«Надо знать, обо что мудями стучать», – говаривал отец Лейлы. К цветистым фигурам речи он прибегал, когда Меджнуны только еще переехали в Америку и его словарный запас был скуден. Лейла со своим братом и сестрой приносили на крылышках домой свежий сленг, из которого отец, к вящему восторгу детей, брал кое-что на вооружение. Одним из подхваченных им выражений было «надуть в штаны» – фраза, обозначающая «испугаться», а он-то не понял юмора и счел, что ее смысл – что-то вроде «пуститься наутек», и месяцами ее использовал. Ну а когда понял свою ошибку, то стал более осторожен и неологизмы своих отпрысков пропускал теперь через сито английского разговорника для взрослых. Похоже, что Лейла, по своему незнанию, обо что-то стукнулась. Последнее время ее, безусловно, допекали, и напрашивалось подозрение: все это в связи с тем, что она видела в лесу. Но если там, в окрестностях Мьо-Тхита, творится что-то криминальное, одной лишь спутниковой карты для того, чтобы докопаться до сути происходящего, явно недостаточно (сама по себе информация, тем более случайная, не материализует спрятанный сейф, оброненный кейс или чего там еще). Если б была возможность дать им знать («им» – это кому?), что из увиденного она ровно ничего не поняла и обо всем готова забыть, лишь бы забыли про нее, Лейла на это, пожалуй бы, пошла. Так школяр готов отдать свой обеденный четвертак хулигану, лишь бы тот отвязался. Но у нее здесь работа: вызволить из-под ареста партию медоборудования и подыскать будущих стипендиатов – занятие, которое существенно осложняется, если по пятам за тобой ходят двое соглядатаев. Что же происходило на дороге – настолько важное, что ее удостоили визитом те «шишки»? Что их привлекло – алмазы? Тиковое дерево? Известно, что генералитет в таких странах набивает карманы именно таким образом – продает нацдостояние за рубеж. Но в Мьянме «лампасы» мутить дела станут скорее с китайцами или русскими; вряд ли схемы наживы здесь будут отданы под опеку американским наемникам. И что замечательного в том укромном блокпосту – раздвижная антенна? Зубья для шин? Или взять ту фразу, проброшенную очковым злыднем насчет хипстера в наушниках: «Он лишь технарь гребаный, не больше. Здесь он для установки софта». Что бы это значило? Вот ведь хрень. Может, десять километров приличным темпом вытряхнут наружу подобие ответа. К тому же забавно посмотреть, как за ней думают угнаться эти стукачки. До сих пор с задачей висеть на хвосте они справлялись: пыхтели по дорожкам, ныряли в подворотни, пачкали обувь куриным пометом, но объект слежки не теряли. По воле Лейлы, рассматривающей сувениры, они бывали вынуждены заниматься тем же. Должно быть, это от души забавляло торговцев, только высказывать свои замечания вслух они не рисковали: можно огрести по полной. Во время утренних пробежек Лейлы по чахлой, нестриженой прибрежной зоне на западе города прятаться соглядатаям было особо негде. Один из них неизменно оставался в «Датсуне», белой крысой жмущемся к маршруту там, где это возможно, ну а второй припускал за Лейлой. Картина была, конечно, нелепейшая – как будто по Мандалаю бегут двое энтузиастов, при этом один из них, отстающий на тридцать метров, отчего-то в брюках, ботинках и сорочке. Этим утром Лейла старалась не на шутку; Джекль исправно держался сзади. Остановившись раз для растяжки, Лейла внезапно почувствовала колотье в боку и, выпрямившись во весь свой невеликий рост, согнулась затем для выдоха. Река вблизи тянулась плоской серой лентой; от замусоренных берегов пованивало свалкой. Остановиться пришлось и Джеклю, который сделал вид, что жутко заинтересовался штакетинами забора. В полукилометре различался Хекль за рулем беленького «Датсуна». Тут на Лейлу что-то нашло – она махнула Джеклю рукой. Это его изрядно удивило – было видно, насколько он растерян. «На тебе, шестерка», – мстительно подумала Лейла. И в эту секунду он тоже ответил ей взмахом. Опа. Как теперь быть, черт его знает. Но то, что эти парни помахали в ответ, было неожиданней всего. К тому же Джекль помахал по-дружески. Лейла повернулась и припустила обратно. Джекль мгновенно утратил интерес к штакетнику. На обратном пути Лейла развила нешуточную скорость и чувствовала себя при этом непринужденно. Никакого гениального открытия она не совершила. То был просто отступ назад, иная точка фокусировки. Все наставления о том, как строить новые мысли для решения проблем, оказались правдивы. Просто в них редко говорилось о том, как это делать. Она знала кое-кого, кто мог догадываться, как и под каким углом вглядываться в подобное; знала даже таких, кто мог захотеть это сделать. Ей был известен один репортер из «Лос-Анджелес таймс», а еще она знала парня, с которым у нее была непродолжительная, но жестокая любовь и который сейчас занимал важный пост на «Би-би-си». Потом как-то летом, еще в другой жизни, Лейла объелась грибов вместе с девушкой, работающей сейчас в новостном отделе крупного филиала Национального радио США. Был также случай, когда в одной из африканских столиц Лейла оперативно пришла на помощь фотографу из «Рейтерс». (Съев тарелку рыбного супа, который уже с первой ложки вызывал сомнение, этот парень кое-как добрел до своего гостиничного номера и, ухватившись за вешалку с полотенцами, фонтаном выблевал наружу все, что только можно. Он бы окочурился прямо там же в санузле от острого обезвоживания, если б вовремя не набрал Лейлу. Та примчалась пулей, вызвала гостиничную машину, да еще и спела ему что-то из Леонарда Коэна, пока машина сквозь синий сумрак ночи мчала их в больницу.) Лучший друг ее младшего брата в одиннадцатилетнем возрасте был в Лейлу безумно влюблен, а теперь на каком-то очень высоком уровне вел судебно-корпоративную бухгалтерию для некоей элитной клиентуры. Также ей был известен кое-кто в «Нью-Йорк таймс»; один следователь в Управлении Верховного комиссара ООН по делам беженцев, а еще библиотекарь ЦРУ. Еще она водила знакомство с аховым копом в Куинсе, вирусологом из Центра контроля заболеваний, а также спичрайтером одного конгрессмена. И вот в тот вечер все эти люди получили имэйл следующего содержания: «Надеюсь, кто-то из вас сможет помочь мне вычислить, не происходит ли что-то неладное в пределах координат, на которые я вроде как набрела. Нет, это никак не фигура речи: я в самом деле на этот пятачок буквально наткнулась. У меня есть подозрение, что одна из крупных охранных структур («Эксиджент»? «Спайер»? «Блюберд»?) охраняет что-то посреди леса, там, где на картах даже не указаны дороги. Это место на северо-востоке Мьянмы, у китайской границы. Кого и что именно следует искать, сказать сложно. Может, какой-то новый секретный объект или производство примерно в десяти километрах от бирманского городка Ашанг. Или, возможно, возле китайского городка Багуанцзы. Отсчет координат GPS с 24°22’40» (север)/97°32’39» (восток). По моим догадкам, те, кто осуществляет там деятельность, самолетом доставляют специалистов техподдержки в сопровождении телохранителей. Откуда я это знаю, не спрашивайте – просто знаю и всё, понятно? Как я уже сказала, дело здесь нечисто. Ну и как всегда: у кого есть желание провести отпуск в заводи деспотии, готова стать вашей радушной хозяйкой. Лейла PS: Деспотия тут или нет, но Мандалай весьма красив, а предложение реально». Л.М. Вот уже почти две недели Нед Суэйн воевал сам с собой за отказ от курения. Война шла трудно, с переменным успехом. Он уже пускал в ход управляемое дыхание; думал перейти на безникотиновые сигареты; пытался вести себя как человек, которому до курева дела нет. Спрашивается, чем мотивируются такие люди? Ответим: прежде всего тем, что не имеют над собой начальников вроде этого гнусного Найджела. Найджел был на двадцать лет старше Неда, безудержно дымил «Лаки Страйк» и вблизи вид имел ужасный. Когда Нед реально хотел сигарету и когда реально хотел не хотеть сигарету, он смотрел на Найджела. Обычно Нед в течение дня Найджелу, слава богу, компанию не составлял. Однако с некоторых пор Найджел стал требовать от Неда являться в жуткий безоконный кабинет в отеле, что служил крышей их отделу. По его словам, он хотел, чтобы Нед составлял там новые протоколы по региону (указание сродни драить «головы» видеотехнике или редактировать какие-нибудь никчемные типовые анкеты). Правда же была в том, что Найджелу упорно не давался новый софт и он хотел, чтобы Нед посбивал все системные настройки на прежний уровень. Но в открытую он сказать об этом не мог, иначе расписался бы в своей технической несостоятельности, да к тому же нарушил с десяток защитных протоколов, и поэтому шеф где мытьем, где катаньем домогался, чтобы Нед снова и снова показывал ему новые комбинации клавиш, биометрику и прочую хиромантию. Нед всем своим видом пытался изображать энтузиазм (конечно, это удобно, знать пароли своего шефа). Но в эти критические дни Нед как никогда сознавал наличие вокруг себя каждой сигареты. Ненавидел он их или любил? В какой момент любовь перерастает в нужду, а нужда в ненависть из-за этой нужды? Когда над столом Неда нагибался Найджел со своими бессмысленными указаниями, Нед сигареты определенно ненавидел. Вонь от них шибала в нос, скатываясь по лысеющему шефу, словно вязкая слякоть. – Ты, наверное, захочешь узнать, подтвердят ли это камбоджийцы, – сказал как-то утром Найджел, стоя за плечом у Неда, настукивающего свежую редактуру «Нового света Мьянмы». Это было равносильно тому, что сказать: «Ты, наверное, захочешь вытереть жопу после того, как погадишь». Найджел постоянно давал инструкции по самым пустяковым нюансам работы, на которые Неду и своего ума вполне хватало. Нед впился себе ногтями в ладонь и таким образом удержался от колкости, что каждый абзац репортажа, украшающего страницы абсурдного англоязычного издания хунты, приходится и без того подтверждать и переподтверждать. Когда Нед еще значился курильщиком, эта дотошная опека из-за спины занимала в его длинном перечне претензий к Найджелу отнюдь не первое место. Но на приближении ко второй неделе без единой сигареты терпеть своего шефа Неду становилось все сложней. С чего начать? По идее Нед должен был находиться на пике своей карьеры, а на деле был со всех сторон обложен своим дерганым начальником, загружен пустой рутиной в пыльном углу отдела. Найджел не желал выпускать из мандалайского отдела ничего более-менее стоящего, если заслуга за это не приписывалась ему, а потому саботировал работу любого аналитика, который посылался под его начало. Посылка в отдел к Найджелу походила на ссылку в шкаф со швабрами, причем в этом шкафу за тобой еще и осуществлялся догляд. Нед был полевым аналитиком (4-й уровень) тайной военизированной структуры США, именуемой Центральной службой безопасности. Название больше годилось для какой-нибудь охраны молла, но на деле ЦСС превосходила любую другую разведслужбу или агентство за исключением разве что одной (вероятно, мифической: говорят, у нее нет ни названия, ни эмблемы). Но если Неду предстояло закончить свою карьеру под пятой таких, как Найджел, то тогда не лучше ли бросить эту чертову Службу? Интересно, конченых шпионов пускают, скажем, в учителя? Взять Найджела в лоб возможности не было. Идти прямиком на 5-й уровень – исключено. Если влезть туда прямиком, то шеф поднимет трубку секретной связи, и тогда плакали твои рейтинговые двадцать баллов. Ну и много ли после этого останется за тобой постов в ЦСС? Да никаких. А потому Нед поступал так, как искони поступают страдающие в браке супруги и мелкие столоначальники – тайком, локотком, неброско пододвигал ситуацию, в которой твой антагонист допустит неосмотрительный шаг или высказывание, и его таким образом можно будет подсидеть. Да, Нед ждал, когда впереди откроется щелка возможности. Ждал вот уже два года. И такая щелка открылась с поступлением сигнала о возможном нарушении «опбеза» (оперативной безопасности) в районе границы. Сигнал поступил на компьютерную станцию шефа; поступил уже после того, как Найджел покинул отдел. По будням он уходил примерно в три пополудни, но станцию всегда оставлял открытой (не возиться же со всеми этими мудреными кодами, чтобы всякий раз открывать ее и закрывать). Так что сигнал Нед увидел прежде, чем Найджел. Он мог его снять, но оставил специально для того, чтобы шеф его заметил. Сделал он это из соображений, что Найджел засуетится и по несдержанности сболтнет что-нибудь об объекте, подшефном «Блюберд». Именно этого и стоило ждать от Найджела. Был он злобен, но при этом ленив. И уже однажды сболтнул, что именно «Блюберд» охраняет что-то там в лесу на границе; что именно, Неду знать не полагается. То, чем там занимается «Блюберд», – это уже 5-й уровень, а у Неда всего лишь 4-й. Нед не рассчитывал, что это поставит в опасное положение ту деваху, Меджнун. Сколь-либо серьезным нарушением «опбеза» там и не пахло. Ну увидела она двоих из секьюрити, сопровождающих клиента на свой секретный объект, и что? В том месте она оказалась случайно, да и к самому объекту не приближалась. Но тот сигнал всполошил Найджела сильнее, чем Нед рассчитывал или ожидал. Уж чем там таким занимался блюбердовский клиент, но шеф явно счел, что от Службы требуется нечто большее, чем соблюдение протокола ОВПЗ (отвлечь внимание/пресечь запросы). И включил за девушкой наблюдение по 6-му уровню, что весьма накладно уже по одному лишь диапазону слежки: тут тебе и наземное слежение со стороны местных, и ежедневный апдейт со стороны Неда о ее передвижениях и коммуникациях. – Сэр, позвольте сказать? – наигранно приветливым тоном, каким он обычно общался с начальством, спросил Нед. – Мне кажется, беспокоиться насчет нее у нас нет необходимости. Она понятия не имеет, что именно видела, да и серьезно что-либо разнюхивать не собирается. У нее и без того есть над чем ломать голову. Зея за этим присматривает. – Так вот пускай Зея свое давление на нее усилит, – сжимая мелковатые кулачки, фыркнул Найджел. – Нам необходимо нивелировать риск до нулевой отметки. Вам это понятно, Суэйн? Восходя по служебной лестнице ЦСС, Нед постепенно уяснял, что здесь почем. Будучи действительно тайной структурой (не гласный и не могущий быть таковым герб ЦСС представлял собой сокольничью перчатку с соколом, держащим телефонную трубку), Служба вела свою деятельность в немыслимых бюджетных тисках. Между тем миссии с нее никто не снимал, и после трагедии 11-го сентября она обрела иное звучание: «Строить и крепить совершеннейший в мире аппарат электронной разведки и инфраструктуру киберобороны». Этот девиз Нед мог выпалить на одном дыхании, как и все аналитики Службы. С учетом вышесказанного и в силу своих общих задач Служба поддерживала тесные отношения с отдельными предприятиями частного сектора – в основном техническими и фармацевтическими, но патриотами от и до. Это были преданные партнеры, которые обеспечивали Службу интеллектуальным капиталом и самыми передовыми технологиями. Ну а за это Служба, в свою очередь, тоже оказывала своим партнерам услуги – в частности, некоторое прикрытие в продвинутых исследованиях и разветвленной коммерции, которая для большей эффективности и отдачи должна была протекать в зонах, не привязанных к конкретной юрисдикции. «Мы всего лишь чуточку затеняем то, что в наших интересах, или то, что может в них потенциально оказаться», – сказал как-то один из начальников в ту пору, когда Нед ломал голову над уяснением тех конкретных оттенков серого. В отделе циркулировала информация, что Найджел когда-то был отличным шпионом; его спорое восхождение по извилистым затемненным кулуарам шпионажа имело статус легенды. Внешность его была неброска, манеры неприметны; такой, как он, мог вполне успешно прикинуться вешалкой или слиться с мраморной колонной. А затем вдруг бац – и он стоит перед тобой и вещает, где и в чем именно ты лажанулся. Но это было годы назад. Дату своего ухода в отставку Найджел давно уже просрочил и позабыл. Вместе с тем никто в отделе не хотел рисковать своим служебным капиталом, потребным на то, чтобы его высидеть. И потому сумасброд мог творить все, что ему вздумается, пока в нем не лопнула какая-то важная внутренняя пружина, отчего из всех дел на службе его теперь интересовало единственно выпивание в баре отеля. Впечатление такое, будто ему вообще было по барабану все, что делается в Мьянме. А потому странно, отчего это он вдруг так взвился насчет того инцидента с «Блюберд»? Напрашивался вывод, что Найджел завязан на блюбердского клиента – проще говоря, работает звеном в цепи, ток в которой пошел не в том направлении. Но если из-за какой-то гражданской любознательной девчонки пошло наперекосяк дело, то тебе следует заняться прежде всего делом, а не девчонкой. «Суть в этом, а не в чем-то еще», – делал про себя выводы Нед. Получается, так или иначе, план Неда работал. Нынешний всполошенный, взвинченный Найджел был действительно словоохотливей насчет «нюансов пятого уровня», чем полупьяный скучливый субъект, которым Найджел был до сих пор. Что-то определенно происходило в том лесу. Быть может, это какое-то ВПА («вспомогательное правительственное агентство», или «вертящее правительством агентство», как язвили злые языки) возводило автономный сервер, а «Блюберд» охранял строительство? Но почему госструктура США – тем более тайная – сочла уместным воздвигать такое на границе с Китаем? И вот как-то утром Нед, открыв свою рабочую станцию, увидел там имэйл Лейлы Меджнун. Сердце его упало: он всерьез недооценил, что она способна организовать краудсорсинг с целью дознаться насчет того лесного объекта. Обычно люди после нескольких бесплодных попыток поиска на карте подобные затеи бросают. А эта девочка, гляди-ка, нет. Один только список получателей чего стоит: в нем действительно есть неудобные имена. Так как в имэйле указывался конкретно «Блюберд», с компьютера Найджела эту деталь было уже не снести. Оставалось лишь ждать, когда шеф откроет по приходе свою станцию и все увидит сам. – Ах она, шлюха! Пронюхала-таки! – вскричал Найджел в 10.27 утра. Из кружки у него выплеснулся горяченный «нескафе», да еще прямо на ширинку; Найджел подскочил и чертыхнулся вторично. Похоже, в выплеске он винил в том числе и Лейлу Меджнун. – В чем дело, босс? – с наигранной бодростью спросил Нед, как всегда пряча свою неприязнь к шефу. Быть неизменно веселым и уступчивым его в свое время обучил один из наставников. «Именно ты должен быть здесь самым свойским, – наставлял он. – Податливым, как хлопья в молоке». – Да вот, эта стерва передала по имэйлу координаты нового… того охраняемого объекта. Но каким таким способом ей удалось раздобыть эти данные? А? Или это местные перед поездкой на север сунули ей в одно место измерительные приборы? Насчет места прояснилось, когда Нед по возвращении Лейлы Меджнун с пробежки заметил на ней навороченные часики, на которые раньше не обращали внимания. По-прежнему костеря всех и вся, Найджел с грехом пополам промокнул запятнанную ширинку и заперся в «шкафу» – информационном боксе размером с телефонную будку, которым в прошлом году была экипирована каждая станция слежения. Она действительно напоминала будку телефона-автомата, только помимо трубки там на стенке был еще и экран. Начинку кабины Нед видел лишь мельком (доступ только для лиц 5-го уровня, и только через биометрические параметры; эх, хорошо бы, если б шеф по ошибке сунулся куда-нибудь не туда и лишился рук и зрения). В будке Найджел пробыл минут двадцать, а когда вышел, то казалось, поседел еще больше. Жадно выкурив одну сигарету, прикурил от нее другую. Невооруженным глазом было видно, как в голове у него натужно вращаются шестеренки. – Так. Слушайте, Суэйн. Вам необходимо отправиться в то интернет-кафе на Восемнадцатой улице. Там вы встретите одного парня. – Какого именно? – От ВПА. Вас это волновать не должно. Помните, вы докладывали, что та девица на север ездила вместе со своим шофером? Нед кивнул. – Вы можете его опознать, шофера? Нед снова кивнул. – Нужно, чтобы при встрече с тем парнем вы указали, кто он, этот шофер. – Гм. Понял. И застыл. Есть указания, выполнять которые медлят даже хлопья в молоке. Существует всего несколько причин, по которым людям от ВПА указываются иностранные граждане. И ни одну из этих причин благой назвать нельзя. Найджел понимал, что Неду на сегодня это уже известно. – Он террорист, Суэйн. Мы с ним по разные стороны. То, как у Найджела при этом отвердели, сумрачным нездоровым весельем заблестели глаза, вселило в Неда страх, какой он испытывал разве что в детстве. И он, и Найджел знали, что шофер никакой не террорист. Слова эти были лишь мантрой злого волшебника, «трахтибидохом» пресловутого Закона о патриотизме. Ну а фраза насчет разных сторон? Она адресовалась уже Неду и переплеталась с неприкрытой угрозой хищника. Парень в интернет-кафе на Восемнадцатой на агента ВПА вовсе не походил. Те кадры обычно смотрятся так, будто изнывают от жажды кого-нибудь мочкануть хотя бы в ухо. Скажем, на хоккейном матче или боях без правил таких в общей массе и не различишь. А этот был тонкий-звонкий; можно сказать, смазливый. Лишь когда они сели к Неду в машину, стало заметно, что рост и вес у него сочетаются в пропорции бронебойного патрона, а движения происходят как бы ниоткуда; бардачок и тот он открывал так, словно передергивал затвор, – ловко и опасно для жизни. Нед сидел за рулем, а этот кадр на пассажирском сиденье. Когда кадр смотрел в сторону, Нед украдкой скосил на него глаза и заметил, что под рукавом марлевой рубахи у него к предплечью прилажено фото того таксиста. – Это все херня, – не поворачиваясь, сказал кадр. – Мне его ты укажешь. Ехал Нед не спеша; дорогой ему докучали мысли. Никогда не знаешь наперед, когда тебя может угораздить очутиться в таком вот положении. И бесполезно обдумывать загодя, как тебе поступать в подобных случаях: редко, очень редко когда пригождается. Вариант насчет: «Извините, сэр, но я поступил на службу ради безопасности своей страны, а не для того, чтобы возить убийц, так что прошу освободить транспорт» – явно не прокатывал; становиться в позу теперь уже поздно. Они проехали обшарпанную киношку, цветочный рынок и замусоренный парк с каруселью на дизеле. Неду думалось о Лейле. Он прослушивал ее всю неделю, но очно пересекался с ней всего лишь дважды, несколько месяцев назад. Первый раз когда она только что прибыла, а затем когда он застал ее в университетском кафетерии и разговорился на предмет придыхательных согласных. Наряду с прочим в работу Неда входило наскучивать людям так, чтобы у них отпадали насчет него всякие подозрения. Вместе с тем он испытывал легкую досаду от того, что, видимо, не произвел на Лейлу должного впечатления. Девочка очень даже ничего: настоящая восточная красавица, пропорционально сложенная, сдержанно-приветливая в манерах. Было бы славно удостоиться от нее хотя бы кивка. Ревниво подумалось и об одном из прилипал, что ошивался вокруг Лейлы. – Если он сегодня работает, то должен быть там, – кивком указал Нед. Они сейчас подъезжали к пагоде, возле которой дежурила очередь из таксистов. На подъездной развязке видимость была ограничена уплотнившимся движением. «Дома в сообщении о ситуации на дорогах это называлось бы «трафиком с частыми остановками»», – подумал зачем-то Нед. Кадр ничего не сказал, а лишь пялился на местных через дешманского вида темные очки.