— Да нет, Лассе спустился и отпер мне. Я ведь покупаю у него чуть ли не каждый день. Она кивнула, открыла холодильник и достала бутылку пива. Он рассеянно покачал головой, просматривая эсэмэски в мобильном телефоне. Мария пока не сообщала ни о каких результатах лабораторных анализов. Он понадеялся, что она уже легла. Дежурные криминалисты по-прежнему просматривали записи камер видеонаблюдения, но пока не нашли следов человека, попавшего в объектив в Кунгстредгордене и у Каролинской больницы. Стрелки` в черном тоже больше не появлялись на видеокамерах. Руководитель операции у моста Сёдертельебрун, сменивший Патрика Энглаума, лаконично сообщал, что новостей у него нет. И ни у кого другого на блокпостах. Иными словами, операция перешла в еще более медленную стадию, когда технические данные никуда дальше не приводят. Боковым зрением Рикард ощущал взгляд Линн. Не скрывая любопытства, она спросила, чем он занят. Поколебавшись, Рикард повернулся к ней. — Когда я приехал в Кунгстредгорден, там творилось черт-те что. Снайперы на крыше. Она кивнула. Рикард помолчал, еще раз посоветовался сам с собой и принял решение. — Погибли три сотрудника банка SEB. Похоже, нападение планировалось именно на них. Он внимательно посмотрел на нее. — Возможно, мне понадобится твоя помощь, чтобы посмотреть компьютеры погибших. «Поскольку никаких конкретных улик у нас пока нет», — подумал он про себя. — Нам отдадут их завтра утром. Линн сидела молча, задумчиво глядя на него. Он не жалел, что задал ей этот вопрос. Впрочем, вероятно, он все же немного поторопился. Его начальница Луиза наверняка пожелала бы, чтобы он проинформировал ее, прежде чем связываться с ее племянницей. Хотя он сам имел право принимать решения, кого подключить к расследованию, естественно было бы сперва обсудить это с Луизой. Одновременно он осознал, почему не обратился к ней: не хотел услышать отрицательный ответ. Рикард попытался стряхнуть с себя неприятное чувство, что он немного смухлевал. Линн как-никак куда компетентнее любого криминалиста, имеющегося в его распоряжении. Нет ничего странного в том, чтобы привлечь ее к следствию. Если, конечно, сама Линн заинтересована в том, чтобы помогать полиции. Ее сомнения показывали, что для нее вопрос неоднозначен. Но если она согласится, Луиза не сможет задним числом сказать «нет». Линн подчиняется только самой себе. Она прервала его мысли. — Кого застрелили — директоров банка? — Нет, не похоже. Юнгберг только что занимался установлением личности потерпевших. А почему ты спрашиваешь? Линн долго сидела молча. — Просто думаю о том, что обычно пишут в газетах. Руководство банков, назначающее друг другу колоссальные премии, огромные выплаты на случай увольнения и дополнительные пенсии, которые потом оплачивают мелкие дольщики или налогоплательщики. Рикард раздраженно посмотрел на нее. Голос его прозвучал сухо. — Но ты ведь не можешь поддерживать тех, кто казнит людей? Линн замерла. — Я так не сказала. И я их не поддерживаю. Но так мог бы выглядеть мотив. — Ты хочешь сказать, что в деле могут быть левацкие мотивы? Что кто-то атакует всю финансовую систему? Нападки на капитализм, алчность или что там еще? — Звучит маловероятно, но такая возможность существует. Но если застрелили обычных сотрудников, то такую связь усмотреть сложно. Рикард захрустел пальцами, пытаясь сдержать раздражение. Понимает ли она вообще, что произошло? На пороге банка застрелены люди, вина которых состояла лишь в том, что они там работали. Или он неверно истолковал ее слова? Он не мог вспомнить, чтобы она раньше высказывала симпатию к насильственным действиям в отношении людей. Он глубоко вздохнул и решил не продолжать разговор на эту тему. Линн смотрела на воду. Ее огорчила обидчивость Рикарда. Такого за ним прежде не замечалось. Она списала все на усталость. — А у тебя нет на примете других людей, кто мог бы тебе в этом помочь? Я сейчас очень занята диссертацией. Он заерзал, опустил глаза. Этот же вопрос могут задать ревизоры полиции. С другой стороны, расходы на ее гонорар покажутся незначительными, если работа даст результат. А по поводу результата он не сомневался. — Э… есть, конечно. Он заколебался. Ему не хотелось подлизываться, раз она так явно не заинтересована. Но как ее убедить? Оставалось сказать все как есть. — Дело в том, что я хочу работать именно с тобой, ни с кем другим. И Эрик тоже. Мы к тебе привыкли. И к тому же тебе в твоем деле нет равных. — Он поднялся и продолжил, прежде чем она успела ответить: — Пойдем на воздух? Она кивнула и вышла с ним во двор. Семь лет назад, сидя в тюрьме Хинсеберг, осужденная за преступление против государственной безопасности Швеции — после того, как она перехватила переговоры полицейских по рации, — она и представить себе не могла, что будет сотрудничать с полицией. И уж тем более, что подружится с полицейским. Сейчас позади у нее одно расследование, и она обдумывает, не включиться ли еще в одно — чтобы опосредованно помочь крупнейшему банку Швеции. Мысленно покачав головой, она стала разглядывать гигантскую баржу с цементом, как раз проходившую под мостом Лильехольмен. Ее прежние убеждения все труднее увязать с тем, чем она занимается сейчас. При этом ей кажется, что она верит в то же самое, во что верила всегда. В любовь, свободу и справедливость. В солидарность. А все это исключительно плохо сочетается с тем эгоизмом, жесточайшей конкуренцией и политикой дальнейшего обогащения богатых, которые для нее олицетворяет собой руководство банка SEB. Как бы ни было ужасно, что застрелили людей, но ведь есть другие, кто может этим заняться? Они стояли молча, ощущая, как по земле распространяется слабая вибрация от поезда, идущего по мосту Орстабрун. Линн принесла два пива в надежде, что Рикард передумает. Глава 8 «Проклятая страна, проклятый народ, проклятая погода!» — думал Амид. Он совершенно озяб, пока пробрался в обход напряженных перекрестков и железнодорожных путей, и теперь приближался наконец к месту сбора номер два у Карлбергсканален. Скоро он поцелует землю в Копенгагене и поклянется никогда сюда больше не возвращаться. В телефоне брякнула эсэмэска. «Проклятье!» — подумал он, когда прочел: «Пришлось перебазироваться. Приходили копы с прожекторами. Покинули место два и вышли в канал. Стоим под мостом Экелундсбрун». Он почувствовал, как его охватывает раздражение. Нужно валить немедленно. Еще недоставало дождаться вертолетов, полицейских катеров или дневного света. Их шведский контакт выбрал в качестве альтернативного места сбора прибрежный кабачок «Пампас», поскольку там в это время гарантированно никого нет. По этому пункту он явно ошибался. Вместо этого туда явились копы, хотя кабак расположен более чем в полумиле от Кунгстредгордена. А что, если швед и навел полицию? Амид отогнал эту мысль. Мужик производил впечатление надежного. Он был одним из приближенных Йёргена Кранца — хотя сам Кранц и потерпел неудачу, когда рухнул «Патриотический фронт». Десять минут спустя он подошел к мосту Экелундсбрун. Вукацерка сделала Амиду знак, когда ему наконец удалось разглядеть моторную лодку в темноте под мостом. Ганнибал, стоявший у руля, сурово кивнул ему. — Какой у нас план? Полицейская машина уехала в другую сторону, но они в любой момент могут вернуться. Собачий лай на заднем фоне еще подчеркнул серьезность ситуации. — Хорошо, отправляемся немедленно. Семь узлов, потушенные фонари. Сбросим сумки с оружием, когда отойдем подальше. Ганнибал нажал на газ. Они плавно проскользнули по глади Ульвсундашён, мимо Эссингеледена и скал Фредхеля. Амид считал мосты, запомнив, сколько их предстоит миновать. Остров Лонгхольмен выступал из темноты черными очертаниями. Амид понемногу расслабился. Ни одного огонька на воде в поле зрения. Ни одного полицейского вертолета над головой. Задание выполнено. Почти без отклонений — в отличие от майского, когда были подключены шведы. Ганнибал, стоящий на корме, перебросил через борт винтовку. Она исчезла в черной воде. Амид открыл портфель Юханнеса Аландера, который прихватил с собой из больницы, и громко выругался. Компьютера внутри не было, только пачка отчетов компаний. Сердито порывшись в карманах, он достал два мобильных телефона своей жертвы, которые присвоил еще на лестнице перед зданием SEB. Засунув их в портфель, он швырнул все через борт. Нервы начали успокаиваться. Он вдохнул прохладный воздух. Дело закончено. В темноте он различал слабое освещение на мосту Лильехольмсбрун. До шлюза в Хаммарбю оставалось не так далеко. Шведский контакт Амида должен был поджидать их там, готовый уговорить дежурного дополнительно открыть ради них шлюз. Все равно дежурный ничего задним числом не вспомнит. Потом — еще несколько часов до Нючёпинга, где припаркованы машины. Первое, что он сделает, вернувшись домой, — съест несколько острых суджуков у Вестербро, возможно запив сладким мятным чаем. Или глотком «Арака». Хотя он и любит Данию, но не за еду. Красные свиные колбаски и пиво «Hof» пусть глотают сами. Они приближались к островам Ошты. Он сверился с мобильной картой, прикрыв ее ладонью, чтобы приглушить свет экрана. Тут в глаза ему бросилась отметка, сделанная им на карте. Она не имела ничего общего с сегодняшним заданием — он поставил ее еще летом во время поездки с целью рекогносцировки. «Линн» — было написано возле отметки, торчавшей из дома по адресу Тантугатан, 26. Судя по всему, это место находилось неподалеку, где-то там, в темноте. Заманчиво. Однако это уже другое задание, для другого случая. И его выполнит кто-нибудь другой. Может быть, сами шведы. Вопрос не в том, будет ли это сделано, а в том, когда это произойдет — учитывая тот ущерб, который она им нанесла в прошлый раз. Его босс, Карстен Буфельдт, не из тех, кто забывает такое. Бам! Удар оказался оглушительным. Лодка так сильно накренилась, что Амид упал лицом вперед, ударившись головой о руль. Обстрел? Он заморгал. Горячая кровь заливала один глаз. Ветровое стекло было забрызгано кровью. На полу у его ног лежал Ганнибал. Ранен? В обмороке? Вокруг царила тишина. Никаких прожекторов с берега. Мост над ними казался пустынным. Никаких катеров поблизости. Похоже, они ни в кого не врезались — наверное, просто сели на мель посреди фарватера. Он как раз собирался окликнуть Вукацерку, когда увидел, как она вылезает из воды и переваливается через борт. Вид у нее был пришибленный. Ганнибал все еще лежал неподвижно. Казалось, он невредим — не считая небольшой выбоины у виска. Вукацерка принялась трясти его, и Амид отметил, как тот зашевелился. Рикард стоял рядом с Линн, глядя на ночной пейзаж. Они залезли на крышу сарая и теперь стояли, держа в руках по дымящейся чашке чая. Линн отыскала отвар ромашки, который должен был его успокоить. Дождь перестал, слабый лунный свет пробивался через мокрый туман. Освещенные высотные дома красовались над водой, словно вид на Манхэттен или Доклэндс. Трудно было представить себе, что в том месте, где они сейчас находились, всего полвека назад располагались самые бедные кварталы Стокгольма, где жили рабочие сахарного завода, теснившиеся в убогих грязных лачугах. Линн подлила еще чая из термоса. Боковым зрением она отметила движение. Темная тень, казалось, нырнула головой вниз с моста Орстабурн. Затем они услышали удар. И тут же раздался резкий звук, словно переломилось дерево. И снова тишина. Время как будто остановилось. — Что это было? Кто-то прыгнул с моста? Голос Линн прозвучал взволнованно. Она повернулась к Рикарду, который уже слезал с крыши сарая. Послышался какой-то слабый звук — поначалу она подумала, будто это ветер. Но звук усилился, все больше напоминая скуление щенка. Линн спрыгнула вниз и обогнала Рикарда. — Ребенок! Поторопись, это там, на мосту! Ребенок плачет. Когда он догнал ее, она уже бежала по велосипедной дорожке на мосту. Они тут же увидели ребенка, сидевшего рядом с перевернутым велосипедом. Линн остановилась на расстоянии. Девочка посмотрела на нее большими круглыми глазами, потом перевела взгляд на перила моста. Линн медленно приблизилась к девочке, присела, стараясь не напугать ее, улыбнулась вымученной улыбкой. Сердце у Линн отчаянно билось. Очевидно, что тут произошло. Девочка сидела на багажнике, когда тот, кто ее вез, врезался в перила и перелетел через них, навстречу неминуемой смерти. Обняв ребенка, Линн принялась тихим голосом бормотать слова утешения. Осторожно покачивая девочку, она повторяла: «Ну вот, все хорошо, все в порядке». Отряхнула ладони девочки от камешков. Той было на вид года четыре или пять. За спиной Линн слышала, как Рикард звонит в колл-центр и просит помощи. Потом он присел рядом с ними. — Привет, я полицейский, меня зовут Рикард. Ты упала? Девочка не ответила, только молча уставилась в землю. Показала ему свои исцарапанные руки. — Это царапины, немного поболит и пройдет. Как тебя зовут? В ответ — едва слышный шепот. — Аманда. Я упала с велосипеда. Линн крепче обняла девочку. — Все будет хорошо, мы позвоним кому-нибудь, кого ты знаешь. Ничего страшного. Рикард перегнулся через перила. Остров под ними был едва различим в темноте. У берега виднелся размытый белый силуэт. Катер? Мостки? — Алло! Нужна ли помощь? Я полицейский! Ответом ему была полная тишина. «Боже мой, — подумал он. — Неужели он приземлился прямо на лодку?» А треск, который они слышали, — звук разломившейся пополам пластиковой палубы? Он позвонил в дежурную социальную службу, поговорил с медсестрой и повернулся к Линн и девочке. — Социальная служба уже едет сюда. Сейчас я вызову патрульную машину и спущусь вниз, посмотрю, что там делается. Он заколебался. Линн побледнела. Голос ее звучал слабо. — Она только что спросила про бабушку — ее зовут Юсефина. Но фамилии она не помнит. Ты не мог бы посидеть с ней несколько минут? Я принесу одеяла. Она мерзнет. Амид отчетливо слышал запыхавшиеся голоса и бегущие шаги, направляющиеся на мост. Надо было торопиться. Он подошел к телу, лежавшему на носу лодки. По всему борту виднелась трещина. Мужчина свисал головой через край — у него была сломана шея, отчего он напоминал тряпичную куклу. Подтолкнув его ногой, Амид видел, как тело соскользнуло в воду. За спиной он слышал, как Вукацерка шепотом дает инструкции Ганнибалу. На мосту угадывалась фигура, смотревшая вниз. Потом послышался голос. Амид стоял неподвижно, пока тень не исчезла. Он покачал головой. «Добро пожаловать в Швецию — страну с рекордным количеством самоубийств».