— Где ваши телохранители? — тихо спросил Мэтью. — Под арестом. — А Длань? — Почти мертв. — Что за игру вы затеяли, кир Алан? — Гарнер смотрел очень внимательно и, как показалось Алану, настороженно. — Вы ведь понимаете, что против выживших из ума стариков вам не выстоять. Они вошли в большой пустой зал, и охрана герцога тут же встала у двери. — А ты их не очень любишь, — хмыкнул Алан, давая себе мысленный подзатыльник, что до сих пор не расспросил Мэтью о его прошлом. — У меня нет причин испытывать к ним любовь. — Мэтью заглянул под свисающую до самого пола золотистую скатерть, закрывающую круглый столик, на котором стояла ваза с сухоцветами. — Странно, я был уверен, что Оська не пропустит такого события. Алан окинул внимательным взглядом зал. Прошел вдоль стен, отодвинул шторы, даже заглянул за трон, но Оськи не нашел. Это было действительно странно. — Прячется, паршивец. Ты нашел мне управляющего? — Да. Представлю после аудиенции. — Мэтью, — Алан понизил голос. — Порох. Взрывной порошок, которым пользуются Учителя. Мне нужен рецепт. — Думаете, я не пробовал? Мэтью подошел к замерзшему окну. В помещении было холодно, одинокий камин не давал достаточно тепла, и Алан уже начинал мерзнуть. — Три трупа, сотня потраченных золотых, и взамен всего один мешочек этого вещества. Мои химики попытались его воспроизвести, но пока безуспешно. — У тебя есть химическая лаборатория? — загорелись глаза Алана. — Почему ты молчал? — Ну, назвать это лабораторией сложно, — хмыкнул теневой король. — У меня есть раб, который знает эту науку, и еще один наемный служащий. — Отлично! Я знаю формулу, но не знаю, откуда брать вещества. И, черт побери, я не знаю, как они называются в этой стране! — Алан скис. — Кто вы, кир Алан? — не впервой задал вопрос барон Гарнер. — Что ты знаешь о ходоках? — Алан внимательно смотрел в глаза своего советника. — Легенды, сказки, страшилки на ночь, — одними губами улыбнулся Мэтью. — Одна из страшилок стоит перед тобой. Гарнер молчал лишь секунду, и по его холодному оценивающему взгляду Алан так и не смог понять, что тот думает. — Анчута, значит. — Анчута. Уйдешь? — Что вы, кир Алан! Теперь уж точно не уйду, — теневик улыбнулся. — Я это подозревал с самого начала. И я еще помню легенду о Разрушителе, которой нас пугали во время обучения в горах. — Ну вот и познакомились, — криво усмехнулся Алан. Знал бы ты, скользкий друг, кто скрывается в недрах души Алана Валлида. — Думаю, не стоит предупреждать тебя, что об этом следует молчать. — Не стоит, — совершенно серьезно ответил Мэтью. — Я не враг и с радостью спляшу на обломках Храма. — Чем вам так не нравится эта вера? — который раз удивился Алан, находящий верование в двух братьев идеальным сочетанием добра и зла. — К вере это не имеет никакого отношения. — Мэтью осенил себя знаком Ирия. — Мне не нравится, что храмовники правят страной. Мне не нравится, что Храм имеет абсолютную власть и собственную армию. Мне не нравится, что закон прогибается под Наместника и его приспешников. И мне не нравится, что горстка стариков решает, как будет развиваться и жить целый континент. — Хм... — только и смог ответить на это герцог. — У тебя намного больше общего с Дланью, чем ты можешь себе представить. — Я знаю. Когда-то мы были дружны и много рассуждали на эту тему. Но он готов идти до конца даже ценой собственной жизни, а я – нет. В зал вошли мастер Семон и сыновья герцога. Оба юноши в парадных мундирах и при легких церемониальных мечах, оба строгие и немного напряженные. Турен задумчив и сосредоточен, а непривычно серьезный Дарен явно взволнован. — Отец. Турен слегка поклонился, а непосредственный Дарен подбежал за порцией объятий.