«Он знает, кто воровка», – подумала Харпер. Эта мысль пронзила мозг, как торчащий из доски гвоздь – ногу. – Зачем вы говорите об этом мне? – спросила Харпер. Он смотрел вперед. – Та, о ком я говорю, никогда не уйдет по своей воле. Могли бы вы – если придется – дать какое-нибудь лекарство? Успокоительное, на случай истерики? Если она станет опасной – для себя или… или для других? К такому повороту Харпер была абсолютно не готова. – У меня в аптечке нет ничего сильнодействующего. Честно говоря, отец… – Мне не хотелось бы, чтобы вы меня так называли, – неожиданно перебил он с какой-то горечью. – У меня нет духовного сана ни от одной из церквей. И называть меня отцом может только Кэрол. Надо было сразу отказаться от этого обращения, но оно тешило мое самолюбие. Я преподавал этику и историю христианства в начальной школе в Массачусетсе. Прошел путь от старомодного профессора в башне из слоновой кости до верховного наставника – далай-ламы новой веры – за пять месяцев. Покажите мне человека, который устоял бы, и я покажу вам настоящего святого. – Послушайте, отец. Если бы кто другой начал такое про вас болтать, я бы ему по башке чем-нибудь шандарахнула. Разве вы не знаете, что даете этим людям надежду? Вы даете надежду мне, а это такое же чудо, как полная церковь людей, сияющих как рождественские огни. Я поверила, что смогу дожить до рождения своего ребенка, – поверила благодаря вам, и песням, и всем замечательным людям, собравшимся вокруг вас. – А. Вы очень добры, Харпер. Только помните: вовсе не я сделал вас всех чудесными. Вы уже были такими, когда я нашел вас. Они обогнули мыс и вышли на открытую воду. Берег остался в сорока футах от них – пологий холм поднимался среди облетевших деревьев и валунов. – Возвращаясь к вашему вопросу – у меня все равно нет сильных успокоительных. Да поможет нам Бог, если кому-то потребуется операция. Самый сильный препарат в аптечке лагеря – адвил. Но даже если бы там нашлось что-нибудь помощнее, не хотелось бы давать успокоительное в качестве наказания. Я этим не занимаюсь. Я помогаю больным. – Эта женщина… она больна. Предупреждая ваши вопросы – нет, я не скажу, кто это. Пока окончательно не решу, что предпринять. – Я не собиралась спрашивать. – Харпер уже заметила, как он избегает имен. Стори помолчал, раздумывая, потом поинтересовался: – Что вы думаете об острове Марты Куинн? – Думаю, мне было бы легче об этом рассуждать, если бы я знала хоть кого-то, кто действительно слушал передачу. Не стоит выдавать желаемое за действительное. Отец Стори сказал: – Гарольд Кросс утверждал, что слушал. Один раз. И переписывался с кем-то из Любека – Любек стал столицей Мэна после того, как Огаста сгорела дотла. – Гарольд переписывался с кем-то, утверждавшим, что находится в Любеке, – поправила Харпер. – Я не знала Гарольда, но, похоже, он был слишком легковерным. – Лучше и не скажешь. – И снова в голосе отца Стори прозвучала едкая, неприятная, совсем не свойственная ему горечь. Харпер ощущала сонную тягу океана под днищем лодки. Если бросить весла, течение понесет каноэ на восток. Через полчаса они увидят огни Портсмута; через час, наверное, станут видны огни всего Нью-Гемпшира. А еще через час они будут так далеко, что не увидят уже никаких огней. – Боюсь, одну женщину придется выгнать. Выслать из лагеря, – сказал отец Стори. – И тогда… нет, одиночная ссылка – слишком страшное наказание за какие угодно грехи, я так не могу. Рано или поздно кремационная бригада поймает ее. Нет. Наверное, я отправлюсь с ней. Может быть, на большом паруснике с острова Джона. Я и Дон Льюистон. Я бы поискал Марту Куинн. – А кто будет заботиться о лагере? – Джон. По-моему, он единственный, кто годится для этого. Они повернули за мыс и вошли в узкий залив, не шире восьмидесяти футов; по обоим берегам стояли дома с нависающими над водой верандами. Впереди возник короткий мост, за ним – небольшая бухта. Харпер не узнавала место, пока они не проскользнули под мостом, ржавые решетки которого металлическим эхом отзывались на их дыхание. Перед ними открылся пруд Саут-Милл – округлый водоем между парком и… полицейским управлением Портсмута. Почти все здания у пруда были окутаны темнотой, зато полицейское управление и стоянка рядом – освещены, как футбольный стадион во время вечерней игры. Со своего места Харпер видела, что на стоянке горят две большие груды мусора – каждая двадцать футов в высоту. Интересно, подумала Харпер, что они уничтожают – зараженную одежду? Неподалеку стояли припаркованные пожарные машины, пожарные следили за огнем. Харпер заметила людей в касках и форменных куртках, бродивших у костров. От горящих мусорных холмов поднимался адский дым, который поднимался в ночь, закрывая звезды. Пожарный погреб в сторону полицейского участка. – Ох, Джон, – вздохнул отец Стори. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Пруд размером не больше футбольного поля был разделен напополам дамбой, к которой они и подплыли. Перетащить каноэ через дамбу на другую сторону пруда можно было только волоком. Харпер не понимала, где Пожарный собрался причаливать, но так или иначе они должны были вскоре оказаться на берегу. Харпер подалась вперед и прошептала: – Договорим, когда вернемся в лагерь. Впрочем, в любом случае я сделаю, что смогу. Были бы нужные лекарства, я бы успокоила воровку, когда вы обвините ее… но только в крайнем случае. Не думаю, что он наступит. Если вы с Кэрол побеседуете с этой женщиной наедине и проявите сочувствие и понимание, о которых говорили в церкви, – думаю, весь лагерь вас поддержит и уж точно никто не будет против. Том Стори обернулся к ней, озадаченно наморщив лоб; в глазах и на устах застыл вопрос… он как будто столкнулся с очень трудной задачей. Харпер удивилась. Она, казалось бы, выразилась очень ясно. Стоило, конечно, спросить, что именно он не понял, но времени не было. Пожарный вел их к дамбе. Харпер ткнула в ту сторону веслом, отец Стори кивнул и повернул лодку. «Потом», – сказала себе Харпер, не представляя, что не будет никакого «потом». По крайней мере, для отца Стори. 9 Дамба была сложена из грубо вытесанных гранитных блоков поверх песчаной насыпи. Каноэ с ужасающим хрустом ткнулось в песок. Бен уже поджидал их, чтобы подтащить лодку к первым двум. Пожарный сжал плечо Алли и показал в сторону насыпи. Он пробормотал что-то ей в ухо; Алли кивнула и, пригнувшись, двинулась вдоль узкой песчаной полоски. – Куда она, Джон? – шепотом спросила Харпер. – Люди, которых мы хотим спасти, находятся с другой стороны дамбы; и единственный способ добраться до них незамеченными – пролезть здесь. Он снова махнул рукой, и на этот раз Харпер увидела под насыпью водопропускную трубу. При сильном приливе отверстие оказывалось под водой, но сейчас труба была почти суха. Алли согнулась и начала разбрасывать ветки и ржавые пивные банки, забившие проход. – Вы посылаете шестнадцатилетнюю девчонку на переговоры с парой уголовников? – спросил Бен. – А вдруг один из них схватит ее за волосы и вытащит из трубы? – У нее нет волос – не за что хватать, Бен. И она знает свое дело. Уже не первый раз она помогает в тяжелых ситуациях, – сказал Пожарный. Он подошел к своему каноэ. Звякнула сталь. Пожарный вернулся с хулиганом в руке. – Я поверю вам, Джон, – сказал отец Стори. – Если вы дадите слово, что Алли в безопасности. – Этого я не мог бы обещать, даже если бы она осталась с Нормой Хилд вязать на спицах. Но не надо бояться тех двоих, что прячутся по другую сторону дамбы. Они хотят выбраться оттуда, а не попасться. Майкл сказал: – Труба довольно узкая. Они точно пролезут? Алли возилась со ржавой магазинной тележкой, частично забаррикадировавшей вход. – Наверняка нет, – ответил Пожарный. – Один ростом с Бориса Карлоффа, а второй огромный, как водяной буйвол. Если они полезут за Алли, то окажутся в еще более безвыходном положении, чем сейчас. Нет, им придется перебираться через дамбу, когда будет возможность. Бен, Майкл, отец, приготовьтесь помогать им. Не знаю, в силах ли они держаться на ногах. – Что значит – через дамбу? – спросил Бен. – И когда же появится такая возможность? Пожарный взобрался по крутому откосу дамбы, помогая себе ломом. Обернувшись, он прошептал: – Когда начнутся крики. Он добрался до верха, постоял немного на краю парковки – бронзовый отсвет костров ложился на его лицо, – положил хулиган на плечо и двинулся вперед, насвистывая. – Вам при нем тоже как-то неловко? – спросил Бен, ни к кому персонально не обращаясь. – Я вот начинаю чувствовать себя тупым. – А теперь что? – спросила Харпер. – Затаимся и подождем, – сказал Бен. – Надо быть осторожными – вдруг случится что-нибудь непредвиденное. Пожарный не успел уйти далеко – его громкий, ясный свист только что затих, – когда Алли с кошачьим воплем ужаса отшатнулась от водопропускной трубы, споткнулась и села в воду. – Что-то слишком быстро, – сказал Майкл. 10 Харпер первая поспешила к Алли и помогла встать. – Что? – спросила она шепотом. – Что там? Алли затрясла головой, глаза блеснули в прорезях маски Капитана Америки. Харпер нагнулась к просвету водопропускной трубы. На расстоянии вытянутой руки от входа в нем застряла куча грязи, сучьев и листьев. Потом куча шевельнулась, приподнялась и отодвинулась.