Его дом выглядел вполне себе мирно. Белые кирпичи, светлое дерево и красивые резные наличники, пять штук в ряду. Около дома светил фонарь, мирно шелестели листочки на березке, растущей во дворе. – Заходи! – он открыл дверь перед Аней. «Ну, будь что будет! – подумала Аня и перешагнула через порог. – Ого, похоже от деревенского дома здесь только наличники…» Перед ней оказался обычный городской добротный коридор, выходивший на 4 большие комнаты и не менее большую кухню. «А снаружи дом казался не большим. Внешне так и не скажешь, что в этом доме столько места, столько комнат убирается…» Аня даже сама не ожидала, что будет так рада человеческому жилищу. Она раздулась и осторожно пошла осматривать комнаты. Было весьма уютно. Особенно Ане понравилась комната, оббитая светлым деревом вместо обоев. На полу лежал большой белый ковер с высоким пушистым ворсом. Ничего лишнего, только странно соседствовали между собой домашний кинотеатр в углу и старинная икона над ним. Гюнтер включил свою технику. На экран вылезли наименования треков – тонны музыки. Аня не успевала читать названия исполнителей: рок, попса, классика, фолк, хаос… – Ты, что ли, ди-джеем в клубе работаешь? – Вообще там не бываю. – А как же вчера? – Друг, который там работает, попросил музыкой поделиться. Считай, что это судьба подстроила, чтобы нам с тобой встретиться. Аня усмехнулась и пошла дальше. Везде чисто. Слишком чисто… Не хватало разбросанных шмоток, бесполезных сувенирчиков на полочках, да и просто рюшечек на занавесках… С кем же он живет? Пока Гюнтер не видел, она открыла дверцу и заглянула в шкаф: ряд мужских рубашек, причем породистых, брендовых – белых и прикольных, но все ничегошные такие, со вкусом… Аня решила прощупать почву: – Где твоя семья? – крикнула она. – Кого именно ты имеешь в виду? – спросил он из другой комнаты. – Ну… жена, дети… – Ты невнимательна, Брунгильда! Я уже сообщал тебе, что я завидный жених, – показался он на пороге. – А родители? – Они живут в другом месте. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать. Я сейчас постелю. – Он водил ее по дому. – А вот здесь туалет. В баню пойдешь? Она еще теплая. – Нет! – взвизгнула Аня и для интереса заглянула в туалет. Он перевернул ее представление о сельских туалетах – всё было как в городе. – Эээ… А где же дырка в полу?.. – Тебе нужна дырка? Ну, ходи к соседям, у них есть. Я договорюсь. – У тебя и вода в доме? И горячая даже? – Аня не переставала удивляться. – А ты думала, в деревне люди на банановых пальмах качаются? – Ну не обязательно на банановых… – Ну дожили: раньше иностранцы думали, что в России ничего нет, кроме медведей, которые пьют водку и играют на балалайках, а теперь городские так же думают про деревню… Есть будешь? – Я не ем на ночь. – Да я и не сомневался. Хоть чай со мной попей. Он пожарил себе яичницу из 8 яиц, налил горячего чаю. Аня взяла чашку. Стало тепло и спокойно. Он стянул с себя рубашку и бросил ее на кресло, оставшись в одних джинсах. У Ани захватило дух: да у него просто идеальная, дорогая фигура! Загорелое тело, ни грамма лишнего жирка, ни одной слабой мышцы. Тело Аполлона… Так и хочется потрогать…– всякие неприличные мысли полезли Ане в голову… Она покраснела и не сразу услышала, что он спрашивает. – Брунгильда, хочешь шоколадку? – и он достал из холодильника хороший горький шоколад. Аня улыбнулась своим мыслям: – А у тебя и шоколадка в холодильнике водится? Как мило. – А ты думала, у меня холодильник сырым мясом забит? Примерно так она и думала. Кто он? Еще уголовник этот покоя не даёт… Да нет, это не может быть он. – А что, у вас здесь правда какой-то уголовник из тюрьмы вышел? – Правда. – А за что сидел? – Да за всё… – пожал плечами Гюнтер. – У. Душевно у вас тут… Они поболтали ни о чем и разошлись спать по разным комнатам. – Ну, женских сорочек у меня не водится, могу предложить на выбор свою рубашку или футболку. – Нет, спасибо. Не буду злоупотреблять Вашим гостеприимством, Гюнтер, – расшаркалась Аня и закрыла дверь. «Ну нееет. Майки чужого сельского мачо носить… это уже перебор». Уходя из кухни, Аня незаметно прихватила с собой вилку, которую теперь уютно устроила у себя под подушкой. «Ну, обители зла, вроде бы, не видно… Уже неплохо. А если он будет приставать ко мне ночью – воткну в него вилку! Хотя… Жалко портить такое тело», – она вспомнила свои неприличные мысли и никак не могла заснуть. Немного поворочавшись в кровати, на цыпочках прошла в его комнату – проверить, что он делает. Гюнтер мирно сопел. Аня вернулась к себе с легким разочарованием и заснула – крепко, как младенец. Проснулась она поздним утром. В комнате было тихо, светло и хорошо. С улицы доносилось пение петухов. Хотелось поваляться подольше. Где-то в глубинах комнат тихонько погремывала посуда и вкусно пахло. «Как в детстве по воскресеньям, когда мама блинчики пекла» – подумала Аня и ноги, гонимые любопытством, сами понесли ее на кухню. Так и есть: Гюнтер в своем вчерашнем «эротическом» наряде, с мокрой головой и полотенцем на голом плече, пек блины. – Доброе утро, моя прекрасная принцесса! Садись завтракать. – И он, пробегая мимо со сковородкой, чмокнул ее в щечку. Аня умилилась. – Почему у тебя всё так просто? – улыбнулась она. – А зачем всё усложнять? Обычно проблемы сами находят нас, не стоит придумывать себе дополнительные. Аня взяла чашку ароматного кофе в руки – то, о чем она так мечтала вчера утром. Блаженство… Блинчики тоже оказались восхитительными. Гюнтеру было заметно приятно любоваться, как обжирается с утра пораньше его шедеврами Брунгильда. – Какие сны видела моя принцесса? – Никакие. Спала как убитая. А тебе что снилось? – Таблица Менделеева. Аня засмеялась. – А ты всегда так рано встаешь? – Кто рано встает – тому Бог подает. Так, на турнике поболтался. – Зачем? – фыркнула Аня, не удержавшись от комментария. – Это типа фитнеса, что ли? А для кого? Перед кем красоваться-то? Перед коровами? – Захотелось. Не знал, что спортом для кого-то занимаются. Я это делаю для себя, просто так, потому что мне просто нравится… Ну, пора ехать в Починки, нас уже ждут. Когда Аня вышла на улицу, ее вновь охватили головокружительные запахи утреннего цветущего луга. Хотелось дышать глубже и глубже. Она решила осмотреть территорию и заглянуть на огород. Гюнтер провел ей экскурсию. Странное смешение стилей продолжалось и на улице: рядом с современным гаражом стоял памятник русского зодчества – мазанка, масенький летний домик без окон. «Обмазанная глиной, потому и мазанка», – пояснил Гюнтер. На огороде не росли ни огурцы, ни какие-либо другие овощи – все было засажено ровненьким газоном. Только старые яблони возвышались по центру, да кусты смородины, вишни и малины по периметру. У забора, над рядом незамысловатых цветочков кружились пчелы. – Ты цветочки посадил? Как миленько! – хихикнула Аня. – Это жена брата развлекается… Ну всё, поехали! Перед тем как сесть в машину, Аня несколько раз напоследок глотнула воздуха. Наверное, она только сейчас поняла, что называют «чистым воздухом», ради которого некоторые люди меняют города на деревни. На выезде из Ильинского, около остановки, Гюнтер остановился около одиноко стоящей пожилой женщины в платке и с ведрами. – Бабуля, в Починки? – В Починки, милый, еду викторию продавать. – Садись, подвезем. Бабуля с готовностью села на заднее сиденье. Она со своими ведрами как-то плохо сочеталась с белоснежным кроссовером Гюнтера. Аня скривила недоумение на лице. – Автобус ходит два раза в день, – тихо прокомментировал Гюнтер. – Поэтому у всех адекватных местных водителей неписанное правило – подвозить. Бабуля протянула Ане на переднее сиденье стакан великолепной спелой клубники: – Угощайся, милая! – Спасибо! – Вам спасибо, молодые. Дай вам Бог доброго здоровья. – Гюнтер, почему эта милейшая бабуля назвала клубнику викторией? – заговорщическим тоном спросила Аня.