— А! Живой! — Хотелось присовокупить пару матерных, но мама Джо и так уже осуждающе смотрела в нашу сторону. Ее терпение я уже не первый раз испытываю. Когда-нибудь запас кончится. — Да не ори ты. — Док слегка поморщился. Светлые глаза загадочно блестели. Живее всех живых! — Как видишь. Хоть в этот раз экстренный вызов ты использовал верно. За тобой не следили? — Я думал… В полиции сказали… — Ерошу волосы все еще масляными руками. Вот черт. А-а, ладно. Пофиг. — Думал тебя убили. — Убили. Но не меня. Эрих Сумире Все началось много лет назад. В ту пору он, молодой и подающий надежды специалист в области психиатрии и наркологии, числился научным сотрудником в исследовательском филиале небольшой фармакологической компании Центра. «Стигма-фармасьютикл» специализировалась на разработке и проверке психофармокологических препаратов. Где, несмотря на скромный инвестиционный фонд, доктору Эриху Сумире по запросу предоставлялись любые ресурсы в рамках разумного. Эрих не был глуп. Он быстро смекнул, что за непритязательным фасадом «Стигмы» прячется след одной из корпораций, в то время только поднимающих голову. Неприятно, но терпимо. Он тоже решил играть не по правилам, и его исследования поделились на официальную и не очень части. Официально он занимался вопросами диагностики и лечения посттравматического стрессового расстройства у комбатантов. Изучением психопатологических репереживаний, нарушениями функционирования мозга, нервной и эндокринных систем. На деле его заказчиков больше интересовали вопросы перепрограммирования сознания. А также насильственная коррекция памяти и удаление побочных эффектов, всплывающих у пациентов с ПТСР. Директор «Стигма-фармасьютикл» даже вызвала его в кабинет и лично выразила надежду, что, при достаточных вложениях, у Эриха будут подвижки в этой области. Из чего доктор сделал вывод, что Пи-компания тут ни при чем. Их проблемы ПТСР и перепрограммирования сознания никогда не волновали. Не их специализация. Да и снятие ограничения у наемников — тема, Рэйдзё не интересная. У них на Окраине и без всяких исследований полно отморозков без тормозов. Значит Синдикат. Это беспокоило. Особенно если учесть, что неофициальной, а меж тем, основной целью исследований доктора стала запись чужой памяти. Проект, который интересовал доктора давно. Результатами которого он не собирался делиться, ни с кем. Использовать деньги Синдиката для собственных нужд — самоубийственное занятие. Часть экспериментов даже удалось провести в рамках официального прикрытия «Стигма-фармасьютикл». Но самые важные, самые главные исследования требовали людей, подключенных к первому прототипу машины. Людей, память которых было не жалко. Людей, не попавших в список пациентов «Стигма-фармасьютикл». Которые не побегут рассказывать направо и налево о страшных провалах в памяти. О чужих воспоминаниях, навязанных извне. О мертвых людях, чье сознание вдруг продолжило существовать после смерти. Докладывать специалистам Синдиката, что молодой доктор Сумире делает что-то не то. Что-то очень подозрительное. И ему в голову пришла гениальная идея. Уже тогда Эрих понимал, что доверять можно только самому себе. Ван Хэвен — Клон? — Кажется я снова сказал это слишком громко. На сей раз Док зашипел в мою сторону раздраженной змеей, нервно оглядываясь по сторонам. — Ты создал копию? Реально? Клонировал себя? — Ш-ш-ш! Пришлось. И не я. И не одну. На этом этапе исследований мне нужно было много добровольцев, заинтересованных в результате. Сам понимаешь… — Много? То есть по городу бегает несколько Доков? — Теперь я был шокирован. Смотрел на собеседника: внимательно, оценивающе, пытаясь понять — с ним ли я разговаривал в прошлый раз? Или с кем-то похожим на него как две капли воды? Ох, елки. — Брось, Ван. Я это я. Большинство клонов никогда не покидали лабораторию. Да, одна из копий и правда получилась на редкость удачной. Не спорю. Эр-четыре. Он и остался работать по документам доктора Сумире вместо меня в «Стигме», когда пришлось бежать из-под «нежной» опеки Синдиката. Даже за прошедшее время добился кое-каких результатов в исследованиях. — Док улыбнулся с гордостью, словно речь шла не о копии, а о сыне или ученике, но тут же вялая улыбка погасла. — Вчера Эр-четыре был похищен у здания «Стигма—фармасьютикл», а позже убит на Окраине. Остальное ты знаешь. — Если у тебя были клоны, то зачем она?.. — Почему-то этот вопрос волновал меня больше, чем убийство Дока, тьфу, его клона. Ведь если бы самоуверенный пилюлькин многократно не перезаписывал память людей в мою девочку, то сейчас в ней не застрял бы урод, угрожающий ее убить. — Все не так просто, Ван. — Док снова ел жаренных кузнечиков. Вот и сейчас отправил одного в рот, тщательно прожевал, омыл пальцы с плашке с водой и потянулся к упаковке салфеток, которую я оставил на столе. — Репродуктивное клонирование весьма сложный процесс, пока запрещенный с точки зрения законов и этики. И дорогой, ведь удачные попытки составляют от силы всего пять процентов. Мой коллега занимался этим, нелегально, естественно. Его не на шутку взволновали воспоминания, которые хранили и приобретали мои копии, как отдельные личности, а также способности, которые они проявляли по мере развития и учебы. — И? — С моей же точки зрения, клоны ничем не лучше обычных людей. Они не подходят для записи. Чужая память плохо ложится на текущую. Она постоянно отслаивается и сбоит эффектами дежа вю, жаме вю, височной эпилепсией и расщеплением сознания. Ай, ты все равно не поймешь. Кроме того, — Док сделал паузу на еще одного кузнечика. — Ты же помнишь… ранее для исследований мне требовалось пересаживать воспоминания из мертвого человека в живого. Не самый, знаешь ли, приятный опыт… Я представил, как Док выбирает из толпы клонов две свои точные копии, тыкает пальцем в одну из них: «Ты, будешь живым, а ты», — в другую — «мертвым». И по спине пробежала толпа мурашек. Ничего себе. Кто вообще поручится, что в этой веренице бесчеловечных экспериментов изначальный-Док все еще остался на своем месте? — И что, все клоны были лысые как ты? — Пошутил, чтобы разрядить обстановку. Док покосился на меня, съел еще одного кузнечика и не ответил. — Думаешь, убийство твоего клона — дело рук Макаки и телохранителей? Они вообще не поняли, кого прирезали? Бессмертные, что ли? Синдикат их на тряпочки порвет, когда узнает: кто лишил их фирму ведущего специалиста. — Магаки. Безусловно. Мой техник напрягся и восстановил запись с камер наблюдения, на которой прекрасно видно, как эта троица похищает Эр-четыре. Одно видео на нужный адрес и все. Их больше не существует. Но мы об этом никому не расскажем и саму запись уничтожим. — Почему? — Мне до зубовного скрежета хотелось увидеть лицо чернокожей женщины-детектива, когда она получит еще одно «письмо-счастья». Опять от анонимного доброжелателя и опять с видеозаписью. Или лицо Макаки, когда его собственные наемники по приказу Синдиката подвесят его и располосуют на фарш. — Потому что ситуация грозит развязать войну между сферами интересов Синдиката и Рэйдзё из-за тупенького слащавого мальчишки с амбициями. Нарушить едва заключенный договор Диады. — Док хмыкнул. — А на V-корпорацию мы не работаем. Хотя над этим стоит подумать, да. — Ну! — Нет, Ван. Если Синдикат начнет копать — узнают и о том, что я жив. И что унес с собой все результаты исследований. И что получал к ним доступ даже спустя много лет. Нет. Пусть уж так. — Он доел кузнечиков, снова макнул пальцы в воду и тщательно вытер лицо и руки салфетками, оставив их на столе, как чаевые. — Мы поступим иначе. Представь себе, с этого момента мы на стороне Магаки. Совсем скоро парнишка добьется всего, о чем давно мечтал: вернет себе обратно нарко-бизнес, власть, серьгу и благосклонность Главы Рэйдзё. А мы ему, Ван, в этом поможем. — Чё? — Я чуть не подавился пивом. — Ты сдурел? Ван Хэвен Возвращался в «Нишики», шел и прокручивал наш разговор в голове. Значит, «на его стороне», — улыбнулся. Док, как всегда. Хитрый лысый. «Люди, Ван. Люди — уязвимое место, слабое звено любой операции. Ты можешь избегать камер, вытащить чип, слить визор в утилизатор, но тебя сдадут свои же. Друзья, подельники, любовница. Даже посторонние — заметят на улице, расскажут кому-то в случайном разговоре, снимут видео. Ты всего лишь посидел в баре — а за тобой уже идут по пятам». Док прав. Как всегда, прав. Надо искать людей и пользоваться их уязвимостью. С парнем в «Оазисе» он разберется, мне же предстоял интересный разговор с Черной вдовой. 028 Глава шестая Ван Хэвен По ночному клубу я слонялся, будто неприкаянный. На самом деле поражаюсь, как меня уже давно никто не попросил на выход — без Акуторы я здесь никто. Даже не персонал, и уж тем более не клиент. Навязчивое бельмо на глазу. Впрочем, в выпивке мне не отказывали — я и раньше не борзел и всегда платил за себя наличкой, правда, придерживаясь цены «для своих». Поэтому в наглую обосновался за барной стойкой в зоне приватных кабинок и принялся, не спеша, накачиваться пивом, со вкусом, с толком, с расстановкой. Здесь то и дело мимо с блаженными улыбками сновали полуголые миловидные девчонки на гигантских каблуках. Каких-то я уже видел на шесте, каких-то лицезрел впервые. Они заносили в кабинки подносы с выпивкой и закусками. Многие задерживались там надолго. Ближе к полуночи начал моргать свет. Сперва погасло несколько ламп над барной стойкой, затем одна из девиц, что впорхнула «на пять секунд узнать, как там клиент» и основательно потерялась в приватной кабинке, выскочила, прикрывая голую грудь и попыталась найти администратора. В кабинете, оборудованном мягким диваном и шестом для пилона, пропала не только музыка, но и освещение. Вскоре с той же проблемой мимо пробежала еще одна полуголая девица. — Магнитные бури-ик. — Я забрал новую кружку пенистого у взволнованного бармена и поплелся прочь в поисках компании поразговорчивее. Шел расхлябанной, пьяной походкой, едва не задел возмущенного клиента. На лестнице почти налетел на Макаку с телохранителями. Прилизанный узкоглаз, из-за которого, я подозреваю, у меня были проблемы с полицией, глянул настороженно. Меня качнуло. Пиво плеснулось под ноги. Я расстроенно цыкнул языком, и Макака отступил за спины телохранителей. Пф, он еще и трус. Хотел сделать в его сторону выпад, да только Мо уже подхватил меня за плечи и оттеснил левее, к перилам. Железная хватка его искусственных рук не давала двинуться, но тон был вполне дружелюбным. — Эй, Ван, ты чего? Нажрался? — А то-ик! — Я икнул и осклабился. От моей улыбки Макака поперхнулся и рванул вперед. — Мужики, скучно-ик! Давайте хоть в картишки поиграем, что ли? Я поймал острый взгляд Ли, в котором читалась жалость и торжество, интересное сочетание. Думают, без Акуторы меня можно списывать со счетов? Ну-ну. На предложение телохранители переглянулись. Мо пожал плечами. Ли улыбался недобро. — Ну, если надумаете, я выше-ик. В привашках позади рулетки. — Меня снова качнуло, и Мо опять вернул тело в вертикальное положение, аккуратно отставляя полупустую кружку в сторону. На этот раз он меня не удерживал, а скорее даже придавал ускорение в нужном направлении. И я, хватаясь за перила, пополз наверх. На лестнице вытащил, чуть не уронил, пытаясь пересчитать, мятую пачку наличных. Плюнул и засунул обратно в задний карман. — Не придете — ждать не буду. Пеняйте на себя-ик. Проиграю, ой, тьфу, поиграю с кем-нибудь другим-ик. «Эту пару попугаев-неразлучников не разделить. Бесполезно даже пытаться. Так что их на время я беру на себя». Дойдя до лестничного пролета, остановился. От признаков опьянения не осталось и следа. Осторожно поставил кружку на пол, сделал пару шагов назад и свесился с перил. Плохо видно, зараза, но и небольшого обзора достаточно. На пути к приватным комнатам Макаку окликнула и принялась обхаживать Черная вдова. От нее так и исходило желание: страсть, похоть, потребность защиты. Руки скользили по плечам и лицу прилизанного косоглазика. Позы она принимала самые вызывающие, глядя на которые не оставалось сомнений в намерениях стриптизерши. Акутора пропал, сбежал от полиции, а девочкам в клубе без покровителя, ой, как несладко. Даже стриптизершам с раскрученным именем и индивидуальными программами. Сгорбленный усатый мужик в спецовке с капюшоном протащил мимо воркующей парочки и скучающих телохранителей огромный ящик на колесах, доверху забитый проводами и аппаратурой, и принялся ковыряться в щитке на стене. Свет на лестнице заморгал и потух. Черная вдова в очередной раз прижалась к Макаке, обхватила парня антрацитовыми руками и настойчиво увлекла в свободный кабинет. Телохранители помялись у дверей, что-то сказали технику — свет на лестнице зажегся, зато теперь погас в коридоре — и не торопясь направились в мою сторону. Я подхватил кружку, в три шага преодолел оставшийся лестничный пролет и ворвался в зону азартных игр, по пути наткнувшись на миленькую официанточку в откровенном купальнике и заячьих ушках. Шлепнул по хвостику. — Три пинты во-он в ту кабинку. Живей, милая! Сегодня здесь было почти пусто. У игровых автоматов кряхтел и матерился какой-то старик. Трясся так, будто в любой момент мог рассыпаться на составляющие — видно проигрывал последнее. Несколько посетителей делали ставки на рулетке, девочки в ярких платьях — точно подсадные. Раскручивают папиков на выпивку и ставки покрупнее. Да парочка завсегдатаев восседала за покерным столом. Эти небритые рожи я уже видел здесь не раз. Я подхватил нераспечатанную колоду со столика крупье и нетрезвой вихляющей походкой двинул к закрытым приватным кабинкам. Пока все шло как по маслу. Пара часов назад Ван Хэвен — Отпусти! — Черная вдова шипела и вырывала руку. Я держал легко, не оставляя следов на коже, но и не давая ей уйти. — Сначала ответь, что согласна. — Да пошел ты! — Как и думал, она должна была отвлечь Акутору, задержать его в клубе до приезда полиции. То, что мы так резко, без разгона стартанули в неизвестность, а затем вернулся я один — для всех оказалось полной неожиданностью.