— Кого вы там притащили в комнату Светы? — Какой-то мужчина. Он тяжело ранен. — Зачем? Вдруг она вернется? Все ее вещи здесь. Профессор походил взад-вперед по комнате, поскреб бороду и уже у самой двери буркнул: — Ты же знаешь, что она не вернется… — Зря вы положили его в ее комнате, зря! — упрямился Стип. Вступать в пререкания с больным не входило в планы старого профессора, он покинул комнату Врлича и закрыл за собой дверь. 3 Али ибн Сина отмывал окровавленные руки в маленькой кухоньке гостиницы для археологов. Он был старинным приятелем Халида и его ровесником. — Как они? — спросил Асаад, подавая белое полотенце, когда врач повернулся к нему с чистыми руками. — Молодой за неделю поправится, — заверил Али, тщательно вытирая руки, — а вот тот, что постарше, — не знаю. От организма зависит. Дядя и племянник? — Нет, они даже не из одной страны. — Похожи, — спокойно констатировал врач. Он взял из металлического кювета большой серый зуб и показал Халиду: — С этим что делать будем? Асаад протянул ладонь: — Что это? — Похоже на зуб крокодила, в спине у него торчал. Смотритель спрятал находку в старинном буфете. — Уколы не забывай делать, — предупредил его Али, собирая свой саквояж. — Не волнуйся, — успокоил его Халид. — Почему он бредит? — Это хорошо. Бредит — значит, выживет. — Али ибн Сина нацепил на левое запястье часы и спустил закатанные рукава рубашки. — Я завтра приду в то же время. Скрипнула дверь, из комнаты хорвата вышел Михайловский с небольшим подносом, на котором стояла пустая глубокая тарелка с ложкой и лежала серая полотняная салфетка. — Он поел? — спросил Халид, принимая у него ношу. — Чуть-чуть, — ответил Казимеж. — Проводите меня, — предложил врач. — Подожди, я того, что постарше, запру на замок, — попросил поляк, — а то Стип еще вздумает чего… — А что? — спросил Асаад. — Считает, что он убил Светлану, — угрюмо ответил профессор. 4 Халид Асаад аккуратно упаковывал экспонаты и складывал в прочные ящики, похожие на армейские. Древнеримские скульптуры, фрагменты каменных строений с затейливой резьбой, древние предметы быта, монеты времен царицы Зенобии, мумифицированные тела из Долины Гробниц… В музей, как к себе домой, зашел Михайловский: — Как дела, господин смотритель? — Неплохо, пан профессор. — А я упаковал и описал двадцать ящиков, можете забирать. Поляк потоптался, достал трубку, раскурил от спички, поискал, куда ее деть, не нашел и сунул в карман. — Кофе будешь? — спросил Халид, достав турку и включив тены под емкостью с песком. Поляк одобрительно кивнул головой. — Эти раненые много времени занимают, — пожаловался Казимеж. — Как они? — Стип поправляется, все съел. Скоро выздоровеет. — А второй? Вместо ответа профессор сокрушенно покачал головой. — Температуру измерял? — спросил Асаад, заваривая кофе. — Смысла нет. Лоб горячий, все бредит, что это он виноват в смерти нашей Светы. — А ты откуда знаешь? Он что, поляк? — Да вот не могу понять. — Профессор вдохнул аромат свежего кофе и облизнулся от предвкушения. — Он бредит то на английском без акцента, то на немецком без акцента. А вчера сначала на украинском рассказывал о людоедах из Папуа — Новой Гвинеи, потом псалом «Живый в помощи» на русском читал. И поди пойми, кто он. — Помочь тебе с ним? — предложил Халид, разливая ароматный кофе по чашкам. — Сам справлюсь, — отказался Казимеж. — Ты своей работой занимайся. — Я все-таки схожу с тобой, проведаю больного. Старики неспешным шагом отправились в гостиницу для археологов. Весенний ветер подвывал в башне ворот сельджукской крепости. Когда-то входом в храм Белла служил восьмиколонный портик, в Средние века из него сделали боевую башню. Еще один угол храмовой ограды сельджуки тоже превратили в боевую башню, даже один зубец остался. Рядом — основание круглой башни, состоящей из одних сполий, «барабанов» круглых пальмирских колонн. Сам храм Белла находится внутри обширного двора с выветренными блоками от основания какого-то более крупного сооружения. В эпоху бронзы здесь устраивали жертвенные трапезы — десятки тельцов и баранов поедали лучшие люди города. К главному храму, стоящему на возвышении, ведет пологий пандус. По нему выносили статую Ваала — в древности вокруг храма устраивали процессии с главной статуей божества. Такие сейчас можно увидеть в Индии, где тысячи людей во время праздников носят статуи Вишну или Шивы по улицам городов. Вход расположен не с торца, как в Греции и Риме, а с длинной боковой стороны строения. Крыша храма плоская, как принято на Востоке. Высокие тонкие колонны храма по пропорциям больше похожи на персидские, чем на греческие или римские. Наверху — характерные для месопотамской архитектуры зубцы, как в Ниневии. Старики, придя в гостиницу, обнаружили у дверей комнаты Виктора лежащего в полубессознательном состоянии на полу хорвата с ножом. — Ты что это задумал? — вскрикнул Казимеж, поднимая под руки Стипа. — Я все равно его убью! — простонал Врлич и пнул здоровой ногой в запертую дверь. — Клянусь слезами Богородицы! Они оттащили раненого на постель. — Забирайте его отсюда, он убийца Светы! Я отомщу за свою невесту! Вы понимаете это?! — Убить человека, который без сознания? — мрачно спросил главный смотритель. — Разве это порадует Богородицу? Я так не считаю. Стип задумался. Чувства, доставляющие радость, например любовь, имеют и противоположную сторону — боль от утраты любви. В этом суть жизни. — Ну, тогда я его убью, когда он очнется и встанет на ноги! Когда человек без страха берется за очень трудное и проблемное дело, это не всегда означает, что он смел или хорошо подкован в этом вопросе. А может, он просто ничего не понимает в том, за что так храбро взялся. Асаад забрал нож у Стипа и удалился в комнату Виктора. Тот ни разу не пришел в себя. Над ним возвышалась самодельная капельница. Свежие бинты уже не кровоточили. Доктор исторических наук Михайловский оказался хорошим санитаром. 5