Глебушка с опаской обречённой жертвы, силой усаживаемой на электрический стул, присаживается. — Я тут на днях из командировки вернулся и узнал там принеприятнейшую новость. Наши главные противники и одновременно заклятые друзья, не стесняясь апеллируют псевдонимом очень ценного источника. И было бы это большой неразрешимой загадкой, если бы не один нюанс — во всём Бюро это имя знают только: Директор, его заместитель, Быков и я. Вот ещё и ты случаем узнал о его существовании, — Николай делает небольшую паузу, чтобы дать тому возможность переварить информацию. — Как ты себе представляешь не составило большого труда исключить лишних, остался один ты, Глебушка! — Коль, брат, да ты что! Ты же меня столько лет знаешь! Это Быков, его проверить надо! Он же гнида редкостная, не мне тебе об этом рассказывать. Николай задумался на несколько мгновений. Он молча смотрит на своего самого закадычного друга, с которым столько лет работал плечом к плечу, в котором никогда в жизни не сомневался ни на один грамм, и в любой момент готов был стать грудью, чтобы защитить того от смертельной опасности. Именно в это мгновение он остро почувствовал самую большую боль за всю жизнь — боль от предательства его самого, сотен товарищей, государства, народа и наконец Родины. — За столько лет и не узнал до конца. Артист ты хороший, сколько пользы мог бы принести, если бы не пошёл служить в разведку! — Да не я это Коля, говорю — генерала нужно повертеть! — пытается спасти свою шкуру Глеб. Бывшие друзья слышат, как в дверном замке тихо проворачивается ключ, затем дверь бесшумно открывается и в проёме показывается знакомая до боли фигура Быкова. Он спокойно, не глядя на присутствующих, входит в помещение, осматривается, включает свет. Дверь в кабинет остаётся открытой, так как в коридоре напротив неё останавливается трое мужчин крепкого телосложения. Генерал ищет взглядом свободный стул, берёт его, уверенно ставит напротив Глеба и присаживается. Только сейчас его пожившие опытные глаза пронзают Глеба парализующим взглядом, предатель прямо на глазах как-то сжимается, воля покидает его тело, и оно оставшееся без внутренней поддержки, обвисает бесформенной массой. — Давай верти, вертелка то выросла!? — добивает его Быков. — Заодно подскажи, как к тебе кураторы обращались, господин «Глуми» или товарищ «Глуми»!? Глеб опускает свою голову ещё ниже, обхватывает её руками и начинает плакать. — Я всё расскажу, вы должны меня понять! Я готов искупить! Я могу даже сейчас принести много пользы! Простите меня! — Бог простит, чего уж там! Тем более ты уже всё осознал! Генерал машет рукой, и крепкие парни входят в кабинет. — В Лефортово его! И чтобы никто лишний не видел, — обращается к ним Быков. Молчаливые крепыши без промедления подходят к Глебу, поднимают его, ставят лицом к стене. Действуют жёстко, но корректно. Двое сотрудников фиксируют по одной руке, третий в это время тщательно ощупывает одежду Глеба, сверху вниз, каждый карман, шов, пуговицу, всё где могла-бы быть спрятана даже иголка. В кармане брюк он находит толстую авторучку, открывает её, видит объектив. — Товарищ генерал, цифровой фотоаппарат. Генерал молча кивает. Сотрудник продолжает досмотр, не обнаружив более подозрительных предметов, они заводят руки Глеба назад и застёгивают на них наручники. Одевают на голову полотняный мешок и выводят из кабинета. Глава 40 Остров Большой Шантар в Охотском море. Если и есть в мире Богом забытые места, то в России их точно нет. Бог любит и бережёт Россию, он на неё надеется! Зато забытых людьми, мест в России, больше, чем хотелось бы. Забытых, потому что когда-то здесь если не кипела, то точно бурлила жизнь, а сейчас она отсюда ушла, или её ушли, или так сложились обстоятельства!.. Именно одним из таких мест является остров Большой Шантар. Каждый год, в середине лета, сюда на неделю, максимум на две заезжает небольшая научно-исследовательская экспедиция и, может быть, на час другой заплывёт редкий кораблик с кучкой туристов, любителей дикой природы. Всё остальное время здесь никого нет, ну, или почти никого нет. На острове, несмотря на все глобальные изменения всё-таки остался небольшой кусочек цивилизации, а именно — метеорологическая станция с одним единственным штатным сотрудником — мужчиной и ещё одним внештатным — женщиной, так сказать на половину ставки, по совместительству ещё и женой того самого мужика. Сегодня день порадовал, небо хоть и с облаками, но зато нет промозглого сметающего всё на своём пути ветра. Мороз приятно потрескивает или вернее звенит по бескрайней белой пустыне, лишь изредка эту звенящую тишину нарушает гулкий удар топора. Возле небольшого деревянного сруба, собственно самой метеостанции, приютилась хозяйственная постройка с навесом. Под навесом бородатый мужик в телогрейке времён раннего социалистического реализма и в такой же шапке ушанке колет топором дрова. Делает он это с завидной сноровкой, размеренными, точными и сильными ударами, не оставляющими ни единого шанса полену. Сразу видно, что не какой-нибудь белый воротничок он же офисная плесень из крупного города. Наша порода — рабоче-крестьянская! Рядом бегает лайка, без устали всматривающаяся и внюхивающаяся в снежную даль — природная сигнализация от непрошенных гостей-медведей. Слышен скрип двери и из проёма вместе с облаком тёплого воздуха высовывается женская голова в пуховом платке. — Коль, через пять минут связь с большой землёй. Давай в дом, и чай уже согрелся. — Хорошо, сейчас иду. Мужик с силой втыкает топор в большой деревянный чурбан, снимает рукавицы, растирает замёрзшие руки и трусцой бежит в дом. *** С пышной бороды соскакивает очередная капелька растаявшего льда, мужик не обращает на это никакого внимания, он сидит возле видавшего виды радиоприёмника, поправляет клавиши, настраивает регулятором волну, выставляет громкость. Всё готово к приёму сообщения. Небольшое, но всё-таки развлечение в полностью вакуумном пространстве. Наконец-то радиостанция оживает знакомым голосом: — «Шантар», «Шантар», я «Земля», как слышишь меня приём!? — «Земля», слышу тебя на пять баллов, — отвечает в микрофон бородач. — Как дела, Николай? — Всё хорошо, без происшествий. Медведи сегодня в гости не приходили, сказали завтра на чай всей семьёй придут! — Отлично, через пол часа у вас вертушка будет, гостинцев вам передали. Она без посадки, сбросит и дальше полетит. — Вас принял, вертушка без посадки, посылку сбросит, — радостно повторяет мужик. — Ну хорошо, не скучайте там! До связи! — Большое вам от нас спасибочки! Принял, до связи, — заканчивает мужик и бежит одеваться, чтобы обозначить пилоту место сброса контейнера. *** Невдалеке от метеостанции над землёй завис вертолёт, из него вываливается тюк и падает в снег. Люк закрывается и вертолёт улетает в снежную мглу, оставив о себе минутную память в виде опускающегося снежного облака и удаляющегося треска лопастей. Мужик подбегает к тюку, взваливает его на плечо и возвращается в дом. Хотя на метеостанции и имеется необходимый запас провианта, достаточный, чтобы дотянуть до следующего завоза, но таким неожиданным подаркам судьбы её обитатели радуются, как маленькие дети. Такие посылки потом вспоминаются и смакуются ещё очень долго, даже после того, как последняя конфета или пряник из неё будут съедены. Мужик и его жена сидят над раскрытым тюком и достают из него кучу обыкновенных для большой земли предметов, но совершенно недоступных на каменном корабле среди грозного океана. Упаковка лимонов, кулёк с ароматными яблоками, коробочка свежей клубники, связка бананов, конфеты, вафельный тортик, два батона сырокопчёной колбасы, две булки чёрного душистого хлеба и ещё килограмм десять пятнадцать самого настоящего дефицита. — Ты смотри какая передачка аппетитная! Прям не передача, а закуска какая-то! — радуется мужик. — Может тебе сто граммов фронтовых накапать!? — спрашивает его боевая подруга. — Знаешь, я что-то в последнее время так наупотреблялся, что думать даже не могу об этом. Давай лучше чая сообрази с конфетками. Но больше всего бородач радуется упаковке газет и журналов, как ребёнок он бросает тюк, садится в кресло и начинает перебирать газеты. — Почти свежие, всего недельной давности, — смотрит он на дату печати. Жена готовит чай, а её муж с жадностью открывает газету и начинает читать. Через какое-то время он недовольно восклицает: — Ай, ай, ай, ты смотри какой негодяй! Как только земля таких носит!? Это нужно, чтобы ты обязательно услышала! — говорит он и начинает читать вслух: — «Заочный приговор в отношении Бореева вступил в законную силу, ему инкриминируется ст.275 УК — государственная измена. Апелляционная жалоба в интересах осужденного в Басманный районный суд Москвы не поступала. Как уже ранее сообщала наша газета, супруга Бореева, после его побега в США, покончила собой…» Юля подходит к Николаю, обнимает его за голову и прижимает к себе. — Знаешь, а я рада, что хоть недолго, но ты будешь только моим и больше ничьим. Я никогда не была так счастлива, как сейчас. — Немного!? По моим подсчётам лет пять нам здесь с тобой за облаками следить! Воистину, пути Господни и пути разведчика неисповедимы! — обнимает жену. — Ничего подождём, ведь у нас есть шанс воскреснуть из самого ада — из мира нерукопожатных и отверженных! Глава 41 Штаб-квартира «General Dynamics», г. Рестон, штат Вирджиния США. Кабинет технического директора корпорации. За столом сидит новый босс, он работает с документами. Слышится стук в дверь, она открывается, и кто-то входит. — А, приветствую тебя Стив! Заходи, как раз есть разговор, — приветливо говорит начальник. Стив входит в кабинет, он держит в руках подставку с двумя бумажными стаканами кофе. — Босс, доброе утро! Кофе, надеюсь Вам понравится! Стив подходит к столу, за которым сидит его начальник и аккуратно ставит стакан с кофе перед ним. На одном из пальцев Стива сверкает золотой перстень с изображением пикирующего коршуна. — Хотел тебе сказать, что у меня большие планы по совершению кардинального скачка вперёд. И здесь я очень рассчитываю на твою поддержку и опыт. Твоей вины в том, что случилось нет, не нужно себя винить, Стив. Негодяи всегда были и ещё долгое время будут встречаться на нашем пути. Но слава Богу, мы сейчас очистились и можем полностью посвятить себя работе. — Босс, можете на меня рассчитывать, готов трудиться не покладая рук на благо процветания нашей корпорации и Вашей карьеры. — Вот и договорились! А теперь за дело с засученными рукавами! КОНЕЦ