* * * Опросили несколько сонных пассажиров других вагонов. Они по большей части дремали и ничего не заметили. Никто, кроме Годара, не видел типа, якобы звавшего на помощь. Один из пассажиров, нервный малый, подумал, что поезд уходит, и это его разбудило, но он тоже не смог сказать ничего вразумительного. Бабушка не поменяла своей версии ни на йоту. Якобы юноша снял наручники, сошел с поезда и скрылся на соседнем от вокзала пустыре. Комиссар Барде удивился, что у неё все в порядке с головой. Это бросало вызов всякой логике, но, похоже, всё так и было. Здоровяк Годар даже расплакался: – Уверяю вас, господин комиссар, я оставил его висеть, словно распятую дичь. Он не мог снять наручники. – Но он это сделал. – Ничего не понимаю… Комиссар и другие инспекторы мрачно и подозрительно смотрели на Годара. Этот тип явно что-то скрывал. * * * Был достаточно прохладный день, но яркое солнце заливало бар «Лё Фестиваль» на бульваре Кур-Мирабо. Пожилая женщина сидела за столиком и пила горячий шоколад. Комиссар Барде подошел и, не спрашивая разрешения, сел напротив нее. – Мне то же самое, – заказал он. Женщина посмотрела на него с самым серьезным видом. Жорж Барде улыбнулся и мягко сказал: – Я рад констатировать, что ваше здоровье поправляется, мадам. – Что вы от меня хотите? – Хочу рассказать вам одну историю, сказку с магическим превращением и всё такое… Пожилая женщина слегка кашлянула, и на ее неподвижном лице мелькнула тень удивления. – Когда-то давным-давно жил-был двенадцатилетний мальчик, которого приняли в свое общество, практически усыновив, все люди на нашем вокзале. Повзрослев, этот мальчик попал в беду. В большую беду. Но все, кто его знал, считали, что он невиновен в преступлении, в котором его обвинили. Поэтому, когда сообщили о его перевозке из Экса в столицу, решили действовать. Комиссар Барде прервал свой рассказ и неожиданно спросил: – Кому пришла в голову вся эта идея? – Без ложной скромности должна признаться, что мне, – ответила пожилая женщина с озорной улыбкой маленькой девочки, застигнутой врасплох у банки с вареньем. – Браво! Итак, вы сказали об этом начальнику станции и машинисту локомотива. – Это было нелегко! – Не сомневаюсь. Тем не менее вы уговорили их приготовить кое-что на всякий случай. Вы подумали о небольшой, но очень эффективной постановке. В самом деле, ведь для нее требовались только два пустых вагона, два одинаковых граффити и немощная бабушка с костылями. – Надо еще было воспользоваться случаем, если он предоставится. – Когда вы увидели, как инспектор Лямотт покинул поезд, вы перешли к делу. – Шанс был слишком уж хорош… – Вы выманили инспектора Годара на улицу, и затем все прошло очень быстро. Хитрый трюк! Вы просто продвинули поезд на длину вагона и погрузили арестованного в темноту, одновременно заперев его. Вы были очень предусмотрительны, и вы продумали всё. Вы заранее позаботились о том, чтобы следующий вагон оставался незанятыми. То же граффити, то же окно, та же бабушка в черной шляпке с корзинкой, тот же номер вагона, но в нём больше не было заключенного. А потом у вас был почти час, чтобы освободить Гаэля Траво и переправить его в безопасное место. Бестолковый Годар не заметил подмены вагона, а Лямотт, вернувшись, был занят совсем другим… – Когда вы это поняли, комиссар? – На допросе. Я знал, что Годар не лжёт, он для этого слишком прямолинеен. Плюс это провокационное граффити показалось мне слишком уж навязчивым. Надпись явно должна была привлечь внимание полицейских. – Нужен был сильный ориентир, который невозможно было бы проворонить. А почему вы ничего не сделали? – Годар – идиот, лишенный сострадания к людям. Мне было очень приятно видеть его растерянным и в слезах. – Гаэль – хороший мальчик, и он никого не убивал! – Какие основания у вас утверждать это, мадам? – Гаэль не способен убить! И у меня больше оснований, чем у кого бы то ни было, утверждать это, потому что никто не знает его лучше меня. – Я тоже, если честно, не был до конца уверен в виновности этого мальчишки. – Ваша карьера, месье, должно быть, сильно пострадала? – Ничего-ничего, я уже наверстал упущенное. Я сумел арестовать настоящего преступника, и Гаэль Траво может теперь безбоязненно выйти из своего укрытия. Пожилая женщина отпила глоток шоколада и сказала: – Признайтесь, мы все пережили достаточно волнительное приключение. Комиссар Барде погладил свои шикарные черные усы: – Жюсифа Мальвуазен, в следующий раз, когда мне придётся проводить какое-нибудь сложное расследование, позвольте мне обратиться к вам за советом. – Обязательно, господин комиссар. Жорж Барде встал, достал из кармана свою любимую трубку из бриара, на миг задумался и вдруг спросил: – Можно мне вас поцеловать в знак уважения и благодарности? – Благодарности? Но за что? – За урок, мадам. Я – полицейский, и у нас многие считают, что справедливость второстепенна по отношению к закону и порядку. Но это не так. С другой стороны, нигде не происходит столько подлостей, как в борьбе за эту самую справедливость. Но когда справедливость исчезает, не остаётся ничего, что могло бы придать ценности человеческой жизни. Деревенщина Комиссар Жорж Барде был известным в Провансе полицейским, но на этот раз его способности подверглись весьма суровому испытанию – преступление было только что совершено прямо на старте очередного этапа престижной велогонки «Тур де Франс». Дивизионный комиссар Бельмар лично проинструктировал его. Речь шла о том, чтобы не испортить репутацию команд, всего Тура и его организаторов, а самое главное – местных органов власти. В этот год шестнадцатый этап гонки должен был пройти между Эксом и Нимом, чтобы на следующий день перенести гонщиков и сопровождающий их персонал в Валанс. Ну а финишировать гонка, как обычно, должна была в Париже, на Елисейских Полях. В каждой команде было по восемь гонщиков, то есть общее количество гонщиков в пелотоне составляло 176 человек. * * * Всё это комиссар Барде прочитал в утреннем выпуске спортивной газеты, которую он отобрал у инспектора Лямотта. Прибыв на место, он сразу узнал логотип команды, которую искал. Впечатляющий кордон жандармов уже окружил там всё. Увидев, как Жорж Барде приближается к ним, коллеги уважительно отступили. Он прошел мимо них и протиснулся в грузовик-техничку. – И кто только придумал такие узкие двери? Можно подумать, что на велосипедах ездят только люди с осиными талиями. Внутри грузовика всё было на своем месте, и только большое пятно крови на полу нарушало идеальный порядок. – А где же жмурик? – удивился комиссар. – Трупа нет. – Чёрт! Я знал, что это дело меня доканает! И что же тут произошло? Ему объяснили, что труп был обнаружен техником около половины седьмого утра. Он бросился к директору команды, чтобы предупредить его, но тот, казалось, ничего не понимал. А когда они вернулись, тело исчезло. Комиссар Барде энергично почесал свои шикарные усы, а потом расположился в местном кафе и разжёг свою первую за день трубку. Он сразу же вызвал к себе директора соответствующей команды Жозефа Лаори.