Направляясь по коридору в сторону своей комнаты, слышу, как они в гостиной снова со стоном целуются. Я закрываю дверь, падаю в море постельного белья и закрываю глаза, ожидая увидеть маму по ту сторону своих век. А может быть, Ренна, или же папу, ну или, может, даже Джо. Только вот меня настигает очередная одержимость: мраморные глаза и сочащаяся мужественность. Дом. * * * На следующее утро звонит Ренн. Сейчас восемь утра по восточному времени, пока для жителей Западного побережья на улице еще пять. Ренн привык просыпаться ни свет ни заря, чтобы успеть на волны. К чему он еще точно не привык, так это звонить мне, поэтому я полагаю, что это папа заставил его мне позвонить. – Привет, – отвечаю я на первом же гудке. Я так рада видеть его имя на экране, еле сдерживаюсь от того, чтобы не расплакаться в трубку. – Получил мою посылку? – Э-э… Через трубку доносится зевок и женский голос. Она спрашивает: – Ренн? Ты уже встал? Мне брать доску для серфинга? Он потерял себя в девушке. Папа говорил, что с ним такое бывает часто. Иногда я думаю, нужна ли Ренну всегда под боком девушка, которая говорила бы ему, как сильно его любит. Особенно после того, что я натворила в нашей семье. – Ренн? – спрашиваю я, услышав его «э-э», после которого никаких других слов не последовало. – Да, прости. Посылку получил. Просто отпад. Спасибо, сестренка! Он всегда называет меня сестренкой. Даже когда дела плохи. Я его за это очень люблю. За его способность вести себя вежливо с людьми, которых он даже терпеть не может. – С днем рождения! – Надеюсь, он расслышит улыбку в моем голосе, потому что у меня от нее уже болит лицо. – Как поживаешь, кстати? – Супер. Ах, да. Нам надо кое о чем поговорить. На фоне слышна какая-то возня. Девушка рядом с ним тоже встала. – Пойду подгоню машину, – произносит она, и по голосу она намного старше его, на двадцать лет так точно. Что там, черт возьми, происходит? Мне вдруг стало страшно от того, что я совершенно не знаю, что происходит дома. Или же, во всяком случае, в том, что от него осталось. – Что-то стряслось? – спрашиваю я его. – Да, происходят кое-какие перемены. Тебе нужно вернуться домой. Я на мгновение замолкаю. Отец говорил мне то же самое, не вдаваясь в детали, но уверял, что они оба здоровы. Теперь я начинаю думать, что он соврал мне. – У вас точно все в порядке? – В физическом плане? Ага. Все превосходно. – Может, с деньгами какие проблемы? – спрашиваю я его. Вряд ли. Отец всегда занимал консервативную позицию в финансовых вопросах. У него замечательная работа. Мама хоть и совершала необдуманные покупки, но он по-прежнему любил ее. Ренн фыркнул: – Нет. – А в психическом плане… есть ли… ну, имеются ли?.. – Очень сложно сформулировать мысль. – Да нет. Ничего катастрофичного, – он говорит немногословно, раздраженно. – Тогда что происходит? – я настаиваю на том, чтобы он ответил. – Давай только не по телефону. Просто возвращайся домой. Тебя нет уже много лет. Я понимаю, что ты сердишься на себя, но, признаться тебе кое в чем? Мы с папой тоже на тебя злимся. – Слышать такое больно, пусть я и знала об этом. – Правда, теперь появились проблемы, которые нужно уладить, так что тебе самое время тащить свою задницу домой, пока не стало слишком поздно. Поздно для чего? Я и так уже вас упустила. – Я приеду, – решительно заявляю я, резко выпрямившись на своей кровати. – К Рождеству буду. Папа уже в курсе. – До Рождества еще слишком далеко. Даже День благодарения еще не настал. – Ничего не могу поделать с этим, Ренн, я работаю. – Не пудри мне мозги. Твоя работа – последнее, ради чего ты там задерживаешься. Мы оба знаем это. На другом конце линии меня пронзает громкий продолжительный гудок, за которым следует: – Ты идешь или как? – Он встречается с женщиной. Я уже ее ненавижу. Неужели она не видит, что он занят? – Да, да, – бормочет Ренн, в голосе которого сквозит полная скука от того, что эта женщина вообще существует. Мне же он говорит: – Спасибо за подарки. В следующий раз не забудь, что материальные вещи ни черта не значат в жизни. Когда ты нам нужна, то вечно куда-то пропадаешь. На этом связь прерывается. * * * В тот день над Салемом пронесся шторм, который еще больше испортил мое дерьмовое настроение. У меня смена в колдовском магазинчике Witch Way Out, так что приходится работать на автопилоте. Всякий раз, когда магазин пустует – а происходит так в основном из-за того, что в непогоду никто в здравом уме не бродит по улицам, – я использую это время, чтобы позвонить Ренну. Получаю от него голосовые сообщения снова и снова. Но что-то будто бы останавливает меня от того, чтобы ответить. Не знаю, что со мной. А может, и знаю – у меня просто нет хорошего оправдания. Ренн прав. Они с папой нуждаются во мне по разным причинам, но я не готова предстать перед ними в руинах, которые я оставила после себя. Мне гораздо лучше удается отправлять подарки, открытки и письма на дни рождения. На протяжении всего дня Дом строчит мне сообщения, чтобы убедиться, что я в норме. Я не ввожу его в курс своей семейной драмы. Хотя сегодня у него и выходной, но мы не можем встретиться: сразу после смены я обязана провести экскурсию. Пока готовлю кассу и закрываю магазин до следующего дня, слышу стук в стекло. Поначалу думаю, что это град. Но стоит мне посмотреть на витрину, как я вижу, что это Дом прижимается к ней, держа в руках намокшие цветы и какую-то банальную коробку в форме сердца с шоколадными конфетами. Дождь хлещет по нему, катится каплями по носу, бьет по скулам. Волосы вымокли и стали черными, как уголь. Я переживаю, что он простудится. Наверное, я всегда буду немного волноваться за здоровье Дома, хоть и знаю, что у него все в порядке. Я бросаюсь к двери и отпираю ее, загоняя его внутрь. – Господи, Дом. Ты что творишь? – произношу я, провожая его внутрь. – Ищу дорогу к твоему сердцу через романтические поступки… ну или мне хочется, по крайней мере, на это надеяться. – Он стряхивает с себя капли дождя, как собака, которую только что помыли. – Ну что, сработало? Я смеюсь в ответ. – Не сработает, если в итоге подхватишь пневмонию. А если мне придется навещать тебя в больнице, то буду очень сильно на тебя злиться. Не горю желанием расхаживать по больницам. – Ха! – Он поднимает победный кулак к небу. – Так и знал. Я ей не безразличен. Достаю одеяло из-под кассы, на котором обычно моя начальница Дженнин разрешает спать своей собаке. Оборачиваю его вокруг плеч Доминика. – Надеюсь, у тебя нет аллергии на собак. По размеру это одеяло сравнимо с семью собаками. – Ты задушишь меня своей любовью. Больше не могу сдерживаться. – Дом наклоняется ко мне и осыпает мое лицо безудержными, неистовыми поцелуями. Губы его холодные и влажные. Я тихонько хихикаю, пятясь назад в попытке схватить его за лицо и отпрянуть. Но он упорно следует за мной через все помещение, пока я не прижимаюсь спиной к стене, и мы оказываемся далеко от витрины, между прилавком с кристаллами и комплектами таро. Дом с грохотом роняет цветы и шоколад на пол. Он продолжает стремительно спускаться поцелуями к моей шее. С каждой минутой моя энергия, необходимая для заботы об этом свихнувшемся человеке, ослабевает, уступая место острой потребности в нем. Он хватает меня за задницу и приподнимает на руки, чтобы я обхватила ногами его талию. Затем прижимает свой таз к моему. Я стону сквозь поцелуй, тяну его за волосы, чтобы придвинуть к себе поближе. Потом вдруг вспоминаю, что у него и в самом деле может начаться воспаление легких, поэтому беру себя в руки. – Ну же. Дай мне осмотреть тебя, – задыхаясь, говорю я, наконец-то сумев удержать его лицо в неподвижном состоянии. Он выглядит немного побледневшим и замерзшим, но в целом на вид здоров. Он шаловливо шевелит бровями, делая вид, что прикусывает кончик моего носа. – Здравствуйте! Привет. Это я, Дом. Давай целоваться. Я чуть не померла со смеху с этих фраз. – Ты чокнутый, Дом, ты в курсе? – Ну не я же виноват, что ты такая красотка, – он целует краешек моей челюсти, – и занятная. – Затем переходит к подбородку. – И… хм, дай-ка подумать… одаренная. – На этот раз он продвигается южнее, к моему горлу. – Погоди секунду. – Провожу руками по его груди. – Ты насквозь промок. Иди домой и прими горячую ванну. Я приду выхаживать тебя, как только завершу свою экскурсию. – Не слушала новости? Работу отменили. За окном гроза. – Он указывает на бурю, разразившуюся снаружи. – Звони своему начальнику и спрашивай, работаешь ли ты сегодня. Мы оба знаем, что тебе ответят. – Я не могу бросить работу, Дом. – Да никто тебя не спрашивает. Я не сомневаюсь, что ты у меня самый лучший гид в мире, но ведь никто не придет, и нам обоим это известно. Я нерешительно достаю телефон и звоню Дженнин. В ее собственности и колдовской магазинчик, и организация ночных экскурсий. В ответ раздается сиплый кашель курильщика. – Сумасшедшая погодка, не правда ли? Не наблюдала такого с восьмидесятых. Главное, чтобы не пропало электричество. Я уже слишком стара для всего этого дерьма, – у нее привычка заводить разговор откуда-то с середины. – Именно по этому поводу я вам и звоню. – В ту же секунду, когда отвечаю ей, дерево обрушивается на линию электропередачи. На улице валяется куча проводов и веток. – Черт. Думаю, стоит позвонить в 911 и сообщить об этом, – предлагаю я. – Будет сделано. – Дом набирает номер экстренной службы и направляется в мини-кухню в задней части магазина, оставляя повсюду следы мокрых ботинок.