— Ради всего святого, остынь, черт возьми! Разве тот факт, что я нес тебя через густой лес, почти истекая кровью, не дает мне никаких гребаных очков поблажки? Я просто хочу поговорить. Хорошо, что он поднял эту тему. Я благодарна ему за то, что он нес меня так далеко, когда сам был серьезно ранен. Без тени сомнения, уверена, что была бы мертва, если бы Рэн этого не сделал. Я все еще пытаюсь понять, как переварить тот факт, что обязана своей жизнью не одному, а двум парням из Бунт-Хауса. Но это не значит, что он может так мной манипулировать. — Чушь собачья. Ты обманом заставил меня приехать сюда, чтобы у меня не было выбора, кроме как встретиться с ним. Рэн точно знает, о ком именно я говорю. Он смотрит мне в глаза, подняв руку, как будто собирается поклясться. — Его здесь нет, Мендоса. Пакса тоже нет. Только я. Клянусь своей жизнью. Я фыркаю. — Тебе повезет больше, если ты поклянешься в чем-то, что действительно имеет для меня значение. —Тогда Элоди, — говорит он. Его лицо очень серьезно. Я могу ненавидеть этого парня, но думаю, что он по-настоящему заботится об Элоди. Даже любит ее. Не думаю, что он когда-нибудь поклялся бы в чем-то ее жизнью и солгал. У меня нет другого выбора, кроме как доверять ему. Он помогает мне войти в дом и устраивает на диване в гостиной, а затем идет на кухню, чтобы приготовить мне чашку чая. Тем временем я стараюсь не вздрагивать от воспоминаний обо всем, что здесь произошло. Рэн возвращается, осторожно неся слишком полную чашку молочной жидкости, которую он ставит на кофейный столик передо мной. — Я сделал по-английски, — неловко говорит он. — Я подумал... не знаю. Это было глупо. Я могу сделать свежий, если ты… — Господи, сядь и скажи, что хочешь сказать, Рэн. Ты начинаешь выводить меня из себя. — Эта странная, нервная версия Джейкоби совершенно нова для меня, и я не знаю, как, черт возьми, с ним справиться. Рэн падает в кресло рядом с диваном. — Ладно. Прости. Я хмуро смотрю на него. — За что? — Ты не собираешься облегчить мне задачу, да? — А ты бы стал? Парень закрывает глаза и делает долгий, усталый вдох. — Справедливое замечание. Хорошо. Я хотел извиниться за то, что не рассказал копам о Фитце. И за то, что дермово вел себя с Марой. И, — он снова тяжело вздыхает, — хочу извиниться за то, что усложнил вам с Дэшем жизнь. Я был так поглощен своим собственным дерьмом, что понятия не имел, что с ним происходит. Я был потерян в течение прошлого года. Этому нет никаких оправданий — я был дерьмовым другом. Вау. Год назад Рэн Джейкоби никогда бы не сел и не сказал мне этого. Он бы предпочел отрезать себе язык. Странно видеть его таким открытым и честным, искренне пытающимся загладить свою вину. — Зачем все это, Рэн? Ты пытаешься привлечь меня на свою сторону, чтобы я не создавала проблем тебе и Элоди? Потому что если это так, то тебе не о чем беспокоиться. Мне неинтересно играть в странные игры и вставать между людьми. Он одаривает меня улыбкой «понимаю, к чему ты клонишь» и не выглядит впечатленным. — Нет. Я хочу, чтобы ты простила Дэша, черт возьми. Я не хочу терять одного из моих лучших друзей. Стой, стой, стой. Подождите минутку. — Что значит «терять»? Рэн сидит очень тихо. Я вижу момент, когда до него доходит, что я понятия не имею, о чем он говорит. — Он едет домой, Мендоса. Он возвращается в Англию. ГЛАВА 56 ДЭШ Лететь эконом-классом — ужасная идея, но я даже не пытаюсь забронировать место в бизнес-классе. Дата отлета уже скоро, так что, вероятно, не осталось никаких мест, и даже если они есть, то будут стоить в три раза дороже обычной цены. У меня хватает наличных, особенно сейчас, когда я только что продал «Майбах» — славный «пошел ты» моему отцу — но с этого момента я планирую быть осторожным с деньгами. Я нашел, где остановиться. Маленькая квартира с двумя спальнями, менее чем в десяти минутах ходьбы от колледжа. Чудесным образом я уже обеспечил себе там место. У меня накопилось достаточно баллов, чтобы гарантировать поступление, но я все равно вернусь в Нью-Гэмпшир, чтобы сдать экзамены. Все уже обсуждено с Харкорт. Поначалу она упиралась, но, когда я заметил, что у нее будет на одного мальчика из Бунт-Хауса меньше, о котором нужно беспокоиться, она быстро пришла в себя. Все, что осталось сделать, это собрать вещи. Водителям такси не нравится возить студентов Вульф-Холла в гору. Мне пришлось ввести в приложение ложный пункт назначения, чтобы обманом заставить кого-то забрать меня. Парень, который согласился меня подвезти, был в ярости, когда я сменил место высадки на Бунт-Хаус. Он начинает ругаться у подножия горы и не прекращает, пока не останавливается перед грязной подъездной дорожкой, ведущей к дому. — Это лучшее, что я могу сделать, — огрызается он. — Это «Приус», а не чертов внедорожник. Я не езжу по бездорожью. Прогулка до дома занимает всего несколько минут, но я еле волочу ноги, оттягивая момент, как только могу. Когда я захожу внутрь, все становится реальным. Мне нужно складывать вещи в коробки. Пианино... О, Господи, что, черт возьми, я буду делать с пианино? Уверен, что Рэн позволит мне разобраться с этим позже, когда я вернусь, чтобы сдать экзамены. Сбрасываю грязные ботинки в коридоре. Я слышу, как Рэн где-то на кухне, наверное, разговаривает с Элоди по телефону, и это к лучшему. Когда я сел и рассказал ему, что планирую сделать, он просто тупо смотрел на меня в течение целых шестидесяти секунд, затем покачал головой, решительно сказал «Нет», встал и вышел из парадной двери, не сказав больше ни слова. Думаю, он плохо воспринял эту новость. Наверху в моей комнате беспорядок. Повсюду валяется одежда. Ноты разбросаны по всей кровати. Книги в стопках. Я разбирался с тем, что собираюсь оставить, а что планирую выбросить, прежде чем мне пришлось отвезти «Майбах» к его новому владельцу в Олбани. Теперь, оглядываясь вокруг, я жалею, что вообще начал. Мне следовало просто оставить все, как было, и разобраться со всем этим, когда вернусь через пару месяцев. Здесь просто так много всего… Ступеньки скрипят. Рэну нужно потренироваться в скрытности, если он пытается подкрасться ко мне. Я вздыхаю, собираясь закрыть дверь своей спальни, когда вижу, как он выходит на лестничную площадку... поддерживая Карину Мендосу за талию. — Какого хрена! Ей не следовало подниматься по лестнице и так много двигаться. Она даже не должна была выходить из больницы. Кэрри вздрагивает от боли, пытаясь убрать руку с шеи Рэна, и я тут же оказываюсь рядом… Бл*дь. Это больше не моя работа — помогать ей. Я опускаю руки, чувствуя себя абсолютно беспомощным. — Что, черт возьми, происходит? — рычу я на Рэна. — Если ты забрал ее из больницы без разрешения врачей… — Расслабься, парень. Ее выписали. С ней все будет в порядке. — Я вообще-то здесь, знаешь ли, — бормочет Кэрри. — Господи… Дэш. Просто... можешь... — Она кладет руку мне на плечо. — Помоги мне пройти в твою комнату. Давай поговорим наедине. Она хочет войти в мою комнату. Она здесь по собственной воле. Рэн не похищал ее. Я не знаю, какая часть этого более удивительна. Закрываю рот, поддерживая девушку, осторожно обнимая, пока помогаю ей войти в свою комнату. Рэн ухмыляется, стоя в дверях, и мне доставляет огромное удовольствие захлопнуть дверь у него перед носом. Я уже говорю, когда оборачиваюсь. — Это не имеет ко мне никакого отношения. Я не подговаривал его на это… И останавливаюсь. Сидя на краю моей кровати, Карина плачет. Она прижимает руку к боку, губы опущены, плечи дрожат. Сначала я думаю, что ей больно, но потом Кэрри смотрит на меня и говорит: — Ты не можешь уехать. Ох. Значит, она знает. Конечно, знает. Это большая игра Рэна. Я сказал ему, что не хочу, чтобы Кэрри знала об этом, пока я уже не улечу обратно в Лондон, но с каких пор этот ублюдок хоть раз прислушивался к моим словам? Тяжело вздохнув, я хватаю скамейку у пианино и подтаскиваю ее, чтобы сесть перед ней. Смотрю на свои руки. — Нет смысла оставаться, Стелла. Я думал, что смогу пережить следующие несколько месяцев, а потом уйти, но... — Качаю головой. — Я в полном дерьме. Куда бы я ни посмотрел, везде есть напоминания о тебе. Даже здесь, в этой комнате… На щеках Кэрри появляется ярко-розовый румянец. Думаю, что он больше связан с тем, что произошло между нами, чем с ее слезами. Она проводит руками по лицу, шмыгая носом. — Представь, что я чувствовала, когда спала в комнате, которую получила благодаря тебе и где мы столько раз были вместе. — Знаю. И очень сожалею об этом. Если бы мог это изменить, я бы так и сделал. Я бы все отдал, чтобы вернуться назад и все переделать. Я бы сказал Олдермену идти к черту. Но до этого я бы сказал Паксу и Рэну, что встречаюсь с тобой. Я бы всем рассказал. Я бы показал тебя всему гребаному миру, Стелла. Мне никогда не было стыдно быть с тобой. Ты ведь знаешь это, правда? Девушка втягивает нижнюю губу в рот, медленно кивая. — Знаю. — Я просто хотел, чтобы все было легко. — Жизнь никогда не бывает легкой, Дэш. Независимо от того, как ты справляешься с этим. — Кэрри останавливается на секунду. Могу сказать, что она пытается понять, что хочет сказать дальше. — Если бы я могла вернуться и сделать все по-другому, я бы рассказала тебе о том, что произошло в Гроув-Хилле. Рассказала бы тебе всю правду и ничего не скрывала. Я бы с самого начала боролась за нас изо всех сил и не позволила ничему встать между нами. Уж точно не Олдермену. — Кэрри печально вздыхает. — Он не должен был делать то, что сделал. Я знаю, что он заботился о моих интересах, но на самом деле только причинил мне больше боли.