Пресли просто тупо смотрит на меня, верхушка откушена от ее корн-дога, который теперь свободно висит у нее в руке. — Прошу прощения. Меня что-то тошнит. — Она встает из-за стола и идет через обеденный зал, выбрасывая корн-дог в мусорное ведро, прежде чем толкнуть дверь и исчезнуть за ней. Мара крадет одну из картошек фри, оставленных Пресли. — Что с ней такое? — Ничего. Думаю, сегодня был просто немного странный день, вот и все. ГЛАВА 22 КЭРРИ Весенние штормы в Нью-Гэмпшире — обычное дело. Сегодня горизонт, словно расплавленный свинец, темный, бурлящий серый, пронизанный трещинами ослепительно белого, сверкающего золота и сердитого малинового там, где заходящее солнце пробивается сквозь грозовые тучи. «Он вообще грядет?» Этот вопрос гремит у меня в голове, пока я иду по крутой тропинке, ведущей к обсерватории. Дождь хлещет меня по лицу каждый раз, когда осмеливаюсь поднять глаза. Если бы Олдермен знал, что я отваживаюсь в такую погоду карабкаться по склону утеса в кромешной тьме, чтобы увидеть парня, он бы собрал мои вещи, и я бы в мгновение ока вернулась в Сиэтл. По общему признанию, это довольно глупое поведение. Тропа состоит из рыхлых осыпей и кусков грязи. К тому же я не самый проворный семнадцатилетний подросток. Могу поскользнуться и скатиться вниз по склону в любую секунду. И даже не знаю, придет ли этот ублюдок. Это был бы отличный способ умереть, не так ли? Свернуть себе шею, как идиотка, из-за парня, который может решить, что больше никогда не захочет меня видеть? Черт. Здесь чертовски влажно и слишком жарко. Под тонкой непромокаемой курткой, которую я захватила из своей комнаты перед тем, как покинуть академию, на мне только свободная шелковая рубашка. Джинсы промокли насквозь. Ботинки тоже. Мои носки... ух, я даже не хочу говорить о своих носках. С трудом преодолеваю последние пятьдесят футов тропинки, соблюдая особую осторожность и следя за тем, куда ставлю ноги. Я уменьшила луч фонарика до самого тусклого, чтобы не увидели, как я взбираюсь на холм, но слабый свет достаточно яркий, чтобы указать на любую очевидную опасность споткнуться. Когда добираюсь до двери в обсерваторию, берусь за ручку, ее медный вес плотно прижимается к моей ладони, и... она заперта. И я забыла свой чертов ключ. — Ты, должно быть, шутишь. Я проделала весь этот путь напрасно. Под проливным дождем, с раскатами грома над головой. Чертова дверь заперта, а Дэша здесь даже нет, и… Дверь приоткрывается. Свет пронзает ночь, прорезая темноту и дождь, а затем появляется Дэш, одетый исключительно в черное, такой потрясающе красивый и такой очень сухой. Его губы изгибаются в полуулыбке. — Ты долго. Я бросаюсь мимо него внутрь, остро осознавая, как ужасно выгляжу в этом ужасном дождевике. Я даже не могу расстегнуть молнию на куртке… Сильные руки ложатся на мои, успокаивая меня. — Стоп, стоп, стоп. Тебя на холме преследовал медведь или что-то в этом роде? Успокойся, милая. Позволь мне помочь. Я смотрю на парня, страшась веселья, которое, знаю, будет написано на его лице. И вот оно. Однако Дэш не такой самодовольный, каким мог бы быть, и это небольшая победа. Вместо того, чтобы расстегнуть молнию, Дэш медленно опускает мой капюшон, вытирая капли дождевой воды с кончика моего носа. — Ты выглядишь… — Как утонувшая крыса? Его левая бровь приподнимается. — Я собирался сказать «очаровательно», но теперь, когда ты упомянула об этом… Шлепаю его по руке, а затем возвращаюсь к яростной борьбе с молнией. И снова Дэш опускает руки на мои, останавливая меня. — Боже. Ты лишаешь девушку девственности, и вдруг она нападает на тебя. — Одним ловким, плавным движением он расстегивает молнию. Было бы вежливо поблагодарить его за помощь, но ему это слишком понравится. Сбрасываю куртку, и она с мокрым шлепком падает на пол обсерватории. Съежившись, снимаю промокшие ботинки и стягиваю мокрые носки, а затем снова смотрю на него. Дэш внимательно наблюдает за мной, от чего мои щеки вспыхивают. — У тебя сумасшедшие волосы, — выпаливает он. — Ну, спасибо. — Ах, сарказм, мой верный старый друг. Хватаю резинку с запястья, готовая вступить в борьбу со своими кудрями, но Дэш останавливает меня. — Не надо. Мне нравится. Это сексуально. Сексуально? Я всегда ненавидела свои волосы. Поэтому выпрямляла их, заплетала и делала все, что было в моих силах, чтобы сделать их «нормальными». Никогда не думала, что кто-то может посчитать это сексуальным. Они мокрые, а это значит, что локоны вьются повсюду. Дэш наматывает один на палец, напевая, его голос низкий, как резонирующий бас. — Знаешь, мы могли бы выбрать более удобное место для встречи, — бормочет он. — Учитывая непогоду на улице. Парень придвигается ближе. Тыльной стороной ладони касается моей щеки, и у меня перехватывает дыхание. Я чувствую его запах — запах дикой мяты и свежий зимний аромат в сочетании с запахом дождя. Его глаза калейдоскоп цвета — бледно-голубые, переходящие в зеленые, радужки обведены толстым янтарным ободком. — Я думала об этом. Но… Он склоняет голову набок. — Но? — У меня нет номера твоего телефона. И думаю, что поездка в дом была бы плохой идеей… — Определенно, — соглашается он. — Итак… Дэш протягивает руку. — Дай мне свой телефон. Боже. Как я могла забыть за такой короткий промежуток времени? Он необыкновенный. Он — взрывающееся солнце. Он — провод под напряжением, гудящий электричеством. Укол адреналина прямо в сердце. И я просто забыла? Нет… дело не в этом. Я была так сосредоточена на том, чтобы дойти сюда, уверенная, что парень не появится, что действительно не подумала о том, что будет, если он придет. И вот теперь Дэш здесь, в нескольких дюймах от меня, и мое сердце не может справиться с реальностью происходящего. Я не помню, чтобы давала ему свой телефон. Но, должно быть, передала его, потому что он в руках у Дэша, и парень стучит по экрану. Затем возвращает телефон мне, и на экране появляется новый контакт: «ЛДЛ IV». Бросаю сардонический косой взгляд в его сторону. — «Четвертый» действительно необходим? Парень пожимает плечами. — Не хотелось, чтобы меня путали со всеми остальными «ЛДЛ». — Конечно, их же так много. На это Дэш ничего не отвечает. Парень пересекает обсерваторию, направляясь к телескопу. Он огромный, один из самых крупнейших частных телескопов в стране. В Штатах есть только два больше, чем этот, но ни один из них и близко не так точен, как наш «Мейбл». Дэшил останавливается перед ним, засунув руки в карманы и склонив голову, читая надпись на боковой стороне медного ограждения, на котором расположены зеркала. — Я был здесь всего один раз, — задумчиво произносит он. — Ужасно много усилий, чтобы подняться сюда, тем более когда большую часть времени слишком облачно, чтобы даже просто использовать эту штуку. В чем-то он прав. — Но в облаках всегда бывают разрывы. — Я провожу рукой по стволу прицела, приветствуя его с любовью, как старого друга. — Просто нужно подождать. — Всю ночь, — добавляет он. — Иногда. Но когда проясняется, то есть, если проясняется, это того стоит. Дэш стискивает челюсти. Он не смотрит на меня, но у меня возникает странное чувство, что тот хочет этого. — Почему ты их так любишь? — Звезды? Парень кивает. — Почему ты так любишь играть на пианино? Его отстраненное изучение телескопа резко обрывается. Парень пристально смотрит на меня, изучая мои черты. — Интересно, кто тебе об этом рассказал? — Не знала, что это секрет. «О-о-о, так вот почему ты крадешься в темноте, шпионя за ним?»