Беннетт положил ладонь мне на грудь, стал большими пальцами обводить их контуры. – Вот интересно, что там у тебя под кофточкой, а, Хлоя? Я чуть не задохнулась, когда соски затвердели. Касание тончайшего кашемира показалось грубым. Беннетт тем временем расстегнул одну пуговку, затем другую, третью. Вскоре его взору предстал мой более чем откровенный бюстгальтер. Беннетт удовлетворенно хмыкнул. – Ого, новенький! – И очень дорогой. Не вздумай его порвать. Он усмехнулся. – Что ты! Разве бы я себе такое позволил? – С тебя станется. Ты мне за четыреста баксов сорочку купил и ею же меня к своей кровати привязал. Помнишь? Он рассмеялся. Не спеша, словно оберточную бумагу с подарка, снял с меня кофточку. Длинные пальцы ловко расстегнули замок на моей юбке. Звук показался чересчур громким. Беннетт держал обещание – делал все с чувством, смаковал каждое движение. Юбка соскользнула на пол. Я осталась в одном бюстгальтере и крохотных трусиках. Включился кондиционер, и комнату наполнил тихий, ровный шум. Прохладный воздух коснулся моей разгоряченной кожи. Беннетт усадил меня к себе на колени, раздвинув мои ноги. Ткань его брюк показалась шершавой, ведь я была практически голая. Наверное, другая женщина на моем месте чувствовала бы себя незащищенной рядом с полностью одетым мужчиной – но я наслаждалась своей наготой. Было почти как в нашу первую ночь у Беннетта дома, после моей презентации. Тогда мы признали наконец, что хотим быть вместе и нуждаемся друг в друге. Беннетт позволил мне привязать его к стулу и потешил мое самолюбие, откровенно рассказав, как больно я ему сделала нашей разлукой. И тут я сообразила, что сейчас он намеренно повторил эту позицию. Наверное, Беннетт думал о той же самой ночи. Его глаза горели страстью и обожанием, и я ощутила свою власть над ним. Казалось, о чем бы я ни попросила – Беннетт все бы исполнил. Я стала расстегивать его рубашку. Хотела видеть его голым, хотела, чтобы чувствовать его над собой, сзади себя, везде… Хотела слизывать его пот, царапать спину. Пусть останутся отметины от моих ногтей, губ, зубов. Я хотела уложить Беннетта на стол, оседлать его и устроить родео. Да, я буду скакать на нем, я выбью из него и из себя малейшие воспоминания о том, что разлука вообще была. Зазвонил телефон. Мы замерли. Мы оба надеялись, что телефон позвонит и перестанет. Однако звонок был настойчивый, и рингтон знакомый. Так Беннетту звонили с работы и только в случае крайней необходимости. Притом не просто крайней, а наикрайнейшей. Беннетт ругнулся, прижался лбом к моей ключице. Мое сердце билось о ребра, дыхание стало быстрым и шумным. – Черт, прости, – прошептал Беннетт. – Нужно ответить… – Да. Конечно. Я отстранилась. Пришлось опереться на спинку стула – так кружилась голова. Беннетт потер ладонями лицо и поплелся в комнату, к пиджаку. Телефон надрывался в пиджачном кармане. – Алло. Последовало долгое молчание – Беннетт слушал. Я подняла кофту, накинула на плечи. Надела юбку. Стала убирать посуду со стола. Я хотела, чтобы он мог спокойно поговорить, но при этом беспокойство мое росло одновременно с тем, как повышался тон его голоса. – Что значит – не могут найти? – рявкнул Беннетт в телефон. В открытую дверь кухни мне было хорошо видно, как он ходит взад-вперед перед панорамными окнами. – Назначено на завтра, а какой-то идиот неизвестно куда переместил чертов главный файл? А что, мое присутствие обязательно? Сами не найдете? Последовала пауза, во время которой у Беннетта явно скакнуло давление. – Это что шутка? Опять пауза. Беннетт зажмурился, сделал глубокий вдох. – Ладно. Сейчас приеду. Он нажал «отбой», но не сразу решился взглянуть на меня. – Всё нормально, Беннетт. – Нет, не нормально. О, как он был прав! Чертовски прав! – А сами они не могут разобраться? – Они-то? Так я и доверил этим придуркам такое важное дело! Заныкали куда-то файл с финансовыми документами, а завтра аудитор приезжает. Тоже мне, маркетинговая команда! Кучка дебилов! Беннетт тряхнул головой, надел пиджак. – Боже, нам нужен для Нью-Йорка кто-то, кто разберется, какого хрена они там творят. Извини, Хлоя. Беннетт знал, как важна для нас эта ночь, но у него была работа. И я, лучше, чем кто-либо, его понимала. – Поезжай, – сказала я, прижавшись к нему на прощание. – Я буду тебя ждать. Здесь. Я протянула Беннетту ключи и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы. – В постели будешь ждать? Я кивнула. – Надень мою рубашку. – Обязательно. – Я тебя люблю. – Знаю. Ступай. Спаси этот мир. 4 Ну, кто-то сейчас у меня попляшет. С этой мыслью я повернул ключ зажигания. Машина рванула с места, только что не взлетев. Ярость моя была такой силы, что я жаждал впечатать в асфальт следы шин. Я устал. Черт, как же я устал выправлять чужие долбанные косяки. В последние несколько месяцев я вкалывал по двенадцать, пятнадцать и даже по восемнадцать часов в сутки; наконец выпал свободный вечер, я собирался провести его с Хлоей, дома – так я опять понадобился на работе. Мое внимание зацепилось за слово «дома». Где бы мы ни были с Хлоей – у меня, у нее, у кого-нибудь из приятелей в гостях или в этой дрянной китайской забегаловке, почему-то милой ее сердцу, – я везде чувствовал себя как дома. Самое странное – дом, за который я выложил кучу денег, я никогда своим настоящим домом не считал, пока в нем не появилась Хлоя. Интересно, а ее дом – там, где я? Мы, кстати, еще не определились с жильем в Нью-Йорке. Присмотрели место для «РМГ», составили карту всех офисов и план реконструкции, наняли дизайнера… но у нас по-прежнему не было квартиры. Это ли не подтверждение того, что старые привычки умирают с трудом? Ведь на самом деле Хлоя совершенно изменила мое отношение к работе. Всего год назад я был зациклен на карьере. Теперь для меня имела значение только Хлоя. Всякий раз, когда быть с ней мешала работа, я приходил в бешенство. Не могу сказать, когда это началось. Подозреваю, изменения наклюнулись задолго до того, как я сумел их разглядеть и тем более – признать. Может, это случилось в тот вечер, когда на ужин к моим родителям явился Джоэл. Или в тот день, когда я на коленях вымаливал у Хлои прощение единственным известным мне способом. Но, скорее всего, начало было положено еще раньше – когда я впервые жадно поцеловал Хлою в конференц-зале. Я вел себя как идиот и сам счел это проявлением слабости; сейчас я благодарен судьбе за такую слабость. Часы на приборной панели показывали заодно и дату – пятое мая. Меня словно кто-то кулаком ударил в грудь. Ровно год назад Хлоя сошла с трапа самолета, прилетевшего из Сан-Диего, – поникшая, не понимающая, как я мог ее кинуть, после того как она прикрыла меня перед клиентом. На следующий день она уволилась. И ушла от меня. Я зажмурился, изгоняя воспоминание. Хлоя ведь вернулась. Она снова со мной. Нам нелегко пришлось в последние одиннадцать месяцев, но мы справились. И даже занятость на работе не омрачает моего счастья. Честное слово, никогда в жизни я не был счастливее. Ни одну женщину я не желал по-настоящему – так, как Хлою. Мне вспомнилось расставание с моей предыдущей подругой, Сильви, случившееся почти два года назад. Наши отношения были как поездка на эскалаторе: один шаг – и дальше всё гладенько. Мы подружились и легко перешли к сексу. Меня все устраивало, потому что Сильви была неплоха в постели и покладиста в остальное время. И не отличалась требовательностью. Принимала то, что я готов был дать, а о большем не просила. Уже потом, когда мы расстались, Сильви разоткровенничалась: она всегда знала, что на меня где сядешь, там и слезешь; первое время ей моих дозированных эмоций хватало. А потом перестало хватать. Я обнял ее на прощание, крепко поцеловал. С тем мы и разошлись. Я сразу отправился в свой любимый ресторан, с аппетитом поужинал в благословенном одиночестве и проспал всю ночь, как сурок. Никаких драм. Ни намека на разбитое сердце. Отношения закончились, я перевернул страницу и был готов двигаться дальше. Три месяца спустя я вернулся в Чикаго. Совсем другое дело – разрыв с Хлоей. Эмоции, вызванные двумя расставаниями, даже сравнивать смешно. Брошенный Хлоей, я мигом одичал, перестал есть, забыл про душ и бритье. Я только и делал, что пил виски и жалел себя. Да еще говорил с Сарой. Сара снабжала меня новостями о Хлое – как она живет, как выглядит. По этим обрывкам информации мой затуманенный алкоголем мозг пытался делать выводы, страдает ли Хлоя по мне так, как я страдаю по ней. День возвращения Хлои в «РМГ» был, по странному совпадению, и днем увольнения Сары. Мы с Хлоей, хоть и помирились, решили ночевать каждый в своей квартире – нам обоим требовался отдых. И вот после беспорядочного утра я зашел в комнату отдыха и нашел там Хлою. Она перекусывала миндалем и просматривала отчеты по маркетингу. Сара разогревала в микроволновке вчерашние заготовки. Мы хотели устроить ей прощальный обед, но она наотрез отказалась. Я решил приготовил себе чашечку кофе. Повисла тишина – по ощущениям, минут на пятнадцать, не меньше. – Сара, – не выдержал я. Голос прозвучал слишком громко. Сара подняла на меня свои большие, ясные глаза. – Спасибо, что примчалась ко мне после того, как Хлоя ушла. Спасибо за вести о Хлое. Мне будет тебя не хватать, Сара. Мне очень жаль, что ты решила уволиться. Сара пожала плечами, откинула челку движением головы, суховато улыбнулась. – Я очень рада, что вы помирились. Без ваших баталий в офисе было слишком тихо. В смысле, скучно. Сидишь целый день, а никто не вопит, не ругается – словно и не в «Райан Медиа» попала. Сара кашлянула и нарочито громко хлебнула кофе. – С офисными баталиями покончено, – усмехнулась Хлоя, закидывая в рот миндальный орех. – Правда, Беннетт может теперь вопить сам на себя. Я ему больше не подчиняюсь, но совсем не вопить – это не его стиль. Мне стало смешно. Хлоя поднялась, шагнула к холодильнику, нагнулась, чтобы взять бутылку воды с нижней полки, и я смог пару секунд попялиться на ее зад. – Повторяю, Сара: я тебе очень благодарен за вести о Хлое. Без тебя я, наверное, рехнулся бы. К проявлению моих эмоций Сара не привыкла, и теперь ей было неловко, хотя выражение ее глаз заметно смягчилось. – И я повторяю: я очень рада, что вы снова вместе. За такое стоит бороться. Сара вздернула подбородок, улыбнулась Хлое и вышла. Со дня нашего воссоединения у меня от счастья кружилась голова. Это очень помогало игнорировать перешептывания коллег на наш с Хлоей счет. Хлое в новой должности полагался отдельный кабинет; мы намеревались доказать всем и самим себе, что можем существовать на расстоянии друг от друга. Один час действительно получалось. – Я по тебе соскучилась, – сказал Хлоя, скользнув тогда в мой кабинет и заперев за собой дверь. – Как думаешь, меня на старое рабочее место не вернут? – Вряд ли. Мне, правда, идея нравится, но сейчас это было бы очевидно неуместно.