– По-моему, Задорнов прав, больше двухсот пятидесяти тысяч это счастье не стоит. Земли, конечно, полно, и вид из окон красивый, речка, лес, рай для дачников. А что касается дома, по-моему, легче его снести и построить новый, чем этот ремонтировать. – Возможно, – не стала я спорить. – Но мы сюда приехали узнать, почему дом пользуется такой популярностью. – Глупости все это, Анфиса, – поморщилась подруга. – Ты же слышала, москвичей здесь полно, а для них десять тысяч долларов не такая уж большая сумма. – Давай продолжим осмотр, – предложила я. Женька с неохотой последовала за мной. За следующей дверью оказалась кладовка, доверху забитая всякой рухлядью, рядом была еще одна дверь. Женька подергала за ручку, но дверь не подалась. – Заперто, – решила я, Женька отрицательно покачала головой. – Ничего подобного. Если и заперта, то изнутри. – С чего ты взяла? – С того, что замок отсутствует. Видишь, ручка есть, а личины нет. Значит, комнату заперли изнутри. – А сами что, в окно вылезли? – насмешливо спросила я. – Наверное, так. По-другому не получается. – Глупость какая-то, – возмутилась я. – Давай со стороны улицы посмотрим, – предложила подруга. – Что посмотрим? – Окно, естественно. Я не знаю другого способа, как, закрыв дверь изнутри, выбраться из комнаты. Хотя окно открытым оставлять еще большая глупость. – Мы про ставни забыли, – озарило меня. – Конечно, вылезли в окно, а потом заперли ставни со стороны улицы. – Как заперли? – На замок, наверное. Мы вернулись на веранду и оттуда вышли в сад. – Далась нам эта комната, – ворчала я. – Ага, – хмыкнула Женька. – Еще бы понять, с какой стати покойная тетушка лазила в окно. Мы свернули за угол дома, где начинались крапивные заросли. Сюда выходили два окна, одно на первом этаже, другое – на втором. То, что на первом, было не только закрыто ставнями, но и заколочено. Доски, успевшие потемнеть, были плотно подогнаны друг к другу. – И чем тетушке не полюбилась эта комната? – почесав нос, вопросила Женька, хмуро разглядывая окно, которое теперь таковым назвать было никак нельзя. Усмотрев в лице подруги некую маету, я настоятельно посоветовала себе найти разумное объяснение феномену и принялась вдохновенно фантазировать. – Окно на первом этаже и расположено неудобно, то есть, я хотела сказать, очень удобно для воров. Эта часть сада совершенно запущенная, рядом забор, а перелезть через него проще простого. Тетка жила одна в огромном доме, естественно, боялась грабителей, вот окно и заколотили. Женька кивнула, судя по всему, мое объяснение ее удовлетворило. – Ладно, идем отсюда. – Она повернулась, угодила в крапиву и в досаде чертыхнулась. – Знаешь, Анфиса, жизнь на природе не кажется мне особенно привлекательной. – Завтра сходим на речку, позагораем, прогуляемся по лесу… А какой прекрасный вид открывается из окна… – Жаль, что за вид много не платят, когда дом дрянь дрянью. – Не преувеличивай. Нормальный дом. Конечно, требует ремонта, но в целом… Я-то думала, мы поднимемся на второй этаж, чтобы продолжить осмотр, но Женька направилась к двери, той, что была заперта, и стала разглядывать ее с таким усердием, словно надеялась обнаружить за ней карту сокровищ. Я вздохнула, но решила, что лучше подождать, когда ей надоест заниматься ерундой. – А дверь-то заколотили, – присвистнув, заявила она и посмотрела на меня с особым выражением, что намекало на грядущие испытания. – Заколотили? – переспросила я, приближаясь. – Видишь гвозди? Вот здесь, и здесь, и здесь… – Женька водила рукой, указывая мне на шляпки гвоздей, я насчитала восемь штук. – С гвоздями у тетки, по крайней мере, проблем не было, она их не жалела, – вздохнула подруга, а я поспешно сказала: – Это только подтверждает мои слова, что она боялась воров и для верности заколотила не только окно, но и дверь. – Ага, – вяло согласилась Женька. По скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж, его вид вогнал подругу в депрессию: длинный коридор, по обе стороны которого шли комнаты. За ближайшей дверью оказалась кладовка, как и та, что внизу, забитая разным хламом. Две комнаты были совершенно пусты, если не считать кровати с металлической сеткой, одиноко стоявшей возле окна в первой комнате. Дальше следовали две спальни, на полу половики в полоску, кровати застелены покрывалами, но вид и у той, и у другой был совершенно нежилой. Не удивлюсь, если тетушка месяцами сюда не заглядывала. Мы распахнули ставни и оставили окна открытыми, чтобы проветрить помещение. Впереди была последняя дверь, я толкнула ее, быстро прошла к окну, открыла обе створки и только потом огляделась. Это оказался кабинет. Причем, вне всякого сомнения, хозяином его был мужчина. – У твоей тетки, кажется, был брат? – спросила я Женьку. – Был. Ты же видела его могилу. Вот здесь он, выходит, и жил. Возле окна стоял письменный стол с зеленым сукном, рядом кресло с резной спинкой. На столе, точно музейные экспонаты, были расставлены письменный прибор, пресс-папье из бронзы, колокольчик и две фигурки собак, кажется, из серебра. Ящики стола были заперты, но ключи лежали тут же. Кожаный диван с полками, на которых стояли фигурки животных, и шкафы с книгами. Бегло просмотрев корешки, я убедилась, что большинство книг издано еще до революции. – Да здесь целое состояние, – сказала я, желая придать Женьке оптимизма. Она тут же материализовалась рядом. – Где? – Книги видишь? – некоторое поглупение подруги было вполне извинительно. – Что, есть редкие издания? – воодушевилась она. – Надо будет хорошенько все осмотреть. Возможно, найдется что-нибудь по-настоящему ценное. Но даже то, что я сейчас вижу… – Слушай, может, покупатели клюнули на дом как раз из-за этих книг? – высказала предположение Женька. – Довольно наивно ожидать, что ты продашь библиотеку вместе с домом. – Почему же наивно? Допустим, я дурочка, которая считает старые книги просто ненужным хламом? – Знаешь, дорогая, сейчас даже бабулькам в глухих деревнях прекрасно известно значение слова «антиквариат». Все старое стоит денег. Можешь мне поверить, тебе даже сломанную прялку за здорово живешь не отдадут. – Да, прогресс достиг самых отдаленных уголков, – кивнула Женька, вроде бы опечаленная данным обстоятельством. – А там что? – указала она на дверь рядом с книжным шкафом. – У меня от этих дверей уже в глазах рябит. – Думаю, там спальня, – пожала я плечами. Комната оказалась узкой, как пенал, и без окна. Возле стены стояла кровать, застеленная одеялом, над кроватью свисала лампочка на длинном шнуре. Вдоль противоположной стены шли стеллажи, буквально заваленные книгами и папками с какими-то бумагами. – Чем твой дядя занимался? – спросила я Женьку. – Господи, откуда же мне знать? – А надо бы. Вдруг он какой-нибудь изобретатель, сконструировал вечный двигатель, над ним все смеялись, а теперь… – Смеяться перестали, – подсказала Женька ехидно. – И решили изобретение себе присвоить. Вот за что я люблю тебя, Анфиса, так это за способность сочинить детектив на ровном месте. – Кто бы говорил, – хмыкнула я. – Ладно, с бумагами позже разберемся. Ну, что? Вроде бы все осмотрели… – Как все? Ты что, не видишь очередную дверь? В самом деле, странно, что я ее не заметила. Наверное, потому, что украшала ее картина в рамке. На картине изображена обнаженная толстуха на леопардовой шкуре. Дверь находилась прямо напротив изголовья кровати и, должно быть, скрашивала одинокие ночи дядюшки. – Он, кстати, был женат? – Мамуля говорит, нет. Он вроде бы считался недалеким, с придурью, проще говоря, хотя мама могла напутать, и это кто-нибудь другой дураком был. Женька распахнула дверь, картина при этом едва не слетела, пришлось поддерживать ее рукой. За дверью оказался туалет и душ. Ну, вот и все. Осмотр закончен. – На первом этаже под лестницей еще дверь была, – вздохнула Женька, которой наследство упорно не нравилось. – Хорошо, проверим дверь и начнем выгружаться. Покидая спальню, я обратила внимание на то, что в двери торчит ключ, и подумала: брат с сестрой, скорее всего, не особо ладили, хотя, может быть, просто предпочитали иметь личную территорию, не досаждая друг другу. Спустившись по лестнице, мы увидели еще дверь, запертую, но с ключом в замке. И через мгновение оказались в подвале. Двигаться здесь можно было в полный рост, что существенно облегчало осмотр, но ничего заслуживающего внимания мы не обнаружили: полки для хранения банок, контейнеры и несколько пчелиных ульев, разумеется, пустых. – Надо подогнать машину к дому и перенести вещи, – сказала я, когда мы выбрались из подвала. – А знаешь, по-моему, все не так уж плохо. Перед домом хоть и маленький и весьма запущенный, но самый настоящий парк. Кстати, надо привести его в порядок. Наймем кого-нибудь скосить траву, избавимся от крапивы, дорожки расчистим… Женька едва заметно поморщилась. – Это ж сколько времени займет… Не представляю, что мы будем здесь делать. – Я же сказала – крапиву дергать. Если мы сможем привести участок в приличное состояние, твоя собственность сразу же поднимется в цене, – добавила я, решив направить Женькины мысли к позитиву. Она опять поморщилась. – Крапиву дергать я не против, но… может, нам сегодня переночевать у соседки? Этой, как ее… – Надежды Николаевны, – подсказала я.