* * * Лукас и Андерсон беседовали в комнатке Лукаса, когда туда втиснулся Даниэль. Он никогда раньше не видел кабинета Лукаса. — А у тебя здесь неплохо, — улыбнулся он, — почти так же просторно, как у меня в кладовке. — Здесь есть фальшивая стена, а за ней сразу начинается кабинет размером с директорский, но я в нем сижу, только когда я один, — проговорил Лукас. — Не стоит вызывать чувство зависти у рядовых сотрудников. — Мы обсуждаем сложившуюся ситуацию, — сказал Андерсон, поглядывая на шефа снизу вверх. — Прошло уже десять дней с последнего нападения Бешеного. Если наши психоаналитики не ошибаются, то он должен уже готовить новое убийство. Вероятно, на следующей неделе. — Надо что-то делать, — произнес Даниэль. Лукас подумал, что он похудел. Волосы его были в беспорядке, как будто, выходя из дому, он забыл причесаться. Это дело с Бешеным совсем доконало его. — Что там у Макгаун? — Ничего. — Лукас. Говори ты. — У меня ничего особенного. Хорошо бы немного охладить пыл прессы. Думаю, нам стоит обнародовать кое-какую информацию. Что-нибудь такое, что усложнит ему подход к жертве. Даниэль помолчал, потом спросил: — Например? — Надо выпустить листовку с указанием примет, по которым он выбирает среди женщин жертву: темные волосы, темные глаза, молодая или средних лет, привлекательная. Затем указать то, что мы знаем о нем. Ну, что у него светлая кожа, темные волосы, немного полноватый, возможно, недавно переехал сюда с юго-запада. По крайней мере один раз он был одет как фермер, но мы считаем, что он служащий. Обратитесь к женщинам, которые подходят под это описание и которые заметили поползновения со стороны мужчин, тоже соответствующих описанному типу, и попросите их позвонить в полицию. — Господи, да ты представляешь, сколько будет звонков? — воскликнул Андерсон. — Этого нельзя избежать, — сказал Дэвенпорт. — У нас больше ничего нет, и если он через неделю еще кого-нибудь убьет… Наше положение будет выглядеть лучше, если пресса станет считать, что мы предпринимаем какие-то шаги. Даниэль сжал губы, невидящим взглядом он смотрел на плакат на стене. В конце концов он кивнул головой. — Да. Давайте так и сделаем. По крайней мере, мы хоть что-то предпримем. — И еще можно было бы объявить особое положение на следующую неделю, — предложил Лукас. — Послать дополнительные наряды для патрулирования. И пусть пресса узнает об этом, но попросите их пока не публиковать эту информацию. Они пойдут вам навстречу, и в то же время у них будет ощущение причастности. — Неплохо, — согласился Даниэль с ледяной улыбкой. — Потом мы могли бы пойти на телевидение и обсудить вопрос журналистской этики, должны ли они оказывать содействие полиции. — Ты все правильно понял, — сказал Лукас. — Им это понравится. * * * Дэвенпорт позвонил ей из телефона-автомата. — Гнедой Конь? — Слушай, Энни, Даниэль приказал Андерсону, ну, ты знаешь его, из отдела убийств и ограблений, так вот он приказал ему составить список примет потенциальных жертв и самого Бешеного и обнародовать его в прессе и на телевидении. Очевидно, это произойдет сегодня днем. Некоторые пункты уже известны, но кое-что держалось в секрете. — Если бы я смогла получить эти сведения через десять минут, они прошли бы в эфир в дневных новостях. — Я не могу рассказать тебе все, но в полиции считают, что он переехал сюда недавно. Мы думаем, что он живет здесь не более нескольких лет и что он приехал сюда с юго-запада. — Ты имеешь в виду из Уортингтона или Маршалла, оттуда? — Нет, нет, не с юго-запада Миннесоты, а с юго-запада Соединенных Штатов. Вероятно, из Техаса. Может быть, из Нью-Мексико. Примерно оттуда. Даниэль еще официально подтвердит, что его видели одетым фермером, так, как ты и сообщала. Но теперь мы считаем, что это маскировка. На самом деле он служащий. — Отлично! Это просто замечательно, Гнедой Конь. Что еще? — В списке будет еще кое-что, но это самое интересное. И послушай, прежде чем выпускать эту информацию в эфир, позвони Андерсону и расспроси его. Он тебе все расскажет. Он сейчас у себя в кабинете. — Лукас дал ей номер прямого телефона Андерсона. — Ну, счастливо. Надеюсь увидеть тебя через пятнадцать минут на экране. * * * Середина дня. Лукас расслабился после обеда и лениво поднял трубку. — Лукас? — Как ты себя чувствуешь, Дженнифер? — Что происходит с Макгаун? — Дженнифер, черт побери… — Нет, нет, нет. Я не спрашиваю, спал ты с ней или нет. Ты уже дал мне честное слово на этот счет. Теперь я хочу знать, какая связь между Макгаун и полицейским наблюдением? Почему за ней следит полиция? Лукас замялся, поняв, что допустил ошибку. — Ага! Так вы действительно ведете за ней наблюдение, — воскликнула Дженнифер. — Дженнифер, помнишь, я попросил тебя поговорить с начальником полиции, прежде чем что-либо предпринимать в отношении Карлы Руиц? Так вот, я прошу тебя сделать то же самое и сейчас. * * * Вечер. Солнце уже садилось заметно раньше. Лето прошло. Лукас ждал за дверью кабинета Даниэля. Он простоял минут пятнадцать, прежде чем появился шеф. — Зайди, — сказал Даниэль. Он снял пальто и швырнул его на диван. — Я прямо тебя спрашиваю. Это ты передал Дженнифер Кери информацию, что мы ведем наблюдение? — Не я, клянусь. У нее свои источники. Она позвонила мне, а я направил ее к тебе. Даниэль ткнул пальцем ему в грудь. — Если я узнаю, что все было иначе, я тебя вышвырну. — Это не я. А что случилось после того, как она позвонила? — Я связался с управляющим телестанцией, пригласил его и Кери приехать и напомнил им закон об охране общественного спокойствия и порядка. Кери начала рассуждать об этике, а управляющий сказал, чтобы она заткнулась. Он заявил, что не допустит, чтобы на его телестанцию возложили вину за то, что ведущую тележурналистку с другой станции убьет Бешеный. — Вот как? — Они хотят получить такой же доступ, как и восьмой канал. В выходные дни, когда ничего подозрительного не будет происходить, они собираются пронести туда камеру и снять Макгаун, как она гладит рубашки или еще что-нибудь делает. Мы также на несколько минут допустим их на пост, откуда ведется наблюдение. Всего один раз. — А они придержат пленку до того времени, как мы поймаем его? — Мы договорились. — Неплохой договор, — одобрительно заметил Лукас. — И что сказала об этом Дженнифер? — Она была явно расстроена. Ничего, переживет. Она возьмет интервью у Макгаун. Кто-то уже об этом заикнулся, — сказал Даниэль. — Честно говоря, мне кажется, что она ей немного завидует. Думаю, она хотела бы оказаться на ее месте. * * * — Помнишь тот ужасный стих, который ты сочинил для меня, когда мы только познакомились? О том, что у меня будет ребенок? — Он был не таким уж и ужасным, — заметил Лукас, опираясь на локоть. — Просто он довольно замысловатый. — Замысловатый? Он напомнил мне плохую песню в стиле рок-н-ролл 1959 года, написанную подростком. — Послушай, я знаю, что тебе не особенно нравится мой… — Нет, нет, нет. Мне он очень понравился. Я его сохранила. Он у меня приклеен к столику для пишущей машинки, и примерно раз в неделю я его перечитываю. Вот и сегодня я его снова прочитала. И подумала: «А ведь у меня действительно будет от него ребенок». Лукас прижал ухо к голому животу Дженнифер. — Как ты думаешь, я уже могу что-нибудь услышать? — А ты внимательно слушаешь?