Раздался сигнал микроволновой печи, он вытащил свой обед и поставил его на стол. «Сегодня ночью, — подумал он. — Я больше не могу ждать». * * * Чуть позже шести часов вечера он позвонил девушке-инвалиду домой. Никто не ответил. Он позволил еще раз в семь часов. Никакого ответа. В восемь часов к телефону подошли. — Филлис? — спросил он писклявым голосом. — Вы, должно быть, ошиблись номером. Бешеный впервые услышал ее голос. Он оказался низким и звучал как музыка. — Да что вы, — сказал Бешеный. Он был сама любезность, по голосу он мог сойти за кого угодно, но только не за убийцу. Он назвал номер, который на одну цифру отличался от номера девушки. — Вы ошиблись, — повторила она. — Мой номер пять, четыре, семь, шесть. — О! Прошу прощения, — проговорил он и повесил трубку. Она была дома. Готовился он тщательно. Возбуждение росло, но Бешеный держал себя в руках. Это было возбуждение охотника, радость охоты. Он наденет свою лучшую спортивную твидовую куртку, сверху черное кашемировое пальто, черные мокасины и фетровую шляпу. У пальто были большие карманы. Туда влезет картофелина. С ней все так здорово получилось в прошлый раз. Он подошел к стенному шкафу, вынул из коробки упаковку «Котекс», которую он купил три месяца назад. Клейкую ленту. Под кожаные перчатки надел резиновые. Шарф частично закроет нижнюю часть лица и убережет его от возможности быть узнанным. В конце концов, это было что-то новенькое, выбор пал на женщину, живущую неподалеку. Он должен быть готов отступить в любую минуту. Если кто-нибудь увидит его у ее дверей, прощай все. Нож брать? Не надо. У нее найдется. Когда он собрался, то прошел через боковую дверь в прилегающий к дому гараж, сел в машину, нажал кнопку дистанционного открывания двери гаража, задним ходом выехал на улицу, закрыл дверь, проехал два квартала и остановил машину. Он протянул руку и взял с заднего сиденья коричневый конверт, открыл его и заглянул внутрь. Там лежало с полдюжины бланков, которые он выудил из мусорной корзины на первом этаже правительственного центра. Бланки заявлений о приеме на работу. Бешеный шел к ее двери, возбуждение было трудно сдержать. «Я иду к тебе, — твердил он. — Я иду к своей Избраннице». Он почувствовал, как в лицо ему подул ветер, он радовался ему, пахло северо-западом, приближающейся зимой. Бешеный быстро шел к ее дому. Бизнесмен идет по делу. Не останавливаясь, он свернул к ее двери. В центре двери на уровне головы имелось маленькое оконце, оно было наполовину прикрыто занавеской. Он заглянул в кухню. Никого. Бешеный постучал в дверь. Он подождал и снова постучал. Что там, какой-то шум? Потом он увидел ее. Она ехала в своей инвалидной коляске по полу, покрытому линолеумом. Она небогата, но какое у нее лицо, какое свежее лицо у женщины с такими тяжелыми травмами. Она оптимистка. Она приоткрыла внутреннюю дверь, а внешнюю оставила закрытой. — Да? — Мисс Уиткрофт? Меня зовут Луис Валлион, я адвокат из конторы Фельсен-Гор. Я член комитета по стипендиям ассоциации адвокатов Миннесоты. Он сунул руку в карман пальто, достал визитную карточку и, открыв дверь, протянул ее девушке. Она взглянула на карточку и удивленно спросила: — Что вам угодно? Он показал ей коричневый конверт для деловых бумаг. — Я только что беседовал с деканом юридического факультета Дженсеном. Собственно, я заходил туда, чтобы забрать заявления о приеме на работу в Фельсенскую юридическую контору, и декан Дженсен сказал, что вы, должно быть, забыли написать такое заявление. Или оно потерялось. Он взмахнул перед ней конвертом и начал доставать белые листы бланков. — Я ничего об этом не знаю, — сказала она, — я никогда об этом ничего не слышала. — Никогда не слышали об этой конторе? — Бешеный был озадачен. Как она могла ничего о них не знать? — Извините, я полагал, что все старшекурсники знают о них. Они так хорошо платят, и, знаете ли, там вы сможете получить больше знаний и опыта в области гражданского права. По крайней мере, за этими местами так же гоняются, как и за должностью секретаря, особенно учитывая то, что они хорошо платят. Она заколебалась, посмотрела ему в лицо, окинула взглядом его одежду, коричневый конверт, визитную карточку. — Может быть, вы зайдете, мистер… — Валлион, — сказал он, входя в дом. — Луис Валлион. Ужасная ночь, знаете ли. * * * На этот раз все было по-другому. Почти с удобствами. Бешеный убивал свою жертву в течение почти двадцати минут. Он лежал голым около нее на ее же кровати с натянутым презервативом, чтобы не оставить следов спермы. Ему это было необходимо. Первый раз он кончил, когда устраивал ее на кровати, и еще раз, когда наконец вонзил нож под ребра. Ее спина выгнулась, и душа отлетела. Глядя на нее, он почувствовал, что ему хочется спать, и положил голову ей на грудь. * * * Холодно и жестко. Он сел и огляделся. Боже мой, он заснул. Его охватила паника, он посмотрел на ее холодеющее тело, а потом оглядел всю комнату. Сколько прошло времени? Сколько? Он посмотрел на часы. Девять сорок пять. Бешеный поднялся, снял презерватив и спустил его в унитаз. Все его тело было в крови. Он вошел в крохотную ванную, включил воду в душе и ополоснулся. Резиновые перчатки он не снимал: не хотел, чтобы остались отпечатки пальцев. Только не сейчас. Только не в лучший час его жизни. Когда Бешеный почти полностью смыл с себя кровь, он вышел из душа, но оставил воду включенной. Если с него упал какой-нибудь волосок, то вода смоет его. Он взял было полотенце, но тут же положил его на место. На нем тоже могут остаться волосы. Бешеный вытерся своей майкой и, когда воды на нем почти не осталось, сунул ее в карман своего пальто. Мысли о волосках вызывали у него паранойю. Он продолжал сбривать лобковые волосы, но боялся, что могут остаться волосы с его груди или с головы. Бешеный взял клейкую ленту, обмотал ею ладонь и провел по постели с той стороны, где лежал. Когда он покончил с этим, то посмотрел на ленту, к ней прилипли две тонкие, похожие на волосы, волоконные нити и один или два черных лобковых женских волоска. Ничего рыжего. Ничего от него. Он сунул ленту в карман пальто, туда, где лежала мокрая майка, вернулся в ванную, выключил воду и оделся. Когда Бешеный был готов, он огляделся вокруг и собрал свои вещи. Он продолжал оставаться в резиновых перчатках. Спортивная куртка, пальто, шляпа, шарф, водительские перчатки. Он ничего не забыл? Визитная карточка. Он нашел ее на полу. Вот теперь все. Оставим носок с картофелиной на полу. Теперь положим записку ей на грудь. «Обезопась себя от случайного обнаружения». Готово. Он потрепал ее по животу и ушел. Выйдя на улицу, Бешеный спустился на тротуар и завернул за угол. По дороге он снял резиновые перчатки. В квартире старухи света не было. Свет горел наверху в третьей квартире, но к окну никто не подошел. Он быстро зашагал по улице и, когда проходил под уличным фонарем, заметил темное пятно на тыльной стороне руки. Глядя на него, Бешеный заколебался. Что это, кровь? Он дотронулся до него языком. Кровь. Сладкая. По дороге к машине он не встретил никого. Открыл дверцу, сел и уехал. Он поехал к дороге 1-94. В глазах ощущалась тяжесть. Он собирался сделать еще одну вещь. Телефон на придорожном столбе около прачечной с автоматами. Внутри сидел человек и читал газету, пока его белье вертелось в сушилке. И раньше это было ошибкой, ошибкой было делать это и сейчас. Но ему это было необходимо. Это ему было так же необходимо, как и то, что он делал с женщинами. Ему нужен был кто-то, с кем он мог поговорить. Кто-то, кто мог бы его понять. Бешеный притормозил у телефона и набрал домашний номер Дэвенпорта. И нарвался на автоответчик. «Сообщите, что вы хотите», — коротко произнес голос Дэвенпорта, не называя себя. Раздался сигнал. Бешеный был разочарован. Это было не то же самое, что разговор с живым человеком. Он снова прикоснулся кончиком языка к пятнышку крови на руке, посмаковал его, а потом проговорил: — Я пришил еще одну. Сигнала отбоя не было. Он облизал губы. — Это было чудесно, — добавил он. 19 «Это было чудесно». Лукас прослушал запись во второй раз, в груди его росла какая-то безнадежность. — Ублюдок, — прошептал он. Дэвенпорт перемотал пленку и снова прослушал запись. «Это было чудесно». — Ублюдок. Он уселся за стол, положил на него локти и подпер голову одной рукой. Так он сидел минуты три и при этом не мог ни о чем думать. Дом обступил его со всех сторон, неосвещенный, тихий, защищающий. Мимо дома по улице проехала машина, свет ее фар скользнул по стене. Злясь на самого себя, он позвонил в Миннеаполис и попросил старшего дежурного. — У нас ничего, — ответили ему. В полиции Сент-Пола ответили то же самое. В Блюмингтоне ничего не случилось. Слишком много окраин, чтобы проверять их все. И Лукас подумал, что Бешеный, вероятно, убил кого-то на территории самого Лукаса. Теперь это уже было похоже на соревнование. Точно. — Лукас? — Голос Даниэля звучал сердито.