— Мистер Боуманн — чудесный собеседник. У него немного необычная внешность, но тебе стоит лояльнее относиться к тем, кто отличается от нас. Неважно, по какому признаку! — поучает меня жених. Мы спокойно беседуем о Мерзавце, потому что он отошёл в сторону, говоря с кем-то по телефону. — Мне нужно быть терпимой, потому что ты метишь в кресло политика? — прямо спрашиваю я. — Об этом ещё очень рано говорить. Мне всего тридцать два. Но если я буду развиваться в том же темпе, очень скоро я наберу значимый вес, и смогу через год-полтора выдвигать свою кандидатуру. Готовиться следует уже сейчас! — не стал увиливать от прямого ответа Стенли. Он отпивает вина и промокает губы салфеткой, советуя мне. — Выпей. Расслабься немного. — Не уверена, что мне стоит пить сегодня. — Почему? Рука Стенли опускается на мою спину, выводя спирали. — У меня начались женские дни, — сообщаю наобум. — Теперь понятны причины твоей повышенной тревожности, раздражительности и дурного настроения. Милая, покажись своему гинекологу, пусть проведёт обследование. Возможно, он назначит тебе гормональные препараты, способные выровнять твой эмоциональный фон. — Мой эмоциональный фон могло бы выровнять только одно — отсутствие раздражителя. — Вот с этим ты уже ничего не поделаешь. Я предложил тебе выход, ты его не приняла. Придётся терпеть, милая! — улыбается Стенли, глядя на возвращающегося Мерзавца. — Извините, был срочный звонок! — весело сообщает Мэтью. — Надеюсь, не помешал вашему воркованию! Мерзавец садится на кресло. Наши ноги скрывает скатерть. И в следующее мгновение я чувствую, как он прикасается к моей ноге. Едва ощутимо, но меня обжигает. Похоже, Мерзавец снова решил играть грязно. И по своим правилам. — Удивлён, что вы, Мэтью, пришли без спутницы, — благодушно улыбается Стенли. — О, боюсь, мне пришлось бы каждый раз знакомить вас с новой девушкой. Это было бы возможно, если бы я запоминал их имена, — широко ухмыляется Мерзавец, продолжая тереться об мою ногу своей. — Я очень плохо запоминаю имена. Но у меня фотографическая память на лица. — Всегда можно воспользоваться карточками с их именами! — шутит Стенли. Я натянуто улыбаюсь, делая вид, что возмущена их мужской солидарностью. — Удивлён, кстати говоря, не только этому. Когда моя ненаглядная протаранила ваш автомобиль, вы представились своей второй фамилией. Хотя вам ничего не стоило назвать своё полное имя. Тогда я поспешил извиниться за Эбби куда галантнее. И знакомство состоялось раньше… — Я скромный, — улыбается Мерзавец. — Не использую имя отца без большой нужды. А та авария… С кем не бывает, да, Эбигейл? В этот момент Мерзавец протискивает свою ногу между моих щиколоток и слегка нажимает, проводит выше, забираясь под платье, и заставляет меня развести колени в стороны. Это единственное, что он делает, потом опускает свою ногу на место. Просто мои ноги широко раздвинуты в коленях. Но это уже обещание чего-то большего… Глава 29. Эбигейл — Эбби, ты почти ничего не ешь, — укоряет Стенли. Переводит сияющий взгляд на Мерзавца, объясняя со снисхождением. — Эбби переживает из-за огромной ответственности, свалившейся на неё. Женщины! Я подношу бокал с водой ко рту и слушаю болтовню Стенли. Отпиваю глоток воды. — Всегда говорил, что бизнес — не для их нежных натур. Стоит только надавить сильнее… — После этих слов Мерзавец зажимает мою ногу в тиски между своих щиколоток и проводит снизу вверх и обратно. — И они прогибаются! — завершает, глядя на меня сияющим взглядом. — Многих ли вам удалось прогнуть под себя, мистер Боуманн? — невинно интересуюсь я и, осторожно освобождая ногу из его захвата, жмусь ближе к своему жениху. — И откуда такая уверенность, что они прогибаются именно под вас и ваши желания, а не потому, что есть иная причина. — Какая же? — ухмыляется Мерзавец. — Например, мерзкий шантаж. Гнусный. Некоторые мужчины не могут добиться желаемого честными методами. Поступить благородно, очаровать девушку? О нет, это слишком сложно. Гораздо проще найти уязвимое место и давить на него. Это удел слабаков или мудаков, — говорю, смотря прямо ему в глаза. — Эбби! — восклицает Стенли. — Извиняюсь за свою невесту, Мэтью. Повышенная ответственность дурно сказывается на её манерах. — Ничего страшного, Стен, — отмахивается Мэт и даже не смотрит на Стенли. Он пожирает меня глазами в этот момент. — Я прямой человек и не привык прятаться за ширмой. Люблю правду. — Ха-ха! — громко смеюсь, утирая выступившие слёзы, выступившие от смеха в уголках глаз. — Любите правду, мистер Боуманн? — Очень! — Даже если она не приходится вам по вкусу? Сомневаюсь! — завершаю презрительным тоном и предпочитаю умолкнуть, чувствуя, как Стенли всё сильнее и сильнее сжимает пальцы на моём локте. — Милая, тебе лучше быть дружелюбнее с мистером Боуманном, — тихим шёпотом советует Стенли. — Юрист его уровня может засудить тебя за любое, неосторожно сказанное слово. — Скажи, Стенли… — понижаю голос до трагического шёпота, слышного и для Мэтью, сидящего на другом конце стола. — Юрист его уровня может засудить другого человека за чересчур усердное вылизывание задницы? Мерзавец в это время усердно делает вид, что увлечён внезапно пришедшим сообщением. Но я замечаю краем глаза, как приподнимаются уголки его губ в издевательской ухмылке. — Кажется, тебе следует отдохнуть. Я позвоню твоему отцу и поговорю с ним. О тебе, о твоём неподобающем поведении, — Стенли добавляет металла в голос. — Прекрати шептаться. Это неприлично в присутствии третьего лица! — парирую я, злясь на своего жениха. Если кто и прогибается за этим столом, то явно не я, а Стенли, решивший на будущее заручиться поддержкой кого только можно. И меня это очень сильно злит. Злит, потому что я в каждом жесте и взгляде Мерзавца ловлю скрытые, пошлые намёки, а Стенли только растекается довольной лужицей. Ах, мистер Боуманн… О да, мистер Боуманн! На секундочку я даже решаю, а не предложить ли Стенли вместо меня подставиться под член мистера Боуманна?! Это кажется мне настолько смешным, что я снова прыскаю от смеха, прячась за салфеткой. — Прошу меня простить! Я удивлённо смотрю на Мерзавца, поднявшегося из-за стола. — У меня возникли проблемы, требующие немедленного решения. Было приятно с вами познакомиться поближе, Стенли. Эбигейл… — улыбается мне. — Увидимся в офисе! Мерзавец едва ли не раскланивается и уходит, торопливо попрощавшись. — Надеюсь, он ушёл не потому, что его оттолкнуло твоё дурное поведение! — с неудовольствием говорит Стенли. — Эбби, милая, пойми одно. Мы — те, кто не имеем права показывать настоящие эмоции при людях. Мы можем расслабиться только тогда, когда нас никто не видит. В обществе мы должны выглядеть и вести себя безупречно. — Ты убеждаешь меня носить маску лицемера? — хмыкаю я. — Скажи, тебе самому нравится Мэтью Хилл? — Мистер Боуманн-Хилл — видная фигура, — уклончиво отвечает Стенли. — Я говорю не о его положении в обществе и не о толщине его кошелька. Я говорю о том, приятен ли Мэтью тебе, как человек? — говорю, замечая, что называю Мерзавца по имени, и мне нравится, как оно звучит. Сумасшествие какое-то! — Уверена, что ты сделал выводы насчёт него. Тебе приятно с ним общаться? Сейчас нас никто не слышит. Ты можешь быть откровенен. — Нет. Он мне не нравится! — тихо, но решительно отвечает Стенли. — У мистера Боуманна не очень приятная манера высказываться. Но ты ни в коем случае не должна подражать ему! — Я ему не подражаю. Просто мне иногда надоедает держать маску у своего лица, только и всего. Смертельно надоедает. Я хочу быть собой, понимаешь? Не оглядываться на чьё-то мнение… — Милая, тебе нужен отпуск, — дежурно успокаивает меня Стенли. — Ты не создана для управления компанией… Опять. То же самое. Я оставляю попытки достучаться до Стенли и думаю о том, как в будущем организовать собственную жизнь, чтобы не раздражаться на него каждую секунду свободного времени. — О, смотри… Супружеская чета Мак Миллан! — улыбается Стенли. — Чудесно. Не здоровайся с ними без меня. Я хочу посетить дамскую комнату! — прошу я жениха, целуя в щеку. Мне просто нужно сбежать на минуточку из этого театра лицемерия. В ресторане роскошная дамская комната, напоминающая уборную короля. Я прохожу вдоль нескольких кабинок, проверяя, нет ли там никого. И только после этого матерюсь вслух, ударяя кулаком по мраморной столешнице возле раковины. Упираюсь ладонями в мраморный постамент, выпуская напряжение вместе с глубоким дыханием. Слышится щелчок. Я вздрагиваю, обернувшись. — Он такой зануда, Огонёчек. Как ты только терпишь этого мудилу? — ухмыляется Мерзавец. — Кажется, ты ушёл. — О нет, я не уйду без десерта. Мерзавец разворачивает меня к себе лицом и опускает свои ладони мне на задницу, толкает на себя, давая почувствовать свой стояк. — Хочешь его? Хочешь на мой член? — Нет… — выдыхаю я. — Ты что-то говорила о слабаках и мудаках? По-твоему я такой? — уточняет Мерзавец, водя губами по шее. — Выбирай сам. От меня здесь ничего не зависит. — Выберу. Не сомневайся. Сейчас я выбираю попробовать десерт! Я вскрикиваю, когда Мерзавец резко подсаживает меня на край мраморного постамента и задирает платье. — Я не хочу трахаться с тобой в туалете! — шиплю я, пытаясь оттолкнуть его. — Я хочу свой грёбаный десерт. И мне похер, где я буду его съесть! Прикуси ладонь, Огонёчек. Ты будешь громкой, — ухмыляется Мэт, облизывая губы языком. Меня пронизывает насквозь от порочности его жеста. Неужели он собирается вылизывать меня?