– Ничего, милорд, – ответил врач. Он снова указал на рану. – Ve sama horivic. «Все так, как вы видите». Слова были произнесены на высоком саксанском, языке правящих классов, но фраза была достаточно расхожей и не нуждалась в переводе. – Значит, убийство, – сказал Вонвальт. – Да, – негромко отозвался стоявший рядом Брессинджер. Мистер Макуиринк взволнованно посмотрел на Вонвальта. Когда он заговорил, его голос был пропитан тревогой: – Вы примените к ней… свою силу? Я слышал, что некоторые магистраты Империи могут разговаривать с мертвыми. Вонвальт посмотрел на тело. Затем мягко покачал головой. – Нет, – сказал он, с грустью окинув леди Бауэр взглядом. – Тело слишком сильно разложилось. Она умерла слишком давно. – Вонвальт помедлил, раздумывая. – Отойдите, – пробормотал он, и все поспешили подчиниться. Вонвальт протянул руку, растопырив пальцы, и указал ладонью на голову леди Бауэр. Его лицо приобрело чуть болезненное выражение, пока он оценивал шансы на успешный сеанс. Через несколько секунд он уронил руку. – Нет. Нет, я даже не стану пытаться. – Кто знает, что за твари уже успели вонзить в нее свои когти, – пробормотал Брессинджер. Вонвальт сурово посмотрел на него. – Следи за языком. О таких вещах не болтают попусту. Мистер Макуиринк и я беспокойно переглянулись. Прежде чем кто-либо успел сказать что-то еще, Вонвальт заговорил. – Благодарю вас, мистер Макуиринк, – сказал он и отступил на несколько шагов. – Мы закончили. Вы можете готовить тело к освящению и погребению. – Хорошо, милорд. – Вы будете писать отчет? Чтобы зафиксировать свои наблюдения. – Да, милорд. – Очень хорошо. Дубайн, где мы остановились? – У мэра, сир. Вонвальт снова повернулся к врачу. – Отправьте ваш отчет мне туда. – Как пожелаете. Вонвальт в последний раз посмотрел на тело. Помедлил. – Что ж, ладно. Мы вас оставим. Мы покинули жилище врача и вышли на Аптекарскую улицу. За то время, что мы провели внутри, небо затянули облака, словно наше подавленное настроение притянуло их к нам. Они образовали низкий серый потолок, окутав город мрачными сумерками. – Я желаю встретиться с сэром Радомиром, – сказал Вонвальт, глядя на облака. Затем он неубедительно прибавил: – До темноты еще полно времени. – Полагаю, он в здании городской стражи, – сказал Брессинджер. – Мы прошли его по пути сюда, оно рядом с Вельделинскими воротами. – Я помню, – сказал Вонвальт, рассеянно кивая. – Значит, нам в эту сторону. Хелена, не отставай! Вонвальт ходил быстро. Такая у него была привычка. Учитывая, какими способностями и какой властью он обладал, как себя держал и какие знаки отличия носил, сэр Конрад, как правило, привлекал много внимания. Подданные императора были суеверны, и за нами, куда бы мы ни пошли, почти всегда увязывались последователи. Некоторые жаждали правосудия – такого, какое Вонвальт не мог свершить; другие хотели, чтобы он с помощью своих сил позволил им поговорить с близкими, которых они потеряли. Кого-то он просто пленил одним своим видом. От Вонвальта исходило нечто потустороннее, и некоторые люди поддавались этому сильнее других. Они сбивались в разношерстную толпу, которая следовала за нами, как маркитанты за армией. Обычно они держались в двадцати-тридцати шагах за нами и брели следом, кто-то с трепетом, а кто-то будто зачарованно. Проведи мы в доме еще какое-то время, то нашли бы на пороге различные безделушки, оставленные в качестве подношений: цветы, свечи, статуэтки идолов. Вонвальт уже давно привык к этому; я даже сомневалась, что он вообще их замечал. А меня и спустя два года это все еще приводило в замешательство. Нам повезло, что Долина Гейл была торговым городом и ее лорды и состоятельные торговцы ходили по улицам, демонстрируя все свое богатство. Благодаря этому Вонвальт выделялся не так сильно, как обычно. Тем не менее шли мы быстро и решительно. Здание городской стражи находилось в южной части города. Долина Гейл, как и большинство городов Империи, традиционно делилась на районы по гильдиям. Здание стражи располагалось в районе, посвященном поддержанию правопорядка, а это означало, что оно стояло на одной улице со зданием суда и городской тюрьмой. Здание стражи было двухэтажным, с фахверками из темного дерева и чрезмерным количеством решетчатых окон на фасаде. Пара больших труб изрыгала в ледяной воздух черный дым. Перед зданием располагался острог, который пустовал благодаря амнистии в честь праздника Зимних Холодов. Мы миновали худощавого, измученного на вид стражника и вошли внутрь. Вонвальт сразу же решительно направился к столу дежурного, заставив скучавшего за ним сержанта вздрогнуть и выпрямиться. – Я – сэр Конрад Вонвальт, Правосудие из Ордена магистратов Империи, – объявил он. – П-правосудие Императора? – запинаясь, сказал сержант и поднес руку ко лбу. Он несколько раз молча открыл и закрыл рот. – Я… Я слышал сплетни, но не поверил им. К нам уже несколько лет не заезжал никто из магистратов. Вы приехали по старой Хаунерской дороге? Вонвальт вздохнул. – Я желаю поговорить с сэром Радомиром. – Д-да, конечно, – сказал сержант. – Я попрошу одного из парней его позвать. – В этом нет необходимости, – сказал Вонвальт. – Он наверху? Сержант сглотнул. – На верхнем этаже, милорд. – Казалось, ему стало неловко. – Сэру Радомиру… не понравится, что его беспокоят. Будет лучше, если я вас представлю. Вонвальт скупо улыбнулся. – Не утруждайте себя, сержант, – сказал Вонвальт. – Он не станет возражать, что его беспокою я. Мы поднялись по скрипящим ступеням. Несколько дюжин свечей освещали нам дорогу – некоторые были восковыми, но большинство из свечного жира. Поскольку на мне была теплая шерстяная одежда и плотный плащ, мне быстро стало жарко. Комнаты сэра Радомира находились на верхнем этаже, и их было легко опознать по надписи «Шериф», намалеванной на двери по-саксански. Вонвальт громко постучал. – Я же сказал, чтобы меня не беспокоили, – раздался за дверью суровый голос. – Именем Императора, откройте эту дверь, – громко сказал Вонвальт. Я услышала приглушенное: «Кровь Немы», затем звук шагов. Засов был сдвинут в сторону, и дверь распахнулась. Из комнаты пахнуло теплым воздухом, пропитанным алкогольным перегаром и дымом от очага. – А вы, должно быть, Правосудие, о котором мы все столько слышали, – скалясь, произнес сэр Радомир. Он был высоким, ростом с Вонвальта, имел суровый, худощавый вид и короткие волосы с проседью. Его лицо уродовало багровое родимое пятно, похожее на винную кляксу. На нем были белые короткие штаны и синий с желтым дублет, а на поясе висел короткий кинжал. – Да, это я, – ответил Вонвальт, неприязненно глядя на него. – Вижу, лорд Саутер поспешил доставить вас в город. – Так и есть. Повисла пауза. – Я – занятой человек, Правосудие, – нетерпеливо сказал сэр Радомир. – В таком случае вы будете рады, что я не займу у вас много времени. Снова пауза. Руки сэра Радомира были связаны, как и у всех, кто сталкивался лицом к лицу с имперским Правосудием, – и, как и многим другим, ему это совсем не нравилось. А еще, как и все, он побаивался способностей Вонвальта. Даже в столь крупном и развитом городе, как Долина Гейл, было трудно не верить бабушкиным сказкам и глупым сплетням, которые преследовали Правосудий повсюду, как облако тлетворных испарений. – А эти двое кто? – спросил сэр Радомир, указав на нас подбородком. – Мой пристав, Дубайн Брессинджер, и секретарь, Хелена Седанка. – Грозодец и толка, – презрительно оскалившись, сказал шериф. – И что с того? – резко спросил Вонвальт. Сэр Радомир ткнул себя в грудь большим пальцем. – Я два года сражался с толцами в Марках. Вонвальт демонстративно оглядел меня, затем снова перевел взгляд на шерифа. – Моего секретаря еще не было на свете, когда Рейхскриг достиг Мулдау, сэр Радомир. Или вы просто боитесь девятнадцатилетних девушек? Шериф пожал плечами, не отвечая на колкость. – Сэр Радомир, – сквозь стиснутые зубы процедил Вонвальт. – Я осознаю, что моему присутствию в Долине Гейл могут быть не рады. Однако я здесь для того же, для чего и вы, – чтобы вершить правосудие. Сэр Радомир наигранно вздохнул. Он еще немного потянул время, а затем смилостивился. – Ладно, входите… пока все тепло не выпустили. Мы прошли в его комнату. Она была на удивление хорошо обставлена, с дорогой на вид деревянной мебелью, большим, лишь чуточку цвелым ковром и чугунным очагом, в котором пылала большая груда дров. Такая обстановка совсем не подходила сэру Радомиру, который, судя по всему, вышел из самых низших сословий. Мне стало интересно, что у него за прошлое и как он стал дворянином. Жара была невыносимой; мы сняли плащи и сели у письменного стола напротив сэра Радомира. – Лорд Саутер места себе не находит из-за гибели леди Бауэр, – сказал шериф. Он указал на пару оловянных кружек, хотя на столе стояло вино. – Эля хотите? – Нет, благодарю, – сказал Вонвальт. – Лорд Саутер был близок с семьей Бауэров? – Лорд Саутер близок со всеми, кто может сделать его богачом, – сказал шериф, хотя, похоже, сразу же пожалел о своей прямоте. – Что объясняет, как у него вообще получалось терпеть леди Бауэр. Приятным ее общество трудно было назвать. – Он снова вздохнул, поднял свой кубок и сделал большой глоток вина. – Позвольте говорить с вами начистоту, Правосудие.