– Я бы хотел снова тебя увидеть, Хелена. Я не подала виду, но мне понравилась его прямота. – А я – тебя, – ответила я, отчаянно желая, чтобы мы снова встретились. Он сразу же просиял. – Вы ведь остановились в резиденции лорда Саутера? – Да, но у меня почти не бывает свободного времени, – быстро сказала я. – Я могу передать записку в здание стражи, когда в следующий раз освобожусь. Он кивнул. – Хорошо. Мы стояли в снегу и неловко молчали. – Что ж, тогда до встречи, – смущенно сказала я, теребя свой плащ. Матас коснулся полей своего шлема. – До встречи, – сказал он и пошел дальше. Я не знаю, оглянулся ли он, потому что сразу же поспешила в здание суда. * * * Я не смогла забрать записи из судебного архива, поскольку их было слишком много, но в здании стражи у меня получилось раздобыть у дежурного сержанта журнал с заявлениями о преступлениях. Затем я поспешила обратно. На улицах уже стало людно, и все прохожие выглядели довольно жалко. Я прошла через рыночную площадь и остановилась, чтобы посмотреть на большие храмовые часы, стараясь при этом не обращать внимания на трупы замерзших попрошаек у подножия колокольни. Было уже почти девять. Я ускорила шаг и добралась до резиденции мэра как раз вовремя – Вонвальт и Брессинджер уже шли по дорожке, ведшей от входной двери к воротам. Оба были одеты внушительно, как и подобало агентам Империи, а сверху на них были накинуты строгие, отороченные мехом плащи. – Не беги так, Хелена, а то поскользнешься на льду, – раздраженно крикнул мне Брессинджер. Я подозревала, что его мучает сильнейшее похмелье. – Сэр Конрад, – сказала я. Он резко остановился. – Да? Я сказала ему, что не смогла принести учетные книги, хранившиеся в здании суда. Он явно остался недоволен. – Сейчас у меня нет времени разбираться с этим, – сказал он. – Я надеялся, что ты проявишь хоть немного инициативы, Хелена. Сегодня утром ты могла бы остаться в хранилище и начать просматривать записи там. – Простите, – промямлила я. – Мне просто очень хотелось пойти с вами на встречу с лордом Бауэром. Вонвальт смягчился. Не мог же он злиться, когда я проявляла интерес к нашей работе. Впрочем, он считал – и вполне справедливо, – что мне было интереснее смотреть на то, как суетятся и нервничают лорды на допросе, а не усердно рыться в записях, как это приходилось делать ему. Тем не менее порой он мне уступал, и я всегда была готова этим воспользоваться. Брессинджер, прищурившись, смотрел на меня. – Тогда займись делом, – буркнул Вонвальт. – Отнеси этот журнал в мою комнату и захвати с собой свой. Запись допроса у нас все-таки останется, – прибавил он, обращаясь к Брессинджеру. – Спасибо, – с улыбкой сказала я и поспешила исполнить все, что он велел. Когда я вернулась, то обнаружила, что они не стали дожидаться меня, и мне пришлось узнавать у стражников и местных жителей, как пройти к дому лорда Бауэра. Вонвальта и Брессинджера я догнала уже у ворот. Лорд Бауэр жил в большом городском особняке, похожем на дом лорда Саутера с единственным отличием – с двух сторон к нему липли другие большие дома торговцев. Всего их было около двадцати, и находились они в одной-двух улицах от гавани, где скрипел и покачивался на ветру лес корабельных мачт. Вонвальт постучал в дверь своим массивным кулаком в перчатке. Вскоре щелкнул засов, и дверь отворилась. Нас встретила служанка в траурных одеждах и с раскрасневшимися глазами. Изнутри повеяло теплом и запахом очага. – Я – Правосудие сэр Конрад Вонвальт, – мягко сказал он. – Я пришел поговорить с лордом Бауэром. Мне не назначали встречу. Вы не могли бы проводить нас в приемную и попросить его спуститься? Служанка просто кивнула – как и многие другие, она потеряла дар речи при виде человека, который воплощал собой власть Империи. Мы вошли, и нас безмолвным жестом пригласили в комнату справа от вестибюля. Внутреннее убранство дома походило на убранство резиденции мэра, то есть было дорогим и модным. Какое-то время мы ждали. Мое сердце колотилось. Я слышала приглушенные голоса – даже в роскошных городских особняках звук хорошо разносился. Судя по тону того, что до нас доносилось, лорд Бауэр был недоволен нежданными гостями, но, как и все, он не мог не принять нас. Вскоре с лестницы донеслись его шаги. – Сэр Конрад, – сказал он, появившись в дверях приемной. – Лорд Бауэр, – сказал Вонвальт, поднимаясь на ноги. Брессинджер и я тоже встали. – Благодарю, что согласились нас принять. – Не стоит, – сказал Бауэр. Он был почти во всех отношениях непримечательным человеком – среднего роста и телосложения, с обычными волосами и чертами лица, – и поэтому его было трудно отличить от тысяч других сованских подданных. Его кожа была здорового розоватого оттенка, свойственного людям, не знавшим лишений, и он был упитаннее многих, хотя и не страдал избытком веса. Его борода была пострижена по моде, которая, как я слышала, полюбилась самому Императору. Одежда его была явно дорогой. А еще у него был изможденный вид человека, недавно перенесшего тяжелую утрату. – Я соболезную вашему горю, – сказал Вонвальт, когда мы все сели. – Благодарю вас, – сказал Бауэр. Он откашлялся. – Я еще не до конца смирился. – Конечно, – сказал Вонвальт. – Это естественно. – Я могу вам что-нибудь предложить? – Воду, если есть; эль, если нет, – сказал Вонвальт. – Всем троим? – Да, благодарю. Это Дубайн Брессинджер, мой пристав; а это Хелена Седанка, мой секретарь. – Какая увесистая у вас книга, – сказал Бауэр, кивком указывая на журнал, лежавший у меня на коленях. Книга действительно была большой, и я до сих пор ее храню. Именно благодаря таким старым журналам и моим личным дневникам я могу в точности воспроизводить те разговоры, которые произошли уже несколько десятков лет назад. – Хелена будет записывать нашу с вами беседу, – сказал Вонвальт. Последовала неловкая пауза. – Правосудие, я уже говорил с шерифом города. – А теперь вы поговорите со мной, – сказал Вонвальт. – Как пожелаете, – сказал Бауэр. Служанка вскоре вернулась и принесла три большие кружки болотного эля. – Вы не пьете, сэр? – спросил Вонвальт. – Мой желудок не выносит выпивки, – ответил Бауэр. – Позвольте спросить, сэр Конрад, зачем вы пришли? Я думал, Правосудия занимаются тем, что проверяют записи в городских архивах и выслушивают мелкие жалобы простолюдинов. Вонвальт натянуто улыбнулся. – Я – представитель Императора, – сказал он. – Мои полномочия не имеют границ, не считая тех, что установлены самим законом. Так что убийство вполне попадает в сферу моей деятельности. Бауэр, казалось, смутился. – Я не хотел вас оскорбить, сэр Конрад. – И не оскорбили. Бауэр прокашлялся. – Значит, вы расследуете убийство моей жены? Вонвальт кивнул. – С помощью сэра Радомира. – Он подозревает меня, – со злобой сказал Бауэр. – Этот законник так же нечист на руку, как и все остальные. Вонвальт нахмурился. – Почему вы считаете, что сэр Радомир вас подозревает? – Он уже давно пытается меня в чем-нибудь уличить. В каких преступлениях он только не обвинял меня раньше. – Сэр Радомир когда-нибудь выдвигал эти обвинения в законном порядке? – Нет. – Лорд Бауэр надулся. – Но пытался. Вы с ним уже разговаривали? – Да. – Несомненно, он пытался настроить вас против меня. – Ничего подобного, – сказал Вонвальт. – Сэр Радомир – страж закона, расследующий убийство вашей жены. Вам следует проявить к нему хоть немного уважения. – И не подумаю, – сказал Бауэр, но затем пошел на попятную. Он вдруг словно сдулся, как бурдюк с водой, который проткнули кинжалом. – Прошу меня простить, Правосудие. Я не в себе.