Тварь растянула в ухмылке обожженные, черные губы Террьо. – Ты не можешь прогнать меня, Джейми. Ты до сих пор не понял? Мы накрепко связаны друг с другом. О последствиях ты не подумал. А они есть. Я повторил: «Уходи» – в третий раз. Единственное короткое слово, что я сумел выжать из горла, которое вдруг сжалось настолько, что, казалось, в него не пройдет даже иголка. Тело Террьо качнулось, словно тварь, поселившаяся внутри, приготовилась совершить рывок, схватить меня, сжать в своих жутких объятиях, но она на меня не набросилась. Не стала бросаться. Может быть, не смогла. Лиз отшатнулась, когда тварь прошла мимо. Я думал, она пройдет прямо сквозь дверь – как я сам прошел сквозь Марсдена, – но кем бы она ни была, она не была призраком. Она повернула дверную ручку, от чего кожа у нее на руке растрескалась еще больше, и еще больше света пролилось наружу. Дверь распахнулась. Тварь обернулась ко мне. – Свистни – тебя не заставлю я ждать. С тем она и ушла. 64 У меня подкашивались ноги, и лестница была рядом, но я уж точно не собирался сидеть на ступеньках возле распростертого на полу изломанного тела Лиз Даттон. Кое-как доковыляв до конференц-ямы, я упал в одно из кресел, стоявших по верхнему краю. Наклонил голову и разрыдался. Это были слезы истерики, слезы ужаса, но также – хотя я точно не помню – и слезы радости. Я был жив. Я сидел в темном доме в конце частной дороги, в компании с двумя трупами и двумя остаточными мертвецами (Марсден смотрел на меня с балкона), но я был жив. – С тремя, – произнес я вслух. – С тремя трупами и тремя мертвецами. Не забываем о Тедди. Я расхохотался, но тут же вспомнил, что точно так же Лиз хохотала перед самой смертью, и заставил себя замолчать. Я пытался понять, что мне делать. Решил, что прежде всего надо встать и закрыть эту чертову входную дверь. Было мало приятного в том, что на меня глядели с двух разных сторон два неупокоенных мертвеца, но я уже привык к тому, что мертвые на меня смотрят, поскольку знают, что я их вижу. Меня больше пугала мысль, что где-то снаружи бродит Террьо с его растрескавшейся кожей, из-под которой бьет мертвый свет. Я велел ему уходить, и он ушел… но вдруг он вернется? Я прошел мимо Лиз и закрыл дверь. Возвращаясь обратно, я спросил у нее, что мне делать. Ответа я не ожидал, но она мне ответила: – Позвони матери. Я подумал о телефоне в убежище, но не вернулся бы в эту комнату даже за миллион долларов. – Лиз, у вас есть телефон? – Да. – Ее голос звучал безучастно, как это обычно бывает у мертвых. Но не у всех; в той же миссис Беркетт оставалось достаточно жизни, чтобы критически высказаться насчет художественных достоинств моей индейки. И Большой Донни пытался скрыть свои порнографические фотографии с пытками. – Где он? – В кармане пальто. Я подошел к ее телу и запустил руку в правый карман пальто. Мои пальцы коснулись рукояти пистолета, из которого Лиз застрелила Дональда Марсдена, и я тут же отдернул руку, словно обжегшись. Телефон лежал в левом кармане. Я включил его и спросил: – Какой тут пароль? – Двадцать шесть, шестьдесят пять. Я вбил пароль, набрал код Нью-Йорка и три первые цифры маминого мобильного номера, но потом передумал и набрал другой номер. – Служба спасения. Что у вас произошло? – Я сейчас в доме с двумя мертвецами. Один был убит, а вторая упала с лестницы. – Это шутка, сынок? – Если бы. Женщина, которая упала с лестницы, похитила меня и привезла сюда. – Где ты находишься? – Теперь голос женщины в трубке звучал деловито и заинтересованно. – Дом стоит в конце частной дороги в пригороде Ренфилда, мэм. Я не знаю, в скольких милях от города и есть ли у дома номер. – И тут я все-таки сообразил сказать то, что надо было сказать в самом начале: – Это дом Дональда Марсдена. Его убила та женщина. Которая упала с лестницы. Ее зовут Лиз Даттон. Элизабет. Сотрудница Службы спасения спросила, все ли со мной хорошо, и велела сидеть спокойно и ждать полицию, которая уже едет. Я сел спокойно и позвонил маме. Этот разговор продолжался гораздо дольше и был местами невнятным, потому что мы оба рыдали. Я рассказал ей почти все, умолчав только о Террьо и мертвосвете. Мама поверила бы мне, но мне не хотелось ее пугать. Пусть хотя бы кого-то из нас не терзают кошмары. Я просто сказал, что Лиз за мной погналась, оступилась на лестнице и сломала шею. Во время нашего разговора Дональд Марсден спустился по лестнице и встал у стены. Один мертвый с отстреленной макушкой, другая – со свернутой шеей. Та еще парочка. Я сразу предупредил, что это будет история в жанре ужасов, но если по правде, эти двое не так уж сильно меня пугали, потому что самый кошмарный ужас ушел. И наверное, уже не вернется. Если я его не позову. Если я позову, он придет. Надо лишь свистнуть. Через пятнадцать бесконечно долгих минут вдали послышались полицейские сирены. Через двадцать пять минут в окнах заметались отсветы красных и синих мигалок. На вызов прибыл настоящий отряд, не меньше полудюжины полицейских. Сначала они были лишь темными силуэтами в дверном проеме, загородившими последние отблески гаснущего света дня, если он еще не погас окончательно. Один из полицейских спросил, где тут чертовы выключатели. Другой сказал: «Вроде нашел» – и чертыхнулся, когда свет не включился. – Здесь есть кто-нибудь? – крикнул третий. – Все, кто есть, назовите себя! Я встал и поднял руки, хотя сомневался, что они меня видели. Разве что уловили движение в темноте. – Я здесь! Стою с поднятыми руками! Свет не работает! Это я звонил в Службу спасения! Включились фонарики. Перекрывавшие друг друга лучи заметались по комнате и сосредоточились в одной точке, на мне. Кто-то из полицейских шагнул вперед. Вернее, шагнула. Это была женщина. Она обогнула Лиз, наверняка даже не понимая, что заставило ее отступить в сторону. Сначала она держалась за кобуру с пистолетом, но, увидев меня, убрала руку. Что не могло не обрадовать. Она опустилась на одно колено. – Ты один в доме, сынок? Я посмотрел на Лиз. Посмотрел на Марсдена, державшегося подальше от женщины, которая его убила. Даже Тедди пришел и встал в дверях, то ли привлеченный поднявшейся суматохой, то ли просто так. Три неприкаянных мертвых балбеса. Я сказал: – Да, я здесь один. 65 Женщина-полицейский приобняла меня за плечи и вывела на улицу. Меня начало трясти. Она, наверное, подумала, что я замерз – ближе к ночи на улице стало прохладно, – но я дрожал не от холода. Женщина сняла куртку и набросила мне на плечи, только это, конечно, не помогло. Я просунул руки в слишком длинные для меня рукава и плотнее закутался в куртку. Она была тяжелой, потому что в карманах лежали всякие полицейские штуки, но это было даже неплохо. Тяжесть была приятной. Во дворе перед домом стояли три полицейских патрульных автомобиля: два – по бокам от машины Лиз, и один – сразу за ней. Вскоре после того, как мы вышли, подъехал еще один автомобиль: внедорожник с надписью «НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ РЕНФИЛДА» на боку. Я подумал, что у местных пьяниц и лихачей сегодня вечером будет праздник, потому что почти вся полиция города собралась здесь. Из дома вышел еще один полицейский и подошел к нам. – Что здесь случилось, сынок? Прежде чем я успел ответить, женщина-полицейский прижала палец к моим губам. Я не возмутился; на самом деле это было даже приятно. – Не надо вопросов, Дуайт. Мальчик в шоке. Ему надо к врачу. Крупный, дородный мужчина в белой рубашке и с полицейским жетоном на шее – начальник местной полиции, как я понял, – выбрался из внедорожника. Как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу. – Отвези его в клинику, Кэролайн. Пусть его там осмотрят. Есть подтвержденные случаи смерти? – Под лестницей лежит тело. Вроде бы женщина. Не могу подтвердить, точно ли она мертва, но судя по ее свернутой шее… – Она точно мертва, – сказал я и расплакался. – Поезжай, Кэролайн, – сказал начальник полиции. – И не обязательно ехать в окружную больницу. Вези его в «МедНау», это ближе. Пока я не приеду – никаких вопросов. И пока не приедет кто-то из взрослых, кто за него отвечает. Вы уже выяснили его имя? – Еще нет, – сказала Кэролайн. – Тут полный дурдом. В доме нет электричества. Начальник полиции наклонился ко мне, уперев руки в колени, и я почувствовал себя пятилетним мальчишкой. – Как тебя звать, сынок? Вот тебе и «никаких вопросов», подумал я. – Джейми Конклин. Моя мама уже едет сюда. Ее зовут Тия Конклин. Я ей уже позвонил. – Ясно. – Он обернулся к Дуайту: – Почему в доме нет света? Во всех домах по дороге сюда электричество есть. – Не знаю, шеф. – Свет отрубился, когда она гналась за мной по лестнице, – сказал я. – Наверное, поэтому она и упала. Было видно, что он хотел спросить у меня что-то еще, но не стал спрашивать, а просто велел Кэролайн ехать. Мы с ней сели в машину, и когда она выехала с мощеного дворика на изогнутую подъездную дорожку, я ощупал карманы джинсов и нашел телефон Лиз, хотя и не помнил, чтобы клал его к себе в карман. – Можно, я позвоню маме и скажу, что мы едем в клинику? – Да, конечно.