Фирлес пожал плечами: – А ты как думаешь? Просто заткнись и пей. Воцарилась тишина. Все четверо знали, к чему все идет, и теперь переходили к той части вечера, в которой окончательно решался вопрос «дадут или нет». Все просто ждали, когда кто-нибудь сделает первый шаг. Этим кем-то, по своему обыкновению, стал Фирлес. – Скажи, Фиона… как тебе идея… частной экскурсии по пентхаусу? Она улыбнулась. И подыграла ему. – Звучит… классно. Давай… прогуляемся. Фирлес и Фиона вместе растворились в кажущемся бесконечным пентхаусе. Вишез и Пенни остались в гостиной. Повисло неловкое молчание. Затем раздался неловкий смешок. Юноша жестом пригласил девушку сесть рядом с ним на белый кожаный диван в форме подковы. Пенни радостно подпрыгнула на подушке. – Такое ощущение, что на нем никто раньше не сидел. Вишез ухмыльнулся. – Честно говоря, мы вполне можем быть первыми, кто на нем сидит. Пенни растерянно посмотрела на него. – В смысле? Как такое может быть, что ты никогда не сидел на собственном диване? – Ну, по правде говоря, мой отец никому не позволял сидеть на нем. Для него это произведение искусства. А если ты будешь на нем сидеть, со временем кожа сморщится и потрескается, и он потеряет в цене. Пенни усмехнулась и отхлебнула скотч. – Но… это же всего лишь диван. – Для тебя да, – согласился Вишез. – Но для него этот пентхаус и все, что в нем находится, – часть его коллекции. Коллекции вещей. Многие из которых очень, очень дорогие. И ты права, они просто стоят в этом пентхаусе, где никто не может их оценить. Увидеть их. Прикоснуться к ним. Насладиться ими. Но так было всегда. Вишез сделал большой глоток дорогого скотча. Сорокапятилетней выдержки. С Земли. Он мгновенно узнал слегка дымный, сладкий вкус. Это была та самая бутылка, из которой он еще подростком отпил немножко, когда отец уехал по делам. Он ясно помнил этот день. Это был маленький акт мести. Отец тогда позвонил домой, чтобы пожелать спокойной ночи, но в итоге отчитал сына за то, что тот набрал всего 99 баллов из 100 на экзамене по математике. Вишез знал, что, даже если бы он получил высший балл, отец просто бы спросил, почему он не получил 101. Нет предела совершенству. Не для короля. Пенни на мгновение задумалась: – Но что это за жизнь такая? Что за человек собирает коллекцию дорогих вещей, которые он даже не видит? Прежде чем ответить, Вишез какое-то время наслаждался скотчем. Все прочие вечерние напитки бурлили в нем, соблазняя, умоляя открыть этой незнакомке больше, чем следовало бы. – Тот, кто ценит вещи больше, чем людей. Как с диваном, на котором ты сидишь. Видишь ли, у этого дивана идеальный дизайн. Каждый стежок. Каждый шов. Не то что люди, люди – неидеальны. Они совершают ошибки. Они не оправдывают ожиданий. Подводят тебя. – Но такова человеческая натура, – возразила девушка. Вишез сделал еще один глоток. Посмаковал. – Понимаешь, ты можешь починить мебель. Но людей так исправить нельзя. Как бы ты ни старался. Куда бы их ни отправил. До Пенни начало доходить, что эта беседа, как и весь вечер, принимает новый оборот. Довольно мрачный оборот. Но он заворожил ее, этот пьяный печальный незнакомец. – Отправить их куда? Вишез посмотрел на свой бокал. Пуст. А вот его глаза больше не были пустыми. Их переполняло… что-то. – В худшее место, какое только можно представить. Глава 2. Ямы В грузовике воняло кровью. Запах был странным, но в то же время безошибочно узнаваемым. У крови всегда отчетливый металлический аромат. Словно у воды, что вытекла из старой трубы. Когда грузовик загромыхал по тротуару, внутри крытого кузова в воздух взмыли несколько перьев. Вид их, чисто белых и мягких, вселил в него надежду, что кровь принадлежала животным. Возможно, цыплятам. Но он не мог быть уверен. До него доходили слухи об этом месте. Слухи, что тут гибли дети. Кто-то рассказывал, что у его друга есть друг, а у того – двоюродный брат, и вот он… Но он никогда им не верил. Просто глупые страшилки, которые шептали друг другу дети, когда собирались компанией на ночевку. Он не верил, что подобное место может существовать. Никто не верил. – Эй, богатенький пацан! Беловолосый мальчик выглянул из своего угла. Грузовик был битком забит мальчишками, которые сидели плечом к плечу. Все подростки, примерно одного возраста. Большинство грязные и в потрепанной одежде. Волосы растрепаны. Ногти покрыты запекшейся коркой. Они прибыли из разных уголков Солнечной системы. С темных сторон планет и захудалых местечек, где о них легко можно было бы забыть. Никто не станет искать этих мальчишек. Он легко мог быть самым маленьким из них. Он был среднего роста, но болезненно худым. Мама успокаивала его, говорила, что он еще вытянется. Но мальчик знал, что выглядит хрупким. Его волосы были совершенно белыми, словно в него ударила молния. Прошлой ночью он сбрил их практически наголо, но они уже снова начали отрастать. И почему-то казались еще белее, чем раньше. Оказалось, что позвал его мальчик постарше. У него на руке красовалась самодельная татуировка – результат работы швейной иглы и чернил из шариковой ручки. Это был череп. Убогий дизайн, зазубренные края. Но манера, в которой он был нарисован, делала татуировку и ее владельца еще страшнее. Беловолосый съежился в углу. Никто не мог знать, кто он такой. Мальчик постарше указал на его кроссовки. Беловолосый перевел взгляд вниз. Его обувь тоже была белой. И без единой царапины. Он был так уверен, что подумал обо всем. О волосах. Об одежде. Он даже перестал чистить зубы. Но он никогда бы не подумал, что кто-то станет рассматривать его ноги. Беловолосый подтянул колени к груди. Пытаясь спрятать кроссовки от посторонних глаз. Старший мальчик ухмыльнулся. Слишком поздно. Его заметили. Грузовик резко остановился. Водитель даже не подумал обернуться. Не хотел. Когда вы выполняете такую работу достаточно долго, вас начинают преследовать их лица. Поэтому он просто крикнул через плечо: – Вылезайте! Вы все! Беловолосый нехотя выбрался из грузовика следом за остальными и спрыгнул на дорогу. Под ногами крошился асфальт. Дороги обращались в пыль. Точно так же, как выстроившиеся вдоль них ветхие здания. Стояла середина дня, но здесь царила тьма. Город тонул в тени гигантских гудящих труб – генераторов планетарной атмосферы. Несколько горящих мусорных баков освещали улицу, но это было все равно что пытаться осветить свечой дно океана. Люди никогда не должны были здесь жить. Элита Тарсис-Сити, а вместе с ней и правительство вымели бедняков со своих сверкающих улиц. Так и появился Восточный Тарсис. Город, в котором никто не стал бы жить по доброй воле, полный людей, которые никому не были нужны. Беловолосый сделал глубокий вдох. Воздух обжег горло, словно дым от сигареты без фильтра. Воздух здесь был плохим. Всегда. Кислородные клапаны находились в центре Тарсис-Сити, оттуда чистый воздух растекался по сторонам. К тому моменту, как он добирался сюда, он лишался всех своих полезных элементов. Люди здесь дышали уже не воздухом, а человеческим выхлопом. Но именно так и обстояли дела в Восточном Тарсисе. Всеми забытом месте. К собравшимся мальчишкам подошел, опираясь на трость, пожилой кореец. Дед оглядел их так, словно осматривал домашний скот. Он ткнул в пару мальчиков и взмахом трости прогнал их восвояси. Беловолосый надеялся, что следующим будет он. Вдруг он сможет вернуться домой. А даже если и не сможет, едва ли то, что ожидало его на улицах, окажется хуже того, что он встретит здесь. – Нал тталава! – Кореец указал тростью на витрину небольшого магазина. – Следуйте за мной! Висевшая над витриной вывеска с подвеской мерцала. Внутри бешено метались мухи. Беловолосый ощущал себя одной из них, точно так же загнанный в ловушку. На вывеске красовались иероглифы: 드라이 클리닝 Ниже был нацарапан короткий перевод: «Химчистка». Мальчики гуськом шли через помещение, где пожилые корейские женщины гладили рубашки с помощью промышленных вращающихся утюгов и вручную заменяли пуговицы. Никто даже мельком не взглянул на проходивших мимо ребят. Казалось, они вообще ничего не заметили. А может, просто привыкли. Или, что еще хуже, им просто было все равно. Пожилой кореец подошел к задней двери. Она была сделана из толстого листа стали, какие обычно идут на банковские сейфы. Он ввел код на клавиатуре, прикрыв дисплей свободной рукой. ЛЯЗГ! Тяжелые замки лязгнули, и дверь медленно отворилась. За ней обнаружилась бетонная лестница, которая вела вниз, в темный подвал. Мальчики начали медленно спускаться. Беловолосый переступил порог и на мгновение замешкался. Он не знал, какие ужасы поджидают его в темноте внизу. А затем он услышал это и вздрогнул. Непроизвольная реакция. Звук взлетел вверх по лестнице, как волна, а затем схлынул, словно возвращался к океану. Этот звук издавали люди. И они ликовали. * * *