— А на какой хрен они вообще тогда здесь сидят?.. — кричал он, слегка срывая свой высокий голос на сип. — Если он один всю сумму не осилит, бригадой собирайте. Чтоб к вечеру деньги были... «Вот так-так... — подумал я. — Ведь не хотел кому-то доставлять неприятности. Я удовлетворил собственные нужды, а отвечать за это придется людям посторонним, с которых рэкетиры Труповоза будут деньги стрясать. Не хотел... Честное слово, не хотел... Не думал, что дело так повернется...» — Сделаем, шеф, — скромно, но уверенно кивнул небольшого роста круглолицый крепыш. — Я на себя беру. Обещаю! Я видел его несколько раз. Он у них за бригадира. Маленькие хитрые глазки блестят, как маслины. И таким добреньким кажется, что подляны от него почти не ждешь. За хитрость Труповоз его и держит. И еще за артистические способности. Кого угодно разыграть может. Так, что люди верят — и попадаются. Из таких парней кидалы[6] хорошие получаются. Но он в рэкетиры подался. Мельчает народ. Впрочем, для кидалы он порой излишне суетлив. Солидности нет. И иногда лишку бухает. Но и кидалы разными бывают. Другие парни, стоящие тут же, слушали молча. Труповоз протянул мне руку. — Заходи, — бросил почти зло. — Полюбуйся, что там... Я сейчас подойду... Не спрашивая объяснений — какие объяснения можно воспринять с похмелья! — я протиснулся сквозь небольшую толпу труподелателей и двинулся по коридору в самый конец, к кабинету, который посещал ночью. В приемной никого не оказалось. Вампироподобная секретарша и еще несколько человек стоят, разинув рты, как двери кабинета. Дверца сейфа распахнута. А я ведь столько времени потратил на то, чтобы закрыть ее! Распахнута и дверца стенного шкафа. Холодильник выдвинут в комнату. — Ментов, Наталья Викторовна, уже вызвали? — спросил я, изображая такое траурное участие, будто из сейфа похитили важного покойника. — Михал Михалыч не велел, — испуганно, абсолютно севшим голосом, словно только что ведро мороженого заглотила, ответила секретарша. — Много украли? Она только нервно передернула плечами. Не пожала, показывая, что не знает, а просто передернула, будто сказала — не доставай... Я молча подошел к нише, потрогал руками дверцу, рассматривая плоды своего ночного труда. Выглянул в пролом стены. С той стороны проводили осмотр двое парней. Пусть смотрят, сыщики... Я старался не оставить следов. И надеюсь, что не оставил. Хотя опыт вора у меня и небогатый. Завершив осмотр, я сел в кресло, забросив ногу на ногу. Вздохнул, изображая многовековую усталость. Это далось с трудом. Мое состояние было чем-то сродни состоянию художника, представившего свою картину — плод кропотливого труда — на отчетной престижной выставке. Люди смотрят на нее, испытывают чувства, но не знают, что ты автор. А автор пылает гордостью, однако скромность заставляет его молчать. Вошел Захватов. — Освободите кабинет, — рявкнул. Приказания такого рода здесь выполняются быстро. Труповоза сотрудники боятся. Я так понял, что приказание меня не касается, несмотря на нашу разницу в воинских званиях. Что-то, впрочем, не так понял и еще один человек. Потоптался, смешно перебирая стоптанными башмаками. — Михалыч... — позвал от двери. — А... Здравствуй, Петрович... Ты ко мне по делу? — Теща вот у меня скопытилась... — Поздравляю. Только извини, сам понимаешь, форс-мажорные обстоятельства. Подожди пять минут. Я сейчас с человеком поговорю... Петрович вышел, плотно закрыв за собой дверь. По форменным брюкам я определил военного. По обращению с Труповозом — сотрудника ФСБ. Так сколько же их вокруг меня вертится? Но хочется надеяться, что долго я их дожидаться не буду. Сегодня или завтра постараюсь отбыть на тысячу километров западнее. Если Труповоз не пожадничает и заплатит мне аванс. — Видишь? — спросил он, показывая на сейф. — Вижу. Много там было? — Шестьдесят тысяч баксов. Из них пятнадцать твои — аванс. Что думаешь? Брешет, как сверхзвуковой самолет! Тебе кажется, он в небе над тобой, голову невольно задираешь, чтобы посмотреть, а на самом деле он уже за горизонтом крылышками сверкает. Аж завидно... — Что я могу подумать? Я же не сыскарь. Я по своей квалификации больше на роль грабителя подойду. Тебе думать сейчас сподручнее. Ты же юрист по образованию. И практика есть. Интересно, решится он сообщить мне про видеокассету? С одной стороны, это ниточка, на которой он меня держит. А с другой стороны, вариант включить меня в активный поиск вора. А про кассету можно сказать, что украли предпоследнюю копию. — Но какие-то мысли и у тебя могут быть. — Могут. Даже более того тебе скажу — есть. И весьма конкретные. Кто заказчик? — При чем здесь заказчик? — Он знал о деньгах. И мог предположить, что ты не положишь их в карман. Кстати, сейф в бухгалтерии тоже вскрыли? — Нет. Дверь в бухгалтерию видно охраннику. — Какой это охранник... Деревенский сторож в треухе, в валенках и с берданкой на этом месте был бы больше кстати. Ладно хоть, самого не кастрировали... Так кто все-таки заказчик? — Я уперся, словно ничего не подозреваю. — Заказчик ни при чем. В этом я уверен. Своей уверенностью Труповоз и меня заражает. Теперь и я полностью уверен — кто заказчик... — Он мог кому-то сказать. Или еще кто-то знал. В конце концов, кто-то подслушал твои разговоры... Как некстати я снял «жучок». Запросто можно было бы ограбление на ФСБ свалить. Вот только плохо, что тогда они слышали бы и наш разговор. Хотя я вполне допускаю, что они слышали предыдущую беседу. И сделали выводы. Но имя Таманца им ничего не говорит. Таманец живет за тысячу километров от нас. Так далеко слух о нем не доходит — не дорос. Я встал и подошел к нише. Заглянул Пара доморощенных сыскарей продолжала обшаривать бойлерную. И, естественно, они наш разговор слышать вполне могли, хотя и говорили мы вполголоса. Но я таких нечаянных свидетелей не люблю. — Вот тебе пример... — показал я. — Что мне теперь с этими парнями прикажешь сделать? Труповоз, океанской волной всколыхнув пузо, метнулся к отверстию. Заглянул. — Что там ищете? — Вы же сами велели... — Идите отсюда. Бесполезно после драки... Я подошел к сейфу, стал осматривать замок. Боковым зрением наблюдал, как Труповоз открыл холодильник и достал оттуда бутылку коньяка. — Будешь? — Только минералку. Скажет или не скажет про кассеты? Он достал бутылку минералки, протянул мне, а сам сделал из коньячной бутылки большой глоток. И сел в кресло, где раньше сидел я. — Почему сигнализацией брезгуешь? Он пожал плечами. — Кто ж подумать мог... Да, он не мог предположить, что найдется вор, готовый обчистить сейф у бандитов и убийц. Но и такой нашелся. — Ключ от сейфа у кого есть? — Только у меня. — Да он и не нужен. Такой замок ребенок отмычкой откроет. Раньше надо было думать... Я сел в его вертящееся кресло. Хорошее кресло. Но в таком телевизор смотреть неудобно. Только для работы за столом и годится. Посмотрел на Труповоза измученным взглядом страдающего человека и налил себе стакан минералки. Выпил с наслаждением и еще налил. Снова на него посмотрел. Получилось, что мы местами поменялись. И очень захотелось Труповозом покомандовать. Должно быть, командирское место таким образом действует на подсознание. — Ладно. Ты заплатить мне, как я понимаю, не готов? — Видишь же... Давай уж сразу после выполнения. Полностью... Да как же его, такого хитрого, умудрились из ФСБ выгнать? Неужели там еще более хитрые работают? И смогли такого толстого перехитрить? — Нет. Ты же знаешь, что аванс мне обеспечивает накладные расходы. Оружие и все остальное. К тому же это вопрос принципиальный. И... — Один-то раз мог бы от принципа и отказаться. Войти в положение старого товарища. Не впервой с тобой работаем. Можешь и довериться... Он сказал это с таким откровенным упреком, что, не знай я Труповоза достаточно, мне стало бы стыдно. Браво, старина! Я готов мысленно поаплодировать твоему актерскому мастерству. Но этим меня не прошибешь. Мы не пили с тобой гнилую воду из одной лужи, и потому я не тороплюсь записывать тебя в друзья. Извини... Признаться, в какой-то момент меня вдруг стало подмывать желание сохранить справедливость и потребовать хотя бы пять тысяч. Тогда сумма была бы выплачена полностью. Но я побоялся, что он тоже умеет считать и может догадаться. Рискованно подставлять себя в разговоре с таким человеком. Можно из этого подвала и не выйти. А если и выйти, то только по трупам. Потому я продолжил настаивать: — ...И примета нехорошая. В приметы я верю особо. Без этого человеку, играющему в чет-нечет со смертью, нельзя. Я знаю, что каждый принятый мной «заказ» может оказаться последним. Потому говорю категорично — как только будешь готов, звони. У меня на бензин еще мелочь осталась. Подъеду. Я встал. — Подожди... Он тоже встал и, хмурый, вышел из кабинета. Я успел допить остатки минералки и достать из холодильника вторую бутылку, когда Труповоз вернулся. — Пришлось из кассы брать... — протянул мне недовольно пачку баксов. — У тебя по бухгалтерии проходят валютные расчеты? — притворно удивился я. — Покойников на экспорт гонишь? И как, выгодно?