Мужчина ответил не сразу. Ей даже показалось, что руль он сжал сильнее. Но опять же, это могло быть игрой воображения. За окнами по-прежнему было темно, свет от уличных фонарей искажал восприятие. Ей не удавалось рассмотреть подробнее. А она пыталась… – Красивая, я не знаю, – глухо и как-то надсадно ответил Мирон. – Хотелось бы в течение недели. Но тут пока конкретики никакой нет. Знаю, скучать не будешь… А вот я… Интересно всё как-то складывается. Он вроде бы говорил ей. Или… себе? Лида до боли прикусила нижнюю губу и перестала дышать в ожидании продолжения. Что она хотела услышать? Не знала. Но чего-то хотела. Лида ничего не произнесла в ответ. Разговоры этой ночью не выходили. Никак. Каждый был погружен в свои мысли. Мирон, скорее всего, думал о предстоящих делах. И это правильно. Возвращаться было странно. Прошло всего нет ничего, шесть суток каких-то, а для Лиды – целая вечность. Мирон вбил в навигатор адрес дома, где Лида проживала. Оказалось, ехать минут пятнадцать. Вскоре показались знакомые районы, дома. Мирон молчал. И его молчание тяжелым грузом лежало на плечах Лиды. Она сама любила помолчать, даже пришла к выводу, что им с Мироном категорически противопоказаны разговоры. Тогда что сейчас происходит? Большая машина Мирона въехала во двор. Мужчина огляделся, нахмурился. Лида знала, о чем он думает. Её квартира располагалась не в новом районе. Территория у дома не огорожена. Квартал сам по себе был не старым, тихим. До центра города, правда, далековато, зато до своей работы Лида добиралась пешком. Машину Мирон глушить не стал. Остановился напротив её подъезда. Надо же, как совпало. Квартиру Лида ему не говорила. Потом, когда придет время, скажет. Скифский повернулся к ней и, едва заметно кривя губы, спросил: – До подъезда проводить? Сердце Лиды ухнуло куда-то за ребра. – Нет… Не стоит. У нас тут не хулиганят. И… Она оборвала себя, не узнавая собственный охрипший голос. Это спросонья. Конечно же, спросонья. – Красивая… Значит, так. Я не прощаюсь. Береги себя эти дни, хорошо? Лида медленно кивнула, уставившись куда-то Мирону в шею. Смотреть в лицо, тем более в глаза, она была не в силах. У неё нет-нет да подкрадывался страх, что Мирон сейчас психанет и не отпустит её. Откуда росли ноги у этого страха – непонятно. Мирон не обладал взрывным характером. Контролировал себя. Да и зачем она ему в целом сдалась – тоже тот ещё вопрос. Мирон потянулся вперед. К ней. Лида задержала дыхание. Он становился всё ближе и ближе… Потом выставил руку вперед, обхватил затылок Лиды, потянул девушку к себе. Приблизился и поцеловал Лиду в лоб. Губы Мирона обожгли кожу. Он их не отнял сразу, задержал почти дружеский поцелуй. Только дружбой между ними и не пахло. С таким, как Скиф, дружить невозможно. Нереально просто. Он слишком… самцовый, что ли. Слишком много в нем мужского. Начиная от взгляда и заканчивая фигурой, повадками, тембром голоса. Мирон оторвался от Лиды, вернулся на место, нажал на кнопку, разблокировав двери. Потом вышел и открыл багажник. Лида вышла следом. Утро выдалось морозным, и девушка поежилась. В квартире тоже особо тепло не будет, хотя отопление и включили. Мирон достал её сумку и протянул, слегка прищурив глаза: – До встречи, красивая. * * * Она шла к подъезду. Не обернулась. Ни разу. И правильно. Беги, девочка… Туда, где тебе спокойно. Где тебе легко дышится. Мирон, чувствуя, как в груди образовывается огромная дыра, сел за руль и постарался не газовать. Нечего пугать красивую и будить любопытных соседей. У него дела. У него важная встреча впереди… На ней надо сосредоточиться. А Лида… Черт! Такое ощущение, что он не домой её привез, а собственноручно всучил кому-то чужому в руки, и тот хрен теперь не выпустит Лиду из-под замка. Запрет и будет единолично наслаждаться её бархатистой кожей. Мирон сжал челюсть. Хватит!.. Лиде нужна передышка. Он это видел. Он, сука, даже поэтому её не тронул в машине. А хотел… Кто бы только знал, как хотел. Откинуть сиденье, сорвать с неё долбаные штаны и войти в мягкое податливое лоно! Но она спала. И она устала. Поэтому пусть идет. Закрывается в квартире. Отдыхает… А он придет. Чуть позже. Ничего за эти дни с ним не случится. Повоет немного от тоски. Водки выжрет лишний пузырь. И только. Заодно, может, и решит, что делать со своей «патологией». Пока Мирон Скифский не в состоянии отпустить Лиду. * * * Квартира встретила Лиду тишиной. Узкий коридор, небольшая гардеробная. Рядом с последней стоял пуф, на который Лида поставила сумку. Она дома… Да. Она выдержала. Сдюжила. Смогла. Некоторое время Лида постояла с закрытыми глазами, уперевшись рукой в стену. Всё хорошо. Она же дома… Потом разулась, разделась и прошла на кухню, где поставила чайник. Наверное, надо позавтракать. Или сначала в ванную сходить? Умыться и прочее. Да, ванная, пожалуй, – идеальный вариант. Девушка, не разбирая вещи, прошла в комнату, и её взгляд задержался на широком подоконнике. Интересно, Мирон уехал? Почему она задается этим вопросом? Почему её вообще волнует, уехал он или нет? Она сделала шаг по направлению к окну, потом резко остановилась. Что. Она. Творит. Хватит… Разозлившись на себя, Лида достала телефон и кинула сообщение Лисе: «Я дома. Проснешься – позвони». После чего направилась в ванную, где скинула с себя всю одежду. С особой яростью она снимала дорогое кружевное белье, купленное с одной-единственной целью – соблазнить и возбудить Скифа. Швырнула его в корзину для мусора. Потом выкинет. Не прошло и секунды, как достала и положила сверху. Постирает вручную, нечего раскидываться столь красивыми вещами. Лида подошла к ванне, включила воду, настроила нужную температуру. Девушка никуда не выходила из комнаты – так и смотрела на воду. Когда та заполнила дно, забралась в ванну. Села, подтянула к себе колени, закрыла лицо руками и заплакала.