Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 1 из 43 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Серия: Золушка #2 (трилогия) Перевод: Анастасия Михайлова Редактура: Анастасия Михайлова Русификация обложки: Александра Мандруева Глава 1 Уинстон Вспышка. Вспышка. Вспышка. В угоду своей невыносимой матери я позировал, как какая-то чертова модель Versace, когда предпочел бы куда более непослушные игры. С моей помощницей. Ужаснейшей горничной. Но такой послушной грязной девчонкой, которая получала удовольствие от того же развратного дерьма, что и я. «И все произойдет довольно скоро». Просто сперва мне предстояло пройти через этот ад. «Склоните голову немного вправо. Нет, чуть левее. Смотрите четко в камеру. А теперь нахмурьтесь. Нет, забудьте и улыбнитесь». Только Перри мог чувствовать себя здесь в своей стихии. Расхаживать с важным видом, словно петух, и вызывать всеобщее восхищение. По мне так прихорашиваться перед камерой было пустой тратой времени, ведь вместо этого я мог делать нечто куда более продуктивное. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: Перри либо опаздывал, либо предпочел избежать этого дурацкого представления. Позже придется надрать ему задницу за то, что решил меня бросить. «Улыбнитесь, мистер Константин. Я сказал улыбнуться, а не гримасничать. Вам больно, сэр?» Все продолжалось целую вечность. Судя по хитрой усмешке, изогнувшей один уголок материнских губ, мое недовольство доставляло ей наслаждение. В такие моменты, несмотря на то, что я уже давно стал взрослым мужчиной, мне хотелось, чтобы отец был здесь и мог вмешаться. Он всегда был более теплым, чем мама, и одним из немногих, у кого получалось ее смягчить. После получасовых утех с фотографиями отец отвел бы меня в сторону «по делам», а потом мы бы прятались с ним до начала вечеринки, открыв бутылку коньяка «Черный жемчуг Людовика XIII» за шестьдесят пять тысяч долларов и наслаждаясь несколькими мгновениями тихого блаженства. Горечь от утраты отца всколыхнулась с новой силой, из-за чего моя спина напряглась, а выражение лица стало еще более хмурым. «Вот, это тот самый взгляд. Настоящий джекпот, сэр. Может, чуть сильнее прищурьте глаза. Покажите всем, что с вами не стоит шутить». В кармане завибрировал телефон. Мне так хотелось вытащить его и ответить. Я все еще вспоминал присланные Эш фотографии в платье, от них у меня захватывало дух. Я буквально жаждал испачкать ее и погубить. И как раз собирался сообщить ей об этом, когда меня потащили обратно на фотосессию, где я с тех пор и пребывал, чувствуя себя в полной мере несчастным. От осознания, что моя избалованная девочка ожидала «бесконечного числа комплементов», а у меня не было возможности ее ими осыпать или даже послать деньги за фотографии, в животе будто образовался свинцовый ком. Если бы я не хотел устраивать хорошее шоу для всей этой публики, уже давно бы разогнал этот цирк. Я не стал сразу экспоненциально увеличивать компанию отца после его смерти вовсе не из-за упрямства или недостатка ума. Нет, просто я знал необходимые правила игры. И согласие на разворот и обложку журнала, который продемонстрирует силу имени Константинов, а еще мое улыбающееся лицо и дорогой костюм — это всего лишь шаг, необходимый для того, чтобы остаться на вершине. Иногда все, кто находился подо мной, нуждались в столь простом напоминании о силе, стоящей за доминирующей фамилией. Когда фотограф прервался, чтобы проверить настройки камеры, я достал из кармана телефон и обнаружил новое сообщение от Эш и от Перри. Эш: Уинстон, мне очень жаль, любимый, но я не смогу прийти на вечеринку. Было так приятно использовать тебя ради денег, но больше у меня нет в них необходимости. Теперь обо мне позаботятся мои братья. Я перечитал сообщение трижды. Нет, это не Эш. Интуиция буквально кричала, что моя девочка не могла такого написать. И хотя я долго не высылал ей награду, которую она явно жаждала, Эш бы не стала торопиться со столь резким ответом. Девочка была практически влюблена в меня. А я, наконец, дал ей то, о чем она так молила, и провел с ней ночь. Это могло означать только одно: один из этих маленьких тройняшек решил, что будет забавно написать мне от ее имени. Раздражение поднялось очень быстро, заражая мою плоть, словно лихорадка. Оно обжигало, вызывая головокружение. Если бы ранее я не пригласил на праздник весь клан Мэннфордов, то сейчас забеспокоился бы, приедет ли Эш. Но поскольку доктор Мэннфорд никак не могла пропустить этот светский прием, она в этом чем-то походила на мою мать, я решил немного успокоиться и дождаться их скорого появления. И, пожалуй, следовало воздержаться от ответа, на случай если один из этих придурков решил забрать у Эш телефон. После я прочел сообщение от Перри. Перри: Кое-что произошло. Мне пришлось срочно уехать, но скоро вернусь. Помни, что я всегда прикрою твою спину, Уинни. Его слова я нашел довольно странными, но в то же время они принесли мне облегчение. — Сэр, не могли бы вы убрать телефон? Нам нужно сделать еще парочку снимков, — раздраженно крикнул фотограф, отвлекая меня от мыслей о Перри.
— Прошу прощения, — выдавил я, пронзив мужчину тяжелым взглядом. — На секунду мне показалось, что я — тот самый Уинстон Константин, которому принадлежит весь этот чертов город. Фотограф отшатнулся, услышав мой резкий ответ. — Я лишь имел в виду… — Довольно, дорогой, — промурлыкала мама, подходя к нам и прогоняя фотографа раздраженным движением руки, сверкающей драгоценностями. — Ты итак достаточно позировал. Фотограф кивнул, склонив голову, и принялся собирать вещи, а мама взяла меня за локоть и указала на дорожку, покрытую богато расшитым ковром, предназначенным для прогулок. Его положили туда во избежание уничтожения газона. Дойдя до ковра, мы неторопливо направились по нему к поместью. Гости должны были начать подъезжать с минуты на минуту, после чего их сфотографируют у входа, а затем пригласят в зал с фортепиано, где они смогут наслаждаться музыкой молодого пианиста, недавно закончившего Джульярд, а также закусками и шампанским, пока не настанет время ужина. У нас оставалось немного времени до начала мероприятия. — Ты сегодня ужасно угрюм, — небрежно заметила мама, хоть от меня и не укрылись обвинительные нотки. — Что у тебя на уме? Не что, а кто. Но я уверен, черт возьми, что не собирался ее поправлять. — Работа не дает покоя, — буркнул я. Она тяжело вздохнула. — Твоя рабочая этика, как и у отца, граничит с одержимостью. Ты хоть когда-нибудь останавливаешься, чтобы насладиться плодами своего труда, мой милый? Одним запретным плодом. «О да, мама». — Время от времени, — я усмехнулся. — Мне стукнуло почти сорок, а не четырнадцать. Откуда это внезапное беспокойство? — А разве мать не может волноваться о своем маленьком сыне? Сарказм в ее голосе был таким явным, что уголок моих губ невольно дернулся. — Не та мать, с которой я рос. Так что на самом деле тебя тревожит? — Перри. Мы остановились, и я выгнул бровь. Сегодня мама была так искусно накрашена, что казалась столь же молодой, как и мои сестры. Даже жаль, что ей больше никогда не познать любви. Несмотря на то, что она почти всегда демонстрировала ледяной характер, я знал, что ее сердце было разбито смертью отца пять лет назад. От такой потери никогда по-настоящему не восстанавливались. Отчасти поэтому я так не любил сюда приезжать. Тут повсюду жили воспоминания. Они возрождали чувства. И боль. Хотя особняк Константинов нельзя было назвать типичным домом, но таковым он был для меня. Мои родители здесь любили меня и обожали, особенно отец. Но по мере того, как они все добавляли и добавляли детей в нашу семью, а я так и оставался старшим в иерархии, пришлось закалять себя перед определенными эмоциями. Перри, напротив, еще многому нужно было научиться, поскольку его чувства были подобны большой и мигающей неоновой вывеске, выставленной на всеобщее обозрение. Хотя даже Китон, самый молодой мужчина в нашей семье, унаследовал мамину выдержку и мог держать свое дерьмо под контролем. — Вообще-то он молодец, — признал я. — Только не говори ему, что я это сказал. Мама рассмеялась, на этот раз звонко, тепло и искренне. — Ох, сынок, я не о работе. Клянусь, ты и правда думаешь только о ней. Ей нравилось иногда журить меня за это, но на самом деле мама была довольна, что я смог безупречно перенять бразды правления и взять все в свои руки после гибели отца. Я стал единственным, кто мог держать поводок на этом живом, рычащем и извергавшем клубы дыма при дыхании огромном звере, который олицетворял наше почти безграничное состояние. — Поддержание нашей империи занимает полный рабочий день, — я скосил на нее взгляд, отметив мелькнувшую в глазах матери вспышку боли. Мы с ней прекрасно знали, почему я управлял этой империей. Потому что он больше не мог. А мама предпочитала и дальше вести свои невинные игры, но все мы знали, кто из нас настоящий кукловод, стоявший за нашей фамилией. Мама любила тихо губить людей там, где я предпочитал выставлять все напоказ, подобно новому, сшитому на заказ костюму. — Дело в его машине, — она разочарованно вздохнула. — Он так наивен, что даже не понимает, что делает. — А в чем дело? — Он испытывает мое терпение. Я с трудом сдержал смешок. Да, Перри не всегда у мамы на правах любимого золотого ребенка. — Расскажи подробнее. Ты же знаешь, мне нравится слушать о том, как он тебя разочаровывает. — Иногда ты ведешь себя ужасно, — ее глаза весело заискрились. — Совсем как отец. Папа умел быть суровым, когда это требовалось. А поскольку он был Константином, подобное случалось часто. Однако временами отец становился довольно забавным. Без сомнения он любил всех нас. Потому сравнение с ним меня ни капли не смутило. — Извини, — с улыбкой произнес я, намекая, что ничуть не раскаивался. — Продолжай. Давай послушаем, что в этот раз натворил наш непослушный малыш, и как я могу это исправить.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!