— Макс… Ты… — Она единственная ваша надежда. Мила ищет доказательства, в том доме камер море. Аня сказала. Если записи не уничтожены. То у нас вполне достаточно сил. — Макс… Она не доживет до суда. — Прошептал Сокольский. — Ты ведь это понимаешь… — Я-то понимаю. Я ей объяснил это. Она не уступает. Сказала поступит так, как ей скажете Вы. — Я не могу ей рисковать. Сидя здесь, я не смогу ее защитить! Дай ей отмашку. — Ты сядешь. — Максим серьезно взглянул в потухшие глаза депутату. — Это пол беды. Ты ведь понимаешь, что и тебя грохнут. Никто тебя не оставит на зоне жить долго и счастливо. — Насрать. — Глухо отозвался собеседник. — Мы должны попробовать. — Я не позволю играть ее жизнью! — Отрезал мужчина. — Я попробую добиться свидания. В этот момент Сокольский сглотнул, и смотрел на адвоката, не моргая. Увидеть ее. Это все о, чем он мог мечтать в этом положении. Деньги имели власть над миром. Их сила и величие были неоспоримы. Астахов не без усилий устроил неположенное трехчасовое свидание. Мила ждала Анну в машине у подъезда. Уже собиралась выходить, открыла дверь и почти подпрыгнула от испуга. Незнакомая ей женщина, около сорока пяти. Вообще возраст было сложно определить. Белое фарфоровое лицо, как маска, без морщин и без эмоций. Незнакомка была странно одета. Нелепое платье чуть ниже колен, ботинки непонятного фасона, и распахнутое пальто-пончо, что это Аня так и не могла определить. При всем при этом волосы ее были дорого-выкрашены и с идеальной укладкой. Наращенные ресницы и едва подкаченные губы. Она состояла из противоречий. Пару секунд понадобилось Анне, чтобы смекнуть, что это супруга Александра. И сейчас глядя ей в лицо, старалась не думать о том, что может произойти дальше. Разумеется, подобная встреча в планы девушки совершенно не входила. Но отступать было некуда. — Вытащи его. — Экстравагантная особа смотрела на хозяйку квартиры, не моргая. — Я прошу тебя. Скажи все, что нужно. Только вытащи его! Я заплачу. Любые деньги. Что ты хочешь? Скажи? Квартиру? Машину? Я все сделаю. Только вытащи его оттуда. Женщина не кричала. Скорее молила. Отчаянно. От этого стало не по себе. До такой степени, что мурашки скользнули по спине. Могла бы ожидать скандала, угроз… чего угодно. Но не этого. Нужно было взять себя в руки. Время играло против них. — Я сделаю так, как он скажет. Скажет говорить, буду говорить. Скажет молчать, я не пророню ни звука. Сбегала вниз по ступеням, не оборачиваясь, словно жена Сокольского гналась за ней. Спустя пару часов ее провели по мрачным, как ей показалось, коридорам. Небольшая комната за железной дверью, стены которой выкрашены в какой-то неестественно-непонятный оттенок. У стены стол. Две табуретки. Напротив небольшая кровать. Маленькое окно с железными решётками. Ане вдруг стало страшно. Пальцы невольно задрожали. Так словно, ей нужно было остаться здесь навечно. Закрыла глаза ладонью. С противным дрязганьем дверь за спиной открылась и закрылась. Ладонь с глаз сползла на рот, чтобы челюсть не рухнула на пол. Александр, уставший и заморенный. Осунувшееся лицо с сероватым оттенком. Казалось, что морщин стало больше, а глаза потеряли свой блеск. Она не знала, что ей делать, находясь в ступоре. Мужчина видел это. Уголки губ его слегка дрогнули, и он улыбнулся. — Бывает и так. — Раздастся его глубокий голос, но чуть приглушеннее, чем обычно. — От сумы до тюрьмы. Именно в этот момент она одним движением прильнёт нему, трепеща всем телом, как маленький запуганный зверёк. Он ощутит запах ее духов, и от неожиданности забудет, как дышать. И спустя секунду обнимет ее. Ощущая, как в груди всё съёживается. Сильно зажмурит глаза, боясь упустить эти мгновения. — Я не хочу, чтобы ты это делала. — Скажет он серьезно, стоя у окна. — Ты не можешь оставаться здесь! — Она уперлась руками в стену, стоя к нему спиной. Ее возмущению нет предела. — Невиновный! Что за вздор ты несёшь! — Это ты несёшь вздор. Потому что не можешь понять всей картины. Когда в России нужно от кого-то избавиться. Это делают. Всё просто. И доказывать ничего не нужно. Я не хочу, чтобы ты погибла, из-за всей этой истории. Это слишком высокая цена. Даже для меня. — Он обнимет ее сзади, понимая, что пропадает в ее бесовском омуте. — Ты обещала, что поступишь так, как я велю. — Поцелуйте меня… И мужчина повинуется, как слепой раб. Ее губы пленительные одурманивают разум. Всем своим весом прижимает ее к стене. Она обнимает его, ещё больше опутывая паутиной чувств. Его губы в двух сантиметрах от ее лица в волнительном порыве. — Я солгала. Прошепчет она, обжигая его своим дыханием, снова припадая к его губам. И он не сможет устоять. Она его личный сорт наркоты, его кокаин, его ЛСД. Дальше время для неё неслось с неописуемой скоростью. Она не видела белого света. Не видела людей. Ничего. Удивительным образом, но сидел Александр, а она оказалась в заключении. Связь была налажена лишь с Максимом. Она и сама не знала, где находится. Также и Мила не была посвящена в тайны мадридского двора. Не из недоверия, скорее для безопасности. Потому что игра, которую они затеяли стоила очень дорого. Одна ошибка могла стоить жизни и не одной. Анна старалась не думать об этом. Серое лицо Александра вот, что она видела в тревожных снах. Максу же наоборот безумно нравился этот остросюжетный водоворот. Он с удовольствием погружался в него, испытывая кайф от выплеска адреналина. Чувствовал себя героем боевика. Прессинг не заставил себя ждать. Его пытались уговорить, подкупить. Он же мастерски валял дурака. У пленницы не было телефона, интернета и даже телевизора. Никакой социализации. Для ее же блага. Были лишь Книги. И мысли. Поток, которых, казалось ей, не прекращался ни днём, ни ночью. Было ли ей страшно? Да, она боялась только одного, что однажды дверь откроется и Астахов сообщит ей, что Сокольский мёртв. Максим привозил ей еду в разное время и дни. Не задерживался надолго. Она старалась держаться от него подальше, отвечая общими фразами. Она не боялась Его. Она опасалась своего неуемного влечения к нему. А это было непозволительной роскошью для обоих. Он, разумеется, это понимал, но изредка все равно срывался, позволяя себе вольности. С ним играли злую шутку его вольный характер и бешеный темперамент. Александр Викторович устало сверлил мрачный потолок. Другого выбора он не имел. Судный день приближался. И он, не переставая думал об Анне. Корил себя ежечасно, что втянул ее в эти дела. Как их жизнь так быстро закрутилась и затянулась в какой-то невообразимый узел в столь короткие сроки? Максима им было не запугать, да и не взять голыми руками. С содроганием представлял, что будет происходит на суде. Адский спектакль. И с ещё большим содроганием размышлял о том, что будет после суда, в независимости от его исхода. Какая начнётся травля со стороны общественности и прессы. Как они будут с остервенением драть и топтать ее имя, как стая бешеных собак. Будучи частью политики, он сам был к этому привыкшим, чтобы ты и как не делал, все равно осудят. Но она… Сможет ли она выдержать… вынести это… — Ты готова? Задаст адвокат риторический вопрос. Первые два слушания по делу Сокольского уже прошли. Прокуроры успели произвести на присяжных должное впечатление. И даже судья был настроен скептически. Исход был предопределён. Пришло время доставать свой туз из рукава и заканчивать. Боялись. И подсудимый, и адвокат. И даже Мила не находила себе места. Если по какой-то причине заседание перенесут или отложат, это будет подписанием смертного приговора. Это было, пожалуй, самым страшным. Анна была натаскана Максимом. Подготовлена к допросу. И именно от неё сейчас зависело всё. Как воспримут дело присяжные, судья. Одно неверное слово могло решить исход в пользу прокурора. Ее вызвали. И внутри что-то неприятно дрогнуло. Проходила в зал суда. Впервые была в подобном месте. Люди, пресса. Заседание открытое. Это тоже была прокурорская издевка. Шла меж сидений под неясный гул. Александр сидел в железной клетке, это не могло не произвести на неё впечатление. И вновь эта ноющая боль в грудине. Увидев ее впервые исхудавшую и перепуганную, за столь долгий промежуток времени он подскочил с места, обхватив прутья пальцами. Она замерла на трибуне перед судьей. Предупреждали о последствиях за дачу заведомо-ложных показаний. Она мимолетно взглянула на депутата. Измождённого, хоть и хорошо одетого. Всё отпечаталось на его лице. Прокурор в погонах, самодовольно ухмыляясь, приступил к допросу. А у Максима похолодела спина. Обвинение всегда первыми допрашивали свидетелей, тем самым часто задавливая их психологически, путая, сбивая с толку и попросту запугивая. Для неподготовленного свидетеля, оказавшегося в первый раз в суде, это становилось самой страшной пыткой. Не помогали жалкие попытки опротестовать. Максим ощущал себя особенно беспомощным сегодня, и это выбешивало его. Анна с присущим хладнокровием отвечала, думая о том, что когда Астахов предупреждал ее, о подлых и гнусных прокурорских выходках… Она даже не могла представить какого это будет на самом деле… Гнёт Максима, которым он доводил ее до белого каления при подготовке… был детскими цветочками по сравнению с тем, что сейчас творил незнакомый мужчина в погонах. Его вопросы, выворачивались с ног на голову и наизнанку. Он спрашивал интимные, личные вещи, не имеющие отношения, ни к чему. Постоянно пытался поддеть, зацепить и ужалить побольнее. Но умение девушки мастерски управлять собой возымело результат. И теперь адвокат переглядывались с подсудимым. А присяжные стали шевелиться и шушукаться. Лёд тронулся. Прокурор уже не мог сдерживать откровенной злобы от бессилия. И тем дальше дистанцировался от присяжных, которые вставали на сторону беззащитной девушки. Она делала все правильно, но только ей было известно какой ценой. Подобного унижения она ещё не знала в жизни. Астахов не зря считался лучшим из лучших, не проигравшим ни одного дела. А дальше неоспоримые доказательства становились вишенкой на торте. Дело было развалено окончательно, но ещё не выиграно. По возвращении присяжных вердикт был оглашён. Он был единогласным-невиновен. Освободить из-под стражи в зале суда. Это была безоговорочная победа, которую Астахов полностью приписывал только свидетельнице, её силе, уверенности и бесстрашию. Их выносили из зала суда в буквальном смысле слова. Пресса готова была драться за возможность говорить с Александром, Максимом. Народу было настолько много, что кружилась голова. А нескончаемый гул звенел в ушах. Анна была слишком перепуганной и уставшей за последнее время. И сейчас в этой толпе чужих лиц потерялась окончательно. Уверенные и сильные руки адвоката поддерживали ее сзади. Была ему благодарна. Сокольского с женой уже вынесли в коридор, и они отдалялись все дальше под яркие вспышки. И вот уже и Максима подхватывали. Она тщетно старалась удержаться. Но беснующаяся толпа лишь увеличивала расстояние между ними. Творился настоящий хаос. Растерянно следила глазами за знакомыми лицами. Там вдалеке такой непостижимого далекий Сокольский, казалось между ними пропасть. Его жена статная и безмерно счастливая рядом. Астахов чуть ближе всё столь же идеальный, безупречный, только что сошедший с картинки бизнес-журнала. Она смотрела на происходящее вокруг и всё никак не могла понять только одного, что она сама делает здесь? В этот момент девушку словно кто-то обхватил, она ничего не успела сообразить. Доли секунды. Даже не разглядела лица в этой кипящей клоаке. Только почувствовала два тяжелых удара. А дальше всё вокруг замедлилось, как при покадровой съёмке. Гул стал протяжней и намного тише. Ей хотелось крикнуть. Машинально схватилась за своё тело. По пальцам струилось что-то нестерпимо горячее. Старалась вглядеться в толпу, ища помощи. В глотке всё пересохло, и каждый вдох становился кошмаром. Астахов беззаботно отвечал на непрекращающиеся вопросы. Он всегда тщательно готовился к триумфальному допросу журналистов. И сейчас откровенно кайфовал. Его неожиданно что-то неприятно и больно кольнуло. Он стал жадно искать глазами девушку. Наконец, увидел ее среди толпы. Лицо ее белое с губами синюшного оттенка. Она уже ничего не видела, глядя куда-то в одну точку. Мужчину бросило в жар, в холод. Уже в ту секунду он понимал, что слишком поздно… кинулся сквозь поток людей, приходилось прорываться. Пульс отбивал чечетку в голове. А по толпе пробежал испуганный, тревожный шёпоток, моментально дошедший до Сокольского. Видя фигуру своего адвоката, он мгновенно последовал за ним, понимая, что их буйная самодовольная радость дала им увесистый пинок по морде. Максим с силой схватил ее, с ужасом стараясь поймать блуждающий взгляд и сфокусировать его на себе. — Что??? Что случилось?!!!!! Кричит он не своим голосом. Аня видит его лицо в плотном густом тумане, как это уже было однажды. Но не слышит ни слова. И пересохшие губы не слушаются ее. Его взгляд приковывают ее окровавленные руки, плотно прижатые к ранам. Инстинктивно зажимает их, прижимая девушку к себе. — Вызовите скорую! Скорую!!! Кричит он, холодея от ужаса. Кровавыми пальцами хватает Аню за подбородок, стараясь хоть как-то удержать ее сознание. Но голова ее тяжёлая слегка заваливается на бок, она уже ничего не слышит. Руки ее тоненькие соскальзывают вниз, повисая, как плети. Астахову становится дурно до тошноты. Животный ужас заставляет его подхватить девушку на руки и бежать. Мимо рассыпающейся в разные стороны толпы. Мимо депутата. Ноги несут его к выходу. Он будет плохо помнить, что говорил и что делал. Только пульс в висках долбит со страшной силой. И зловещая тишина вокруг. Скорая. Врачи. Проваливается в странное ощущение дежавю. Хочется, чтобы все прекратилось. Боится закрыть глаза. Кажется, что она ускользает от него, а он никак не может на это повлиять. Больничный коридор перед оперблоком. Что происходит там? Известно лишь хирургам. Мечется от стены к стене, от бессилия ломая руки. Было ли ему когда-то столь страшно? В тот момент не знал ответа на этот вопрос. Сокольские врываются сюда минут через двадцать пять. Увидев депутата, Астахов не выдерживает, в его голове что-то разрывается. В два прыжка оказывается вплотную. Тяжёлые удары долетают до лица. Александр с большим трудом удерживается на ногах, хватаясь за подбородок. Глаза его огромные не от боли, а скорее от неведения. Он не понимает толком, что случилось. В каком сейчас состоянии Аня. Максим закрывает лицо руками, нервно мотая головой. Он разбит на части, чувство вины убивает обоих мужчин. — Прости… Извини… — Адвокат растерян, понимает, что виноваты все. — Я не должен был. Не знаю, что на меня нашло. Он сядет у стены корточки. Сокольский у стены напротив останется стоять. Его жена будет спиной к ним у окна. И только время-ужасающий палач. Вскоре их всех выпроводят. Операция закончится. Анну переведут в реанимацию. О состоянии никто говорить не захочет. Одна общая фраза: крайне-тяжелое. Ни прогнозов. Ничего. Она откроет глаза. Боль. Незнакомое место в расплывчатом сознании. Трубки. Капельница. Глухой стон вырывается наружу. Женщина в белом тихим шепотом успокоит пациентку. — Нельзя вставать. Лежи. Потерпи, моя хорошая. Потерпи. Сейчас. Тебе нужно поспать. Потом станет легче. Сейчас-сейчас. Потерпи, моя хорошая. Она что-то делает. Но Аня толком не видит, мягко погружаясь в забытьё. Александр больше не вернётся в больницу. Максим, Сергей. Телефон. Только такая связь. Она не захочет никого видеть. Интернет под запретом. Читала Книги. Временами появлялось ощущение дежавю. Она вновь оказалась в заточении. Хотелось вернуться в привычное русло. На любимую работу, и даже в квартирку, снимаемую с соседями. Суд и его последствия ещё долго будут мучить ее в кошмарах. В день выписки, казалось, что она выбирается на свет из подземелья. Вдохнула воздуха полной грудью. Максим шёл к ней встречу. Не хотела его видеть, сама не знала почему. Никого и ни в чем не обвиняла, просто хотелось вытравить все воспоминания поскорее. Мужчина сегодня выглядел непривычно. Она словно видела его впервые. В джинсах, толстовке и кроссовках. В ее сознании, он даже не мог выглядеть подобным образом. Без нарочитой идеальности. Серьёзен, небрит. Чувство вины сводило его с ума, он жил с ним с того самого дня. И теперь искал отпущения греха в глазах девушки. Села в машину. И сейчас оба думали, что нужно начать разговор, но не могли. Не было слов, не было сил. Словно чужие. Она смотрела в окно. Максим собирался с духом, тщетно. Вышла у своего подъезда. Невольно вздрогнула от воспоминания той давки после суда. — Аня… — Голос его был сдавленным. — Не надо. — Обернулась она. — Все сложилось так, как сложилось. Я не виню никого. Я знала, на что шла. Всё закончилось. Давай разойдёмся здесь и сейчас. Ты мне ничем не обязан. Я просто буду жить дальше. Боясь ответа, она быстро зашла в подъезд. Своеобразное спасение. Позже жизнь медленно входила в колею. Он появился в ее жизни поздним вечером. О его приходе оповестил дверной колокольчик. И снова ощущение дежавю. Он подходил ближе, но теперь ноги ее не подкашивались. Она печально смотрела ему прямо в глаза. Пальцы его скользнули по ее лицу, и зарылись в волосы. Легко поддавалась. Губы его горячие. Он целовал ее в тишине. Она хотела этого именно сейчас. Их странный роман развивался стремительно, развивая бешеную скорость. Это сложно назвать романом в привычном значении слова. Ни нормальных встреч, ни свиданий… Ни звонков, ни сообщений. Он просто появлялся в ее жизни в самых неожиданных местах. Всегда внезапно. Их объединял страстный, безудержный секс. Астахову нравилась эта игра. Его подстегивали эти сильные эмоции с ее стороны. Она легко получала максимум удовольствия. Отдавалась ему всецело без остатка и тени сомнений, позволяя делать с собой, всё чего он хотел. Чувствовал себя Богом. Девушка же не знала ничего подобного и бросалась в этот омут страсти с головой. Научилась тонко чувствовать себя. Сгорала, вспыхивая, как спичка от одного его прикосновения. Ловила себя на мысли, что тело диктует ей правила, отключая мозги напрочь. Животное сумасшествие-основной инстинкт. Александр Вкус крови во рту. Мысли рассыпаются осколками. Смотрит на своего адвоката непонимающими глазами. От страха парализует и пересыхает глотка. Как он смог допустить всё это? Как он согласился подвергнуть ее жизнь опасности? Он даже толком не успел понять, что произошло в той суматохе. Увидев белое лицо Астахова, не нужно было слов, всё было ясно. Самонадеянность, ликование от победы, свобода, наконец… и ее жизнь на волоске. Их выпроводили из больницы. Хуже быть не может. Неведение… в тот вечер он ещё не догадывался какой подарок ему готовит судьба. Пресса лютый зверь. И герои этой скандальной истории были морально готовы к «концу света». Но удивительным образом… Чудесным… То, что произошло с безвинной свидетельницей… Покушение… резко развернуло общественность на 180 градусов. И теперь те, кто поносил депутата и трепал его имя вдруг встали на его сторону. Это покушение лишь доказывало его невинность и ложное обвинение. Пресса смачно полоскала сколь низко пали прокурор и оппоненты Сокольского, прибегнувшие к низким и подлым действиям. Свидетельницу, ставшую жертвой системы, жалели. В то сложно было поверить, но депутат вдруг стал чуть ли не героем в глазах народа. И сейчас все просто одуревали от происходящего. Ибо подобного исхода никто даже не просчитывал. Но это был не самый главный сюрприз. В той клокочущей суматохе с самого верха пришло неожиданное назначение, с призывом уже разобраться, прекратить всю эту политическую грязь и навести должный порядок. Как гром среди ясного неба. Заходя в свой новый кабинет Александр Викторович ещё до конца не осознавал, что всё это происходит с ним наяву. Он был готов распрощаться с карьерой и остаться у разбитого корыта. Будучи за решеткой, его жизнь успела пронестись перед глазами. Но теперь… он был не на самом дне, а в дамках, причём не прилагая к этому никаких усилий. Жизнь сделала этот ход конем сама. Теперь уже не рядовой депутат городской думы. А назначенный губернатор области. Ему было немного страшно. Всё перевернулось с ног на голову. Радость победы была оглушающей. Боялся дышать. Даже слегка пощипал себя, в надежде проснуться. Уж слишком неожиданно всё развернулось. Мила стояла у мужчины за спиной, и сдерживала улыбку. Триумф. К этому жизнь их не успела подготовить. С новой должностью жизнь лихо закрутилась со скоростью звука. Всё происходило стремительно, и закручивалось в тугой ком. Теперь же Сокольский был самодовольно спокоен и счастлив. Сила, власть и деньги, которыми наделили его сверху мягко дурманили его. Закончился адский бег. Теперь все встало на свои места. Он не желал подобной высоты даже в потаенных уголках сознания. Но взлетел вверх столь молниеносно, что голова кружилась от навалившегося счастья. Он вспомнит о девушке, спасшей его от тюрьмы и повлиявшей на его судьбу таким неожиданным образом, спустя внушительный промежуток времени. Закрутившийся в делах и заботах. Анна узнала обо всем из сети, когда выписалась из больницы. Ей было тепло на душе от того, что случилось с Сокольским. Понимала, что она, как и раньше не вписывается в уклад его жизни. Только теперь он был абсолютно недосягаем. Роман с Астаховым отвлёк ее от мыслей о депутате. Она уже и не вспоминала о нем, о том, что между ними было. Всё выветрилось. Только кошмарные сны изредка мучали. Новоиспечённый губернатор, уже освоившись в должности, мало-мальски разгребал насущные дела, мотаясь по всей области. Его назначение сулило ему хорошую поддержку. И важно было держать марку, не ударив в грязь лицом. Но и всё это постепенно устаканилось. Появился четкий ритм жизни. Новый. С обширными перспективами, практически с безграничной властью. Анна собиралась поехать после работы к Сергею. Решила поймать такси. Увидев Александра спустя столько времени. Оцепенела. Хлопая квадратными глазами. Его появление вообще никак не вписывалось в её реальность. Как назло, вокруг стало безлюдно. Будто в огромном мегаполисе никто не существовал, кроме них двоих. Машинально отрицательно замотала головой. Ей не хотелось возвращаться к исходной. Она только смогла освободиться от груза воспоминаний. А теперь жизнь одним пинком отопнула ее назад. Это было, как минимум, нечестно, так считала Аня. Он не спускал с неё глаз. И когда она в отчаянии рванулась прочь, мужчине ничего не оставалось, как броситься за ней. Погоня была недолгой. С силой развернул ее к себе. — Послушай… — Не хочу! — Оборвала она на полуслове, уже смелее взглянув в его голубые глаза. — Не хочу! Все закончилось! Завершилось! Зачем Вы снова здесь… — Я поступил подло. Александр был непоколебим. От него за версту несло спокойствием и уверенностью. Это был самый лучший мужской парфюм. И он продолжал. — Но это не значит, что всё закончилось. Меня так лихо крутануло, что я едва удержался на ногах. Но это не значит, что я забыл о тебе, забыл о том, что между нами было, забыл о суде и о том, что ты пережила из-за меня. О том, что я заставил тебя пережить… Я не бросаю слов на ветер, мои чувства к тебе столь же сильны. Я упустил много времени. Но я здесь. Сейчас. И навсегда. Я уже не пропаду. Не исчезну. Клянусь. Ничего не закончилось. Аня почувствовала, как где-то внутри что-то больно прострелило. Он видел, как дрогнули ее губы. Но она мгновенно взяла себя в руки. Они смотрели друг на друга. Ветер играл ее волосами. Старалась прикинуть, сколько они не виделись. Эта встреча была своеобразным наваждением, взбудоражившим их память. Заставляя вспомнить не только приятные и нежные события, но и весь негатив. Огляделась по сторонам, собираясь с мыслями. — Поздравляю Вас. С назначением. — Начала она, стараясь говорить пободрее. — У Вас теперь совершенно новая жизнь. Думаю, Вы счастливы. Губернатор… удивительно, а я вот так запросто с Вами разговариваю… — В этих словах он услышал огорчение. Но не перебивал. — Я не жалею о том, что было. Между нами. На суде. И после него. Я никогда ни в чем Вас не обвиняла. И не собираюсь. Но всё закончилось. Я не ошиблась в своих словах. Вот здесь… — Прикоснулась она пальцами к своей груди. — Всё перегорело. Всё кончилось. Всё. Я просто живу дальше. И дело не в суде, и не в том, что было после… просто перегорело. Всё. Простите… И она пошла дальше. Поймав такси, села в машину. А сердце так предательски вырывалось наружу. Колотилось со страшной силой. Запуталась. В себе. В собственных хитросплетениях души. Сокольский стоял в руках со знаком вопроса. Старался понять, насколько правдиво было услышанное. Звучало весьма убедительно. Но так просто принять и сдаться, он был не готов. Первое время после неожиданной встречи вздрагивала от каждого резкого звука. Но ничего не происходило. Жизнь медленно текла своим чередом. Тогда она наивно предположила, что Сокольский оставил ее. Максим Астахов боролся с собой. Его карьера по-прежнему рвала немыслимые высоты. Головокружительный успех. Его дела громкие. Клиенты богатые. Фирма успешная. Любимец женщин и девушек. Не отказывал себе ни в чем. И теперь никак не мог понять, почему он постоянно возвращается к одной. Боролся с собой. Это было не в его стиле. Но все равно хотел и брал её. Ее открытость и естественность, умение получать удовольствие, кайфовать, а не прикидываться. Анализировал себя. Их отношения были далеки от серьезных. Это был плюс. Но она ни на чем не настаивала, ее тоже всё устраивало. Это тоже должен был быть плюс, но почему-то скорее походил на минус. И эта мысль все чаще не давала успешному адвокату покоя. В его идеальной жизни никак не укладывалось, что некая особа использует его также, как и он ее. Он привык видеть женские страдания, желания закабалить его, заарканить… он был избалован этим. Его эгоцентризм не имел никаких границ. И чем дальше эта борьба с собой продолжалась, тем сложнее становилось мужчине. Его сознание раскололось надвое. Он сидел в уютной кафешке в самом центре города. Неторопливо помешивая сахар в кофе, периодически отвлекаясь на телефон. Среди столиков шагал представительный мужчина высокого роста, широкоплечий. В дорогом костюме темного цвета и белой рубашке, галстука на нем не было, что придавало его внешности немного свободы. Волосы его темно-русые зачёсаны слегка назад, и при этом практически совсем седые роскошные усы. Выглядел весьма уверенно, и даже грозно. Карие глаза и выразительные густые брови. Сел за столик Астахова молча, изучая окружающих. — Добрый день. Спасибо, что приехал. — Мы высоко ценим наших клиентов. — Раздался приятный мужской бас. — Я внимательно слушаю тебя. Что у тебя за дело?