— Это какой такой вариант? — А вот какой. У нас есть готовое дело, но оно кое-кому не нравится. Мы просто хотим знать правду. Мы достаточно точно определили время совершения двух преступлений и примерно знаем о третьем. Если мистера Смайза не было в это время в городе, или он беседовал с клиентом, или целый день сидел у себя в кабинете, это будет означать, что он чист. Кому может повредить, если вы скажете об этом сейчас, до того, как мы заведем на вас дело?.. — Вы просто боитесь это сделать, из-за того, что будет потом, если вы ошибаетесь. — Да конечно же! Все управление будет вымазано грязью. И Смайз тоже замажется, пусть не обижается потом. — Что ты этим хочешь сказать? — Он знает, что я гомосексуалист, — пояснил Смайз. — Это замечание наносит ущерб… — Хватит, — сказал один из полицейских, снимавших показания. — Я больше ничего не хочу слышать. Он вышел из комнаты, а через минуту туда вошел Даниэль. — Они не хотят пойти нам навстречу? — спросил он Лукаса. Лукас пожал плечами. — Нет, не хотим, — сказал Маккарти. — Веди его наверх и заводи на него дело, — приказал Даниэль оставшемуся инспектору. — Подождите, — попросил Смайз. — Оформляйте документы, — рявкнул Даниэль и стремительно вышел из комнаты. — Хорошая работа, Маккарти, ты только что соорудил своему клиенту крест, на котором его распнут, — заметил Лукас. Зубы Маккарти обнажились в каком-то подобии улыбки. — Что, съел? — ехидно сказал он. Они ушли все вместе — Смайз, Маккарти и полицейский, который вел допрос. Когда они уходили, полицейский повернулся к Лукасу. — Ты знаешь, какая разница между сдохшим на дороге скунсом и сдохшим на дороге адвокатом? — Нет. Какая? Маккарти повернул голову. — Около скунса всегда есть след от тормозивших колес, — объяснил полицейский. Лукас расхохотался, а Маккарти снова обнажил зубы. * * * — Посмотри на них, суетятся, как вши на собаке, — хмуро сказал Андерсон, ковыряя во рту зубочисткой. Внизу на улице телеоператоры, репортеры и технический персонал толпились вокруг передвижных телестанций на колесах, стоявших у городской мэрии. — Да. Кажется, у Лестера будет полно гостей, — сказал Лукас. Он увидел голову Дженнифер, пробиравшейся сквозь толпу по направлению к входу. — Мне нужно бежать, — добавил он. Дэвенпорт перехватил ее уже на входе и, несмотря на ее протесты, утащил по коридору к себе в кабинет. Подтолкнув женщину к стулу, он закрыл за собой дверь. — Это ты передала Кеннеди информацию про этого гомика? Ты же обещала мне, что будешь молчать. — Я ему ничего не передавала, Богом клянусь, Лукас. — Вранье, вранье, вранье! — закричал Дэвенпорт. — Вы действуете по принципу рука руку моет, я знаю, как вы это делаете. Как только Даниэль сказал мне, что у Кеннеди есть информация, я сразу понял, что он получил ее от тебя. — Ну и что ты теперь можешь сделать? А? — Она рассердилась. — Таким образом я зарабатываю на жизнь. Я это делаю не ради развлечения. — Ничего себе способ зарабатывать на жизнь! — Это лучше, чем быть бойцом штурмового отряда. Лукас уперся кулаками в бока и наклонился к самому ее лицу. Она не отодвинулась ни на миллиметр. — Знаешь, что ты сделала, разболтав эту историю? Ты заставила полицию зарегистрировать в качестве подозреваемого невинного человека, и это испортит парню жизнь. Он работает в управлении по улучшению быта неимущих, среди женщин, и, независимо от того, как повернется дело, они теперь перестанут ему доверять. Он подозреваемый, и этим все сказано. Я пытался уговорить своих коллег не торопиться, но ты со своей чертовой информацией подтолкнула их к тому, чтобы они арестовали его. — Если они не уверены, что это он, не надо было его арестовывать. Лукас шлепнул себя ладонью по лбу. — Господи! Ты что, думаешь, все так просто? Смайз может быть виновен, а может быть, и нет. Может быть, я ошибаюсь в отношении него, и если это так, а я уговорю их отпустить его, то он может выйти на свободу и прирезать еще какую-нибудь женщину. Но ведь я могу оказаться прав, и мы сломаем парню жизнь, а тем временем настоящий убийца планирует новое преступление. Нам всего-то и нужно было немного времени, а ты все испортила. — Ну и? — Теперь я должен основательно подумать, стоит ли мне вообще с тобой разговаривать, — холодно произнес Лукас. — Да мне вовсе и не нужен был твой телефонный разговор, — сказала Дженнифер. — Я все равно бы получила эту информацию. Ты даже представить себе не можешь, какие у меня источники. Я в тебе не нуждаюсь, Лукас. Я просто могу послать тебя к черту. — Я это как-нибудь переживу. Не хочу, чтобы ты за мной шпионила. А сейчас я решаю один вопрос: может быть, обратиться к адвокату, пусть он позвонит вашему главному менеджеру и расскажет ему, каким образом ты заполучила эту новость, и пригрозит подать иск на компанию за кражу служебной информации. — Лукас… — Убирайся отсюда. — Лукас… Она расплакалась — Дэвенпорт даже отступил на несколько шагов. — Прости меня, — сказал он, сожалея о своей несдержанности. — Я просто не могу… Дженнифер… Ну перестань, черт возьми. — Господи, это просто катастрофа, мой грим. Я теперь не смогу участвовать в пресс-конференции… Господи… можно я позвоню от тебя? — Она прикладывала салфетку к лицу. — Я хочу позвонить на телестанцию, пусть они пришлют сюда Кети Леттис. Господи, у меня лицо в таком виде… — Боже мой, перестань плакать, звони, — с отчаянием проговорил Лукас. Продолжая всхлипывать, она набрала номер. Когда на другом конце сняли трубку, голос ее внезапно пришел в норму. — Дон? Это Джен. Его зовут Смайз, и он работает в системе оказания помощи малоимущим… — Черт тебя подери, Дженнифер! — заорал Дэвенпорт. Он выхватил у нее трубку и швырнул ее на рычаги. — Правда, я хорошо умею плакать? — сказала она, хитро улыбаясь, и вышла из комнаты. * * * — Дэвенпорт, Дэвенпорт, — с укоризной пробормотал Даниэль. Он держался руками за голову, наблюдая, как Дженнифер заканчивает свой репортаж. «…один из самых толковых людей в полиции в личной беседе сказал мне, что он не верит в виновность Смайза, не верит, что тот совершил эти умопомрачительные убийства, и опасается, что преждевременный арест может положить конец его блестящей карьере в департаменте по оказанию помощи малоимущим…» — Блестящая карьера? Этим телевизионщикам надо запретить пользоваться громкими словами, — глухо сказал Лукас. — Что мы теперь будем делать? — угрюмо проворчал Даниэль. — Вообще, как ты мог это сделать? — В тот момент я и не подозревал, что делаю ошибку, — пытался оправдаться Лукас. — Я думал, что все останется между нами. — Я тебя предупреждал, что твои шашни с этой женщиной не доведут до добра, — напомнил Даниэль. — Что я теперь скажу Лестеру? Он стоит там, перед камерами, пытаясь обосновать это дело, а ты за его спиной беседуешь с этой дамочкой. Ты выбил почву у него из-под ног. Он тебе этого не простит.