— Я предлагаю вам работать со мной. И не спешите отказываться сразу. Подумайте, — взглянув на Виктора в упор, сказал миллиардер. — Ваши идеи близки мне по духу и наиболее точно отражают сущность современного мира. Когда-то «Майн кампф» была моей настольной книгой. А вы, я вижу, преуспели в этом даже больше. — Так это вы охотились за подголовным камнем? А Густав отдал его мне, — перевел разговор на другую тему Виктор. — Помилуйте, зачем мне это? То были игрушки Густава Стурена, которые меня никогда не интересовали. Что значит ваш подголовный камень Иешуа? Безделушка. Разве может энергетическая субстанция из космоса помешать настоящей науке? — Наука бессильна перед космосом, и вы этого не можете не знать, мистер Скейен. — Смотря какая наука. — Уголки его губ опустились вниз в неком пренебрежении. — Что вы называете наукой? Жалкие изыскания этого старого еврея Эйнштейна? — Вы называете жалкими изысканиями теорию относительности? — Он не знал и тысячной доли того, что происходит благодаря этой теории, и не имел права называть ее своей. — Хорошо. А как же Менделеев? — Таблица периодических элементов? Неужели вы думаете, что может быть правдой то, что человек увидел во сне? — засмеялся Мартин. — Но этой неправдой пользуется весь научный мир, — возмутился Лавров. — Не смешите меня, мистер Лавров. Наша наука настолько слаба, что не в состоянии просчитать самого элементарного. Ну, хотя бы природу шаровых молний, даже дождь, снег, ветер… — А вы что же, можете? — насмешливо спросил Лавров. — Я над этим работаю, и есть определенные успехи. — Благодаря вашей химии? — И ей в том числе. — Вы что же, похитили записи Николы Теслы, когда он умер у себя в гостиничном номере? — продолжал насмехаться Лавров. — Знаете секрет вечной молодости? — Тесла совершил грубейшую ошибку. Записывал свои открытия… — А как лучше их хранить? — Вот здесь, — постучал указательным пальцем по лбу Скейен. Виктор смотрел на этого химика, совершенно спятившего, как ему показалось вначале. Но нет, он не был сумасшедшим. Он знал, о чем говорил, и то, что он находился на несколько ступеней выше, чем официальная наука, пугало. — Итак, мой дорогой друг. Объясню суть. Мне нужно проникнуть к тайнику девяти пророков, чтобы попасть в пещеру. Я эту сучку Саломею так и не поймал… — А я чем могу помочь? — Она вам доверяет. А открыть эту дверь может только женщина. Мне необходимо это оружие, Виктор. Оружие предыдущей цивилизации. — Вы верите в эти сказки? — пытался усмехнуться Лавров. — А вы верите в сказки, которые вам рассказывает ваша плинфа? — парировал миллиардер. — Ну хорошо. Если вы хотите уничтожить существующий миропорядок, где вы возьмете такое количество солдат? — задал резонный вопрос журналист. — Всегда ценил умных людей, — довольно засмеялся Мартин. — Не зря я ставлю на вас, герр Реннер. Мои солдаты — большая часть населения Земли. — И каким образом вы собираетесь их перетянуть на свою сторону? — Все просто. Я разработал несколько видов лекарств, — от рака, от СПИДа, от гепатита С. Все они созданы на основе моей вакцины. — Вот как, — хмыкнул Виктор. — Опытный военный врач лечит все болезни зеленкой? — Не смейтесь, дружище, — не обратил внимания на колкость Лаврова Мартин. — Эти лекарства, конечно, лечат, но в один прекрасный момент все, кто их принимал, станут послушными солдатами и придут под мои знамена, взяв в руки новое-старое оружие. — Вирус с неограниченным инкубационным периодом, — догадался Виктор. — Именно! — радостно воскликнул Скейен. — Недурно, — буркнул Виктор. — Я привык играть по-крупному, герр Реннер, и знаю, с кем имею дело. — Называйте меня все-таки Лавровым, а то я привыкну, — засмеялся Виктор. — Ну хорошо, герр Лавров, скоро это совсем не будет иметь значения. Можете называть себя хоть Навуходоносором. Озвучьте сумму, сделайте свою работу, и мы как минимум останемся друзьями. — А вдруг я не продаюсь? Виктор продолжал смотреть на Мартина немигающим свинцовым взглядом, будто хотел прожечь миллиардера насквозь. — В мире все продается. Нужно только знать цену. Вы сами сказали это сегодня ночью, когда спали. Ну, смелее, герр Лавров. Не бойтесь. Мы же деловые люди. — Десять миллиардов долларов, — сказал Виктор, будто речь шла не о деньгах, а о картошке. — Что ж, — улыбнулся Мартин. — Но для начала аванс. Скажем так, миллиардов пять. Вас устроит? — Вполне, — кивнул Лавров. — Окей. Сейчас мы полетим с вами… — Мы никуда не полетим с вами, Мартин, — улыбнулся Виктор. — Вы откроете счета на предъявителя в самых крупных банках мира прямо отсюда и сообщите мне коды, а затем при мне уничтожите этот файл. — Но это двадцать листов информации — не меньше! — удивился Скейен. — Вы не боитесь? Виктор постучал пальцем по лбу. — Не боюсь. Мой компьютер всегда со мной. 6 Сирийские солдаты, охранявшие раскопки и музейный комплекс в целом, были довольны своим местом службы. В других местах — в Маалюле, Эль-Кутейфе, Алеппо — шли ожесточенные бои с вооруженными формированиями нового Исламского государства. С тех пор, как изобрели колесо, мир куда-то катится. Но в тихом Тадморе царила тишина — ни боев, ни даже одиночных выстрелов. Неподалеку от входа в храм Белла стояли два вооруженных солдата. — Как думаешь, за неделю закончат? — спросил один караульный у другого, имея в виду археологов. — Конечно! Видишь, как они спешат? — Да, вижу, но не от них зависит… Я слышал, они ждут какой-то прибор. — А ты что, на похороны опаздываешь? — возмутился его собеседник. — Плохо, что ли, на одном месте? Жратва, жалованье идет, я бы все лето здесь прожил. Какое-то время они курили молча, пока не спалили сигареты до фильтра. — Ладно, пока! — Первый ловким щелчком пальца отправил непотушенный окурок куда-то в темноту. — Смотри не спи, сегодня офицер ходит, посты проверяет. — Понятно. Я хорошо днем выспался, — заверил его второй солдат и тоже поднялся на ноги. — Будь здоров. И закинул за спину АК-47. Знали бы эти люди с ценностями, далекими от археологии, что ради науки им придется отдать свои жизни… * * * Профессор Михайловский делал свою обязательную утреннюю гимнастику на свежем воздухе, когда к нему прибежал посыльный роты охраны. — Пан профессор, извините, случилось несчастье. — При этих словах солдат зачем-то козырнул. — Быстрее! Казимеж подхватил свой пиджак и скорым шагом устремился за сирийским солдатом. Раньше Пальмира стояла на перекрестке больших дорог, галдела, бряцала, скрежетала и маялась. Однако за прошедшие века торговые пути снесло куда-то за параллели и меридианы. Раскопанный город зазвучал по-другому: будто в маленьких церквушках сотни маленьких батюшек звонили в серебряные колокольчики — то пели весеннюю песню пустынные жаворонки. Но сейчас было не до жаворонков.