто-нибудь темный и крепкий, способный и стойку на руках изобразить, и стих написать. Сейчас Джейкоб выглядел, как Джейсон Патрик или Джонни Депп в роли наркомана. На потном лице лихорадочно блестели глаза. (Кастинг на роль Харпер не представлял бы трудностей: Джули Эндрюс, двадцативосьмилетняя Джули Эндрюс – не потому, что они похожи, а потому что Харпер никого другого вообразить в этой роли не могла. А если не получится пригласить двадцативосьмилетнюю Джули Эндрюс, то и съемки придется отменить.) Джейкоб приехал домой не на велосипеде. За его спиной у тротуара скучал спецгрузовик – 2,5-тонный «Фрейтлайнер» цвета тыквы с навешенным снежным плугом, помятым и почерневшим от непрерывной работы. Грузовики с плугом работали днем и ночью, расчищая дороги. То и дело требовалось сдвинуть с шоссе горящий автомобиль. Харпер направилась к двери, обхватив себя руками. Прохладный воздух, врывающийся в приоткрытую дверь, нес запах осени – пряный сладкий аромат яблок, опавших листьев и далекого дыма. Снова дым. – Нужно было позвонить, – сказала она. – Я не думала, что ты приедешь. Я уже собиралась ложиться. Могла вообще тебя не услышать. – Как-нибудь все равно вошел бы. Выбил бы окно. – Хорошо, что не выбил. В бойлере нет масла. А с выбитыми стеклами трудно сохранять тепло в доме. Холодает. – Вот именно. Впустишь меня? Она не стала отвечать, даже себе. Жаль, что он не пришел днем. Харпер легко могла представить, как снимает цепочку при свете дня. Но с октябрьской тьмой за его спиной, под октябрьским холодным ветром, тянущим в приоткрытую дверь, невозможно было забыть об их последнем разговоре и об угрожающих звуках, которыми сопровождалось появление Джейкоба. Она глубоко вздохнула и спросила: – Как себя чувствуешь? – Лучше. Гораздо лучше, Харп. Извини, что напугал. – Он бросил на нее виноватый взгляд из-под длинных, почти девичьих ресниц. – Что насчет спор? Ты боялся, что подцепил заразу. У тебя появились еще отметины? – Нет. Ни одной. Я запаниковал. Струсил. И мне нет оправданий. Я в норме – если не считать неизлечимого стыда. Драконья чешуя у тебя, но именно я повел себя как… как… – Он обернулся на свой «Фрейтлайнер», потом сказал: – Черт. Мне уйти? Вернуться завтра? Я только… я только поговорить хотел насчет всего этого. Меня вдруг охватило запоздалое желание убедить свою жену, что я не истеричное дерьмо. – Я тоже хочу поговорить. Наверное, действительно надо. – Правда? – спросил он. – О ребенке? Если мы точно хотим, чтобы малыш появился на свет, – нам нужен план. До следующего марта далеко. Что, снять с предохранителя? Я мерзну. – Сейчас, – сказала Харпер. Она прикрыла дверь и взялась за цепочку. И тут спохватилась, прокручивая в голове его последние слова. Неправильно расслышала, решила она. Слух сыграл с ней шутку. – Джейкоб, – сказала она, возвращая цепочку на место. – Ты что-то сказал про предохранитель? – А? Да нет, нет. Вовсе я не… Впустишь? А то я тут отморожу свою тощую задницу. Она посмотрела в глазок. Он стоял у самой двери, и видно было только правое ухо и часть лица. – Джейкоб, – сказала она. – Ты меня немного пугаешь. Покажи руки. – Ладно. Выходит, теперь паранойя у тебя, но пускай. Смотри. Вот мои руки. – Он сделал шаг назад и расставил руки в стороны. Его левая нога с грохотом впечаталась в дверь. Цепочка отлетела. Дверь ударила Харпер в лицо. Она отшатнулась и села на пол. В правой руке Джейкоба появился пистолет, маленький револьвер, извлеченный из глубокого кармана водительских штанов. В Харпер Джейкоб не целился. Просто вошел в прихожую и локтем захлопнул за собой дверь. – Я хочу, чтобы все было по-доброму, – сказал он, успокаивающе подняв левую ладонь. Харпер на четвереньках поползла прочь, пытаясь подняться на ноги. – Стой, – сказал он. Она не остановилась. Ей казалось, она успеет обогнуть угол, добраться до кухни и спуститься по лестнице в подвал – к задней двери. Но стоило ей подняться, Джейкоб лягнул ее под левую коленку, и Харпер снова упала. – Миладевочка, не надо, – сказал он. – Прекрати. Харпер перекатилась на бок. Он стоял с пистолетом в руках, озадаченно ее разглядывая. – Прекрати, – повторил он. – Мне так не нравится. Я хочу, чтобы все было, как мы договаривались. По-доброму. Харпер снова поползла прочь. Когда он шагнул за ней, она ухватилась за приставной столик, на котором стояла лампа, и швырнула его, пытаясь попасть в Джейкоба. Он отбил столик, почти не глядя; глаза его были устремлены на Харпер.