Да, да, ты умеешь считать, это мы поняли, заткнись! Между ними — метров пятнадцать, вокруг — голая, залитая солнцем крыша. Можно прыгнуть вниз, вслед за Кирихарой, но это значит привести Девантору туда, где ему нужно быть меньше всего: к оттискам. Нет, не вариант. Рид бросается за перекрытие, пытаясь уйти от пуль хотя бы на мгновение и подумать. Удивительно, но у него даже выходит: стрельба затихает. К добру ли? Ладно, он может продолжать держать дистанцию, пока у Деванторы не закончатся патроны, может попробовать перевести все в рукопашную, может… — Сорок пять. Приветики! Удар приклада обрушивается справа. Хватаясь за челюсть, Рид пытается отстреливаться, но Девантора бьет еще раз и еще, пока Рид, спотыкаясь, не валится с ног… и не выпускает при падении оружие из рук. — Пятьдесят шесть! Пистолет Рида отлетает по направлению к краю крыши. Девантора и Рид следят за его движением: два метра, полтора, метр… полметра… «Иисус, обещаю, — думает Рид, — если ты…» Но после недавнего вранья Иисус больше ему не верит: пистолет падает с крыши и пропадает из поля зрения. Рид поворачивает голову и смотрит на Девантору. Тот разводит руками, мол, я же говорил, и скалится: — Шестьдесят. * * * Свое имя Бамбанг получил от деда. По родительскому плану вместе с именем он должен был унаследовать от деда еще и ловкость, прозорливый ум, поразительную меткость и два метра роста, но сам Бамбанг решил одним Бамбангом и ограничиться. Генетика сказала «нет» — и Бамбанг вырос болезненным мальчиком. После болезненного мальчика он успел побывать еще болезненным пацаном и болезненным молодым человеком, чтобы в итоге стать просто не особо впечатляющим мужчиной. Но, несмотря на все это, у не особо впечатляющего Бамбанга была мечта. Мечта. А еще немного усердия. Не особо впечатляющий Бамбанг надеялся, что именно усердие позволит ему когда-нибудь стать таким же отпетым бандитом, как любимый дедушка. Мечты у Бамбанга были абстрактные и не очень благородные. Помимо очевидного отсутствия добродетелей, не особо впечатляющий Бамбанг мог похвастаться еще и неочевидным наличием добродетелей. К усердию можно было приплюсовать верность, послушание и неукоснительное выполнение должностных обязанностей. Вот в чем, а в его беспрекословной верности пак Ольберих Басир не сомневался. А еще — в умении быстро бегать. Поэтому, когда пак Басир хватает его за запястье шершавой и кряжистой рукой, Бамбанг знает, к чему все идет. Подонки из «Аль-Шамеда» наступают им на пятки, подонки, в которых Бамбанг узнает шайку Лукмана, появляются из-за угла, и простая миссия «доставить пака Басира и оттиски на самолет даже ценой своей никчемной жизни», которую ему вбили в голову, становится очень непростой. — В самолет. Быстро. Чтобы через три минуты все было готово, — пак Басир сверкает дикими глазами, до боли сжимая его руку. В следующий момент Бамбанг слышит металлический щелчок — и оказывается, что теперь он прикован к чемодану с оттисками наручниками. Бамбанг не собирается разочаровывать пака Басира. Все, кто его разочаровывают, обычно долго не живут. Рядом вырастает Титра — такой же верный и усердный, как и не особо впечатляющий Бамбанг. От Бамбанга он отличается только неумением так же быстро бегать, но при этом — умением управлять самолетами. В криминал Титра приходит из гражданской авиации, и пилотировать самолет до острова должен именно он. — Так точно, пак Басир! — рявкает Бамбанг с ощущением Важности Момента. — Быстрее, сукины дети! Они с Титрой вырываются вперед. Кольцо, охраняющее пака Басира, бежит тоже, но великий криминальный гений, увы, не спасает от артрита. Бамбанг мчится, вцепившись в ручку чемодана так, что завтра в каждом пальце его правой руки будет крепатура. Рядом перебирает ногами взмокший Титра, бликующий лысиной. Но «ценой своей жизни» — это не метафора, и перебирает ногами Титра недолго: на половине пути к ангару он падает навзничь с предсмертным хрипом. Бамбанг краем глаза успевает увидеть его раскуроченную выстрелом грудь. Этот выстрел предназначался ему, ведь это ему пак Басир доверил миссию сохранить оттиски. Не особо впечатляющий Бамбанг каждой клеткой своего верного делу тела чувствует, как дедушка смотрит на него с небес. Дедушка наверняка сказал бы: «Внучок, оставь-ка ты этого ублюдка умирать, Ахмед тоже умеет пилотировать самолеты». Со спокойным сердцем Бамбанг бежит дальше. Возможно, именно не особо впечатляющие люди в конце концов и добиваются успеха — и это его шанс, потому что он смог. Буря перестрелки остается за воротами ангара. Бамбанг взлетает по опущенному трапу. Груз оказывается в сохранности. А возможно, не особо впечатляющим людям больше стоит думать о проверке салонов самолетов, в которые они вбегают, а не об ореоле славы, в котором они будут сиять. Последнее, что не особо впечатляющий Бамбанг видит, — это приклад снайперской винтовки, на впечатляющей скорости летящий ему в лицо. * * * Рид нечасто чувствует себя жертвой, загнанной в угол, — обычно это все-таки более здоровые, равноправные отношения людей, которые хотят друг друга прикончить. Но в случае с Деванторой слово «здоровый» не должно употребляться даже близко, и конкретно сейчас равноправием тут и не пахнет. Рида гоняют по крыше, ожидая, когда он выдохнется. Для Деванторы даже оттиски сейчас отходят на второй план: он полностью сосредоточен на получении удовольствия от того, как Рид ползает и катается, пытаясь избегать игривых пуль, пробивающих крышу. К краям крыши он теперь его не подпускает, понимая, что Рид спрыгнет при первой же возможности, даже если это грозит перспективой что-нибудь себе сломать. — Знаешь, Сурья мне сказал, что чуть не грохнул тебя на фабрике, — смеется Девантора, пуская очередь прямо у ног Рида. — И я дал ему по лицу. Как он смеет! Я хотел убить тебя лично! Пули поднимают пыль с иссохшего рулонного покрытия, оставляя пробоины прямо на кровавых следах ботинок: это Девантора уже успел задеть ему и бедро, и стопу, и по касательной обжечь бок. Скоро он перейдет к тому, чтобы отстреливать конечности напрямую. Как кот, играющий с мышкой, прежде чем ее разорвать. Начнет с уже простреленного плеча. Потом локти, потом колени. Потом у него кончатся патроны и он с наслаждением добьет его голыми руками. Ну хотя бы прекратит болтать. Слушать эти мстительные речи уже невмоготу. — А давай по-мужски, — залихватски предлагает Рид, пару раз подпрыгивая на месте и изображая боевую стойку, несмотря на боль в ногах, — без оружия, только ты и я, Девантора, разберемся, как настоящий мужчина с… — …трупом настоящего мужчины? — предлагает Девантора и тут же стреляет. Риду приходится нырнуть за вентиляционный короб. Именно здесь он находит торчащую из фанеры изрядно проржавевшую трубу и выдирает ее из креплений. Наконец, хоть что-то! Не пистолет, но дареному коню в зубы не смотрят. Теперь нужно придумать, как избить этим конем Девантору. Пересекать крышу, чтобы влезть в зону комфорта Деванторы и отвесить ему несколько железных поцелуев трубой, — самоубийство. Впрочем, идея у Рида есть. — Ну и куда ты спрятался, труп настоящего мужчины? — кричит Девантора. Его голос далеко разносится в жарком воздухе над крышей. Первое желание — уличить Девантору в вопиющем притворстве: он же видел, куда Рид спрятался! Второе желание — заткнуться. Именно ему Рид и следует: перехватывает трубу двумя руками поудобнее и прикидывает. Девантора орал откуда-то из-за его левого плеча. Было бы логично, если бы он подошел слева, — следовательно, он подойдет справа. Но Девантора знает, что Рид его прочитает, — и может подойти слева. И еще Девантора знает, что Рид знает, что Девантора знает… Пиздец, чего ж так сложно. — Ах, ну ладно! — хохочет Девантора. — Все самому, все самому, да? И затихает. Совсем затихает. Даже огнестрельный трек на заднем плане будто бы начинает играть тише. Именно благодаря этому Рид в последнюю секунду успевает услышать шаги за своей спиной, прямо за укрытием. Сука! Девантора не выглянет, всполошенно думает Рид, откатываясь в сторону. В следующую же секунду тишину разбивают выстрелы: этот ублюдок расстреливает вентиляционный короб в упор. Рид кувыркается вперед, в его сторону, и тут же наотмашь бьет трубой куда-то по колену. Следом подрывается с крыши — и бьет уже по лицу. Девантора остается на ногах. Только кровь сплевывает и поворачивается к нему обратно, бешено улыбаясь. Рид ударяет снова, но Деванторе — Деванторе хоть бы хны. Именно в этот момент Рид вспоминает, что люди, кричащие «Идите, я его задержу», обычно хорошо не заканчивают. — Из чего ты сделан, блять? — рычит Рид, ударяя трубой по руке, когда Девантора пытается вскинуть оружие. Он блокирует удар, не дает пробить себе коленом в живот и продолжает, продолжает упрямо бить по руке. Потому что! Это! Неравные! Условия! Сраный! Ты! Рептилоид! Оружие удается выбить только ценой трубы — Девантора хватается за нее другой рукой, и в итоге они валят друг друга с ног: Рид без трубы, Девантора без пистолета. Рид изворачивается и толкает ногой пистолет туда же, куда улетел его, — с крыши. — Три, — выдыхает он, глядя Деванторе в глаза, — три секунды назад ты лишился пистолета. А теперь пять. А теперь… По тому видно: шутку он не оценил. Когда Девантора бросается на него, Рид прыжком отталкивается и пускается бегом по крыше. Он оказывается в галерее зенитных фонарей: сквозь плоские окна в полу видно, как этажом ниже, внутри здания, «Вольто» учат новых друзей итальянскому. Пара пуль снизу пробивает стекло рядом. Рид прибавляет в скорости. Какого хрена Девантора бегает за ним, хотя изначально это Рид должен был его задержать, — непонятно. Бешеный мудила, что с него взять? Тем временем бесконечная крыша подходит к концу. Рид прикидывает: интересно, у него получится во второй раз провернуть фокус с полетом Деванторы на хрен? На корабле же получилось! Может, прыжки через парапет — это его маленькая слабость? Может… Рид оборачивается на Девантору через плечо — тот на полной скорости бежит на него. И бежит. И бежит. И не замедляется. Додумывание плана приходится отложить. Рид заходит в плавный поворот и принимается бежать по периметру, но угла не хватает — и в прыжке Девантора его настигает. Рид оказывается в объятиях самого мерзкого человека в Джакарте и самой большой суки во Вселенной — гравитации. Обидно, когда твои мечты сбываются у кого-то другого: не Рид вышвыривает Девантору, а Девантора вышвыривает Рида. Еще Девантора вышвыривает Девантору, и, понимая, что они летят вдвоем, Рид кричит: — Ты в своем уме? — А потом сильно ударяется спиной. Это больно, это неприятно и это несмертельно: полет длится от силы пару секунд, потому что они приземляются на крышу крытого перехода между зданием терминала и ангаром. Смертельным может стать все последующее: Девантора оказывается сверху, и этот факт — карт-бланш на избиение Рида. Приходится взбрыкнуть. Рид спихивает его с себя, подрывается, его снова роняют, он лягает Девантору ботинком в лицо, его снова роняют — и так повторить десять раз до полного выздоровления. Рид как-то… абсолютно не так представлял себе их финальный бой с Деванторой. Вместо пистолетной дуэли из «Эквилибриума» они возят друг друга лицами по шершавому покрытию и обмениваются некрутыми репликами в рамках некрутого диалога. — Сделай одолжение: сходи на хрен и сдохни в плену, — скрипит зубами Рид, пытаясь выбраться из захвата. — Как ты вообще сбежал? — О, ты не поверишь. С помощью пачки сигарет, — делится новостями Девантора. — Да? У меня как раз где-то была зажигалка, — вырывается у Рида. Он наотмашь бьет кулаком в лицо — сначала не случается ничего, потом раздается хруст, а потом кулак Рида становится влажным. Кажется, кому-то придется просить у старика Басира деньги на ринопластику! Девантора шипит — в этом шипении сквозит: «Ой, кому-то придется просить у старика Эчизена деньги на похороны!» — и откидывает Рида в сторону. Рид чуть не слетает с перехода вниз. О, а тут высоко! Спрыгивать резко перехотелось, ронять Девантору захотелось еще сильнее. — Ты ведь слышал эту историю? — вся челюсть звенит, и Рид сплевывает кровавую слюну. — Конечно, Эйдан, но так хочется послушать из первых уст! — вежливо просит тот.