Он уже почти заснул, когда она чуть слышно проговорила: — Я рада, что ты отец ребенка. 11 Луису Валлиону не было смешно. Вечером, когда все телестанции передавали сообщение о Смайзе, он пришел домой поздно и не стал смотреть видеозапись. Он узнал об аресте только на следующий день утром из газеты «Стар трибюн». — Это нечестно, — произнес он, застыв посреди гостиной. На нем была пижама и кожаные тапочки. Растрепанные после сна волосы торчали во все стороны. — Это нечестно. — Скомкав газету, он запустил ее в кухню. — Они все идиоты. Он бросился смотреть видеозапись сообщения, разгораясь от ярости. Потом на экране появилось лицо Дженнифер Кери, она заявила, что известный составитель игр лейтенант Лукас Дэвенпорт не согласен с этим, он считает, что арестовали не того человека. — Да, — проговорил Бешеный. Он перемотал пленку назад и снова просмотрел запись. — Да. Я должен ему позвонить, — сказал он сам себе. Посмотрел на часы. — Не стоит спешить. Я должен все обдумать. Может быть, это уловка? Может быть, этот изобретатель игр хочет его подловить? Нет. Это просто невозможно. Игра была свободной по форме, но в ней все-таки имелись какие-то правила. Дэвенпорт или другие полицейские — все равно кто — не допустили бы, чтобы этого человека, этого гомика распяли на кресте ради уловки. Но почему же его арестовали? За исключением Дэвенпорта, полицейские довольно откровенно признались, что у них есть на то основания. Как же могла возникнуть такая ошибка? — Глупцы, — произнес Бешеный, обращаясь к белым, как яичная скорлупа, стенам. — Какие же они безмозглые дураки! * * * Он не мог думать ни о чем другом. Бешеный сидел у себя за столом, уставившись на бумаги, но не видя их, пока его секретарша не поинтересовалась, как он себя чувствует. — Да, я неважно себя чувствую, наверное, съел что-нибудь не то, — ответил он. — Я сейчас занимаюсь делом Бэрина, а потом думаю взять остальные материалы домой. Поближе к удобствам, знаете ли. Бэрин был восемнадцатилетним недоразумением, он сильно напился и врезался на машине в толпу людей, ждавших у перекрестка зеленого сигнала светофора. Никто не погиб, но нескольких человек госпитализировали. У него уже временно отбирали права после последнего происшествия. И тоже за вождение машины в пьяном виде. Он даже отсидел два дня в тюрьме. На этот раз все было гораздо серьезнее. В штате проводилась антиалкогольная кампания. Несколько «жертвенных коров» уже отбывали за это тюремный срок, хотя еще год назад такие дела можно было уладить. А Бэрин был несносным самодовольным маленьким глупцом и сквернословом, не умевшим держать язык за зубами. К сожалению, его отец был владельцем компьютерной компании, платившей за специальные услуги значительные суммы юридической фирме, в которой работал Бешеный. И папочка хотел, чтобы мальчишку отпустили. Но на этот раз парень был обречен. И Бешеный это знал. Об этом знали все в фирме, и именно поэтому ему позволили выступать в суде. Бэрину грозило от трех до шести месяцев тюремного заключения, а может быть, и больше. Никто не станет винить Бешеного. Просто здесь ничего нельзя было поделать. Старшие партнеры в фирме терпеливо объясняли это отцу, а Бешеный, уже застраховавший себя на случай неудачи, втайне надеялся, что судья даст этому паразиту целый год. На утреннем заседании его дело слушалось последним. Бешеный приехал пораньше и сел в последнем ряду. Судья со своего места поглядывал на девчонку в джинсах и белой кофте. — Сколько вам лет, мисс Браун? — Восемнадцать, господин судья. Судья вздохнул. — Мисс Браун, я был бы удивлен, если бы вам было шестнадцать. — Нет, сэр, мне восемнадцать, уже три недели… — Помолчите, мисс Браун. Судья пролистал документы дела, адвокат и прокурор терпеливо ожидали, сидя за своими столами. У девушки были большие глаза, как у оленя, очень красивые, но лицо попорчено угрями, и длинные каштановые волосы прядями свисали на узкие плечи. «Глаза — это лучшее, что у нее есть», — решил Бешеный. В них был испуг, но и понимание тоже. Бешеный наблюдал, как она стоит, переминаясь с ноги на ногу, бросая косые взгляды на своего защитника. Судья взглянул на прокурора. — Предыдущее обвинение по тому же поводу? — По тому же, Ваша честь. Восемь месяцев назад. С тех пор она дома, но ее мать снова выбросила ее на улицу. Сотрудник, занимающийся изучением условий жизни неблагополучных семей, говорит, что ее мать употребляет много кокаина. — Чем вы будете заниматься, если я отпущу вас, мисс Браун? — спросил судья. — Ну, я помирилась со своей матерью и думаю, что, подзаработав немного денег, пойду учиться в колледж в следующей четверти. Я хочу стать физиотерапевтом. Судья снова углубился в бумаги, а Бешеный подумал, что, возможно, он просто пытается спрятать улыбку. В конце концов судья поднял голову, снова вздохнул и посмотрел на общественного защитника. Тот пожал плечами. — Что говорит защита детей? — спросил судья прокурора. — В прошлый раз они ее отправили в воспитательный дом, но через пару дней воспитательница от нее отказалась, — пояснил он. Судья покачал головой и снова занялся чтением бумаг. «По-своему девушка выглядит весьма чувственной, — решил Бешеный, наблюдая за тем, как она нервно облизывает губы. — Она природой создана, чтобы быть жертвой. Встреть она волка, и он бросится на нее». Наконец судья решил, что ничего сделать нельзя. Он признал ее виновной в занятии проституцией и на основании этого оштрафовал на сто пятьдесят долларов. Этот придурок Бэрин явился, когда его дело уже начали рассматривать. Часом позже, когда Бешеный зашел в комнату секретаря суда, дело Хизер Браун лежало в корзине для дел, которые нужно вернуть в архив. Он вытащил его и просмотрел, отметив про себя, что ее забрали в Южном Хеннепине. Настоящее имя Хизер Браун было Глория Аммундсен. Она зарабатывала на улице уже год или более того. А еще Бешеный с интересом прочел в описании, что она предложила арестовавшим ее полицейским самые разнообразные развлечения, включая садистский секс. * * * Бешеный взял работу домой, но не мог ничего делать. На скорую руку он приготовил ужин: несколько ломтиков ветчины, фрукты, тыквенный пирог. Все еще в возбужденном состоянии, он сел в машину и поехал в город, где, оставив машину на стоянке, отправился гулять пешком. Он прошел Лоринг-парк, где тусовались «голубые», дальше к Хеннепин-авеню и на юг — прочь от центра. Панки на улице посматривали на него с подозрением. Возле аптеки валялся без сознания на подстилке какой-то парнишка в грязной индейской куртке. Бритоголовые с вытатуированными на головах свастиками. Местные ребятишки, старавшиеся выглядеть крутыми с сигаретами в зубах. Несколько проституток. Они не зазывали, не бросались к машинам, а просто прогуливались по улицам на тот случай, если кому-то понадобятся их услуги. Проходя мимо, он посматривал на них. Все молодые. «Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать лет», — прикинул он. Шестнадцатилетних было меньше. Еще меньше восемнадцатилетних. И совсем мало более старшего возраста. Взрослые занимались сексом, не отходя далеко, прямо тут же, в подъезде, они были так истасканы улицей, что их уже не приглашали в номер, или сауну, или даже в какой-нибудь чулан. Они годились только для бездумного минутного развлечения. С ними могла случиться любая неприятность, как часто и бывало. Хизер Браун Бешеный приметил у закусочной. Большинство проституток были блондинки — или натуральные, или крашеные. Темноволосая Хизер напоминала ему… Кого же она напоминала? Он не знал, хотя в его памяти шевельнулось какое-то воспоминание. Ночью, не при свете люминесцентных ламп зала суда, она казалась симпатичнее. Это не относилось к глазам. В суде ее глаза были живыми. Здесь же у нее был отрешенный, усталый взгляд. Она была одета в черную кофточку, короткую черную кожаную юбку, босоножки на высоких каблуках, в руках — большая черная сумка. Ее тело, лицо, весь ее вид взывали к нему. — Эй! — сказала она, заметив, что он замедляет шаг, приближаясь к ней. — Что делаешь? — Просто гуляю, — ответил Бешеный, мило улыбаясь. — Хорошая ночка для прогулок, офицер. Ее глаза были густо обведены зелеными тенями. Бешеный улыбнулся. — Я не полицейский. Более того, я даже не собираюсь тебя приглашать. Кто знает, может быть, ты сама оттуда. Ну, из полиции. — Это уж точно, — проговорила она, вильнув бедром так, что юбка задралась. — Пусть тебе повезет. — Корабли проплывают мимо в ночи, — откликнулась она, уже глядя ему через плечо. — Ну, а если я опять вернусь сюда как-нибудь вечерком? Ты обычно здесь прогуливаешься? Она повернула голову и снова посмотрела на него. В ее глазах зажегся огонек интереса. — Да, — произнесла она. — Это моя территория. — И у тебя есть место, куда пойти? — Зачем? — осторожно спросила она. — Может быть, отсосешь, если это стоит не больше пятидесяти. Или ты знаешь что-нибудь более завлекательное? Лицо ее прояснилось. Он сделал предложение, назвал позу и сказал, сколько заплатит. Он не был полицейским.