Кирихара не уверен, что люди, между которыми кошка — чилийка? — пробежала, смогут нормально поговорить. Впрочем, вера в союзников — полдела, поэтому он молчит, только смотрит в сторону машины, где едет Рид, с едва ощутимым опасением. — Может, их всех к тебе отправить, раз ты у нас такой умный? — меланхолично предлагает Рид. — Спорим, что речь зайдет об аргентинке через три реплики! — восклицает Боргес. Аргентинке? — Сто баксов на пять реплик, — веселится Зандли. — Они же все-таки серьезные люди. — Четыре реплики, — неожиданно вступает Салим. — И по-моему, там была не аргентинка, а какой-то колумбиец. Колумбиец? — О, Кирихара, ты бы видел сейчас свое лицо, — хохочет Боргес. — Ты думал, там замешана одна девушка? — прыскает Зандли. — Их было много. И девочек, и мальчиков. — И никто не знает, какая именно послужила той самой разлучницей, — продолжает Боргес. — И кто кому вообще изменил, — заканчивает Зандли. — Посмотрите на них! — врывается Рид. — Собрались, твою мать, наши с Тикой биографы! Кирихара, не слушай их! Пиздят как дышат!.. Арктика, я не тебе, отвали. Сурья, не уступай ей место! Вы же терпеть друг друга не можете! Они там, видимо, все втроем друг друга терпеть не могут. Какая трогательная взаимность. — Так, — замечает Зандли. — Народ. Здесь сейчас, по ходу, будет драка. — Да ты издеваешься?! Убери пушку! — Она в него целится? — со смешком спрашивает Боргес. — Ага. Что-то насчет кореянок… — Внезапно по связи раздается оглушительный хлопок, и Зандли с Ридом начинают ругаться практически хором. — Черт! Рид, да сколько можно мяться! Стреляй! — Что случилось? — Что у вас там? — Эта гадина пальнула в салон! Держи своих бывших под контролем! — Как будто кто-то когда-то мог контролировать Арктику! — ругается Рид. Судя по акустике, он закрыл окно. Слышится стук, а с улицы — еще хлопки и металлический скрежет. Палит по закрытым окнам, понимает Кирихара. Видимо, пальбы от Арктики хватает, чтобы все остальные вспомнили, что у них вообще-то тоже есть пистолеты. Среда, где все вооружены до зубов, — это как заправка, облитая бензином: достаточно одной искры, так что вскоре выстрелы начинают слышаться отовсюду. Кирихара напряженно сползает по креслу вниз. — Может, радио включить? — бормочет себе под нос Боргес. На «Хаммер» сыпятся пули, а ты волнуешься о радио? — Фонить будет… — устало вздыхает Салим. «Брабусу» под колеса стреляют, а ты переживаешь о том, что будет фонить? — Зандли хорошо поет, — предлагает Рид задумчиво. — Давайте все заткнемся, — фыркает Нирмана, — у меня уже голова разболелась. Кирихару начинает подташнивать, и он вжимается спиной в кресло. Он поворачивает голову в сторону и видит настойчиво улыбающегося в окно Левшу из «Коршунов». Когда поток машин начинает тормозить, Кирихара уже знает — кажется, у него начал нарабатываться опыт, — что ничем хорошим это не закончится. В этом долбаном городе ничего не бывает просто так. И если машины перед тобой тормозят, а некоторые начинают съезжать на объездные дороги, значит, это неприятности. И они здесь по твою душу. — Мне это не нравится, — индифферентно заявляет Кирихара. Он, конечно, чувствует определенную степень дзена из-за Боргеса рядом, но фоновое беспокойство постепенно накапливается. В том числе потому, что рядом Боргес. В памяти Кирихары все еще свежи слова про «протаранить стену» и «весело». Стен, конечно, рядом не наблюдается, но на «Хаммере» Боргеса вполне можно таранить окрестные машины, маленькие армии и давить неугодных — словом, цель найдется. — Ки-ри-ха-ра, — напевает Боргес. — Тебе ничего никогда не нравится! Расслабься! Кирихара проглатывает вертящуюся на языке колкость: не нужно грубить человеку, который может переломить тебе хребет, легонько по нему постучав. Видимо, и «Коршуны» вокруг, и отщепенцы из Картеля, поравнявшиеся с ними, понимают, что впереди какой-то подвох, и даже перестают стрелять так интенсивно, а через некоторое время прекращают огонь вообще. А еще через некоторое время у всех — и у Картеля, и у Церкви, и у «Коршунов» — появляется эксклюзивная возможность лицезреть то, из-за чего поток машин останавливается вообще. Впереди, маяча сине-красными огнями на белых автомобилях, выстроился полицейский кордон. — Приехали, — комментирует Зандли и, судя по звукам, открывает новый чупа-чупс. — Наша полиция — и спохватилась так быстро? — кажется, Салим злится. — Да что за чертовщина! Что-то я не видел, чтобы они проявляли такую прыть, когда Рид и Боргес разносили весь город, паля по китайцам! — Говоришь так, будто тебя там не было, — отвечает Зандли. — Или мне напомнить, кто там устроил массовый расстрел? Маленький мальчик с большими пистолетами. — Помолчи, — огрызается Салим. — Будем вылезать и идти к Басиру на своих двоих — дальше все равно не проехать, я отсюда вижу заградительные ежи на дорогах. Это не может быть просто так. Тем более если они видят, что едет Картель… Да они никогда бы не тронули Картель! — Мне кажется, — вдруг замечает Кирихара, — что это донос. — В смысле? — Он даже по громкой связи слышит, как Салим хмурится. Кирихара глубоко вздыхает — ничего в этом городе не бывает просто — и привлекает внимание Боргеса, а потом указывает рукой в нужном направлении: — Думаю, мои коллеги тоже решили поучаствовать в… как там Рид это называет… в вечеринке? — Ага. А особый отдел полиции им обеспечил дискошар, — тянет Зандли и, судя по звуку, принимается разгрызать чупа-чупс, — и светомузыку. Лучшая дискотека в городе. Автопарк напоминает мусор, собравшийся под плотиной. Идеальное построение колонны Картеля превращается в хаотичную мешанину: все тормозят, даже юркие «Коршуны»-мотоциклисты. Точнее, тормозят все, кроме… — Кирихара, держись! — Кирихаре не нужно говорить дважды, правда. Боргес сводит брови на переносице, вцепившись руками в руль, и — боже, скажите, что это неправда, — начинает разводить Красное море руками, Моисей доморощенный. Кирихару здорово кидает вперед, но он намертво держится руками за сиденье, а еще не брезгует ремнем безопасности и только благодаря этому остается при зубах. — Вы где? — раздается в динамике голос Салима. — Ща, — коротко отвечает Боргес, приоткрывает окно и делает несколько выстрелов в воздух. — Слышишь? — Бо, не хочу тебя огорчать, но здесь все стреляют, — тянет Рид. — У вас все в порядке? Нет, у них ничего не в порядке. И хватит пытаться проехать по чужим капотам. Кирихару кидает из стороны в сторону. — Не, все, дальше никак, — говорит Боргес. Кирихара оборачивается и видит за ними продавленную дорожку. А еще он видит, как Картель стреляется с «Коршунами» и Триадой. Спереди — тоже Картель, но это не то постоянство, за которое Кирихара бы держался обеими руками. — Мы вылезаем? — спрашивает Кирихара, пытаясь рассмотреть за тонированным стеклом, безопасно ли вообще отсюда выходить. Хотя, конечно, выбора у него нет. — Ищите Басира, — коротко отдает приказ Салим. Кирихара кивает — а зачем иначе они сюда приехали? — но потом спохватывается, что он его не видит. Боргес в этот момент уже жизнерадостно распахивает дверь ногой, заодно вырубая неудачно вставшего на дороге солдата Картеля. Глядя за окно, Кирихара думает, что на месте Басира он бы хотел быть не здесь. Он и на своем месте здесь быть не хотел, а если бы у него был еще многомиллионный груз под мышкой… — Кирихара, — начинает Рид неожиданно менторским тоном, — держись ближе к Боргесу. На это остается только глаза закатить, что Кирихара и делает, тоже открывая дверь и выскальзывая так, чтобы не попасть под шальную пулю. Держаться ближе к Боргесу — это значит подвергать себя риску для жизни в кубе, если только ты сам не Боргес. — Встречаемся у машины Басира, — говорит Рид. Машина Басира, скорее всего, та, которую унесло чуть правее центральной полосы. Кирихара оглядывается: солдаты нацгвардии что-то кричат на индонезийском, люди Картеля и Церкви начинают вылезать из машин. Кирихара видит, как Сурья слезает с мотоцикла. Благодаря тому, что у Боргеса нет понятий «невозможно», «нельзя» и «так лучше не делать», стоит признать: они пробираются в пробку намного дальше, чем остальные. И пока Картель в основном занят полицией и мотоциклистами, у них вполне может быть шанс добраться до Басира первыми. Кирихара бы попросил Боргеса его прикрыть, если бы это не звучало слишком по-киношному или если бы Боргес не улетел тут же с кем-то драться. Краем глаза Кирихара замечает, что тот чуть не сносит кому-то голову ударом молотоподобного кулака. Прямо посреди федеральной городской трассы разражается целое побоище, и даже полицейские фургоны-броневики не могут его остановить. Это смахивает на сцену из какого-то малобюджетного боевика, где одновременно звучат десятки выстрелов и льется ненастоящая кровь, похожая на томатный сок. Господи, да о чем он?