— Впусти меня, малышка. — Папочка? Это ты? Уинстон фыркнул и указал средним пальцем на замок, протянув руку сверху. — Открывай, Золушка. Я распахнула ее с глупой улыбкой на лице. Уинстон окинул меня голодным взглядом голубых глаз, будто мечтал сожрать. Судя по тому, как затрепетали крылья его носа, он оказался фанатом старушеских нарядов. — Очень консервативно, — заметил он, игриво усмехнувшись. — Подумываю надеть его на нашу свадьбу. — Только через мой труп, — закатил он глаза. — Свадьба или платье? Я рассмеялась, когда Уинстон молча вышел из примерочной. Через несколько минут он вернулся с платьем, которое пришлось мне по душе. Короткое, приталенное, черное и сексуальное. — Лучше, — я забрала его и привстала на цыпочки в ожидании поцелуя. — Соскучился? — Напомни-ка, кто ты вообще такая? — Твоя невеста. Его глаза потемнели, но он даже не попытался меня поцеловать. Я раздраженно вздохнула. Но прежде чем успела отстраниться, Уинстон схватил меня за горло и притянул ближе. Наши губы, наконец, встретились в обжигающем поцелуе. Стон Уинстона, говоривший о его желании, сотворил настоящее чудо с моим эго. Может, мне стоило почаще надевать платья для бабушек? Однако Уинстон отпустил меня слишком скоро. Повесив новое платье на вешалку, я повернулась к Уину спиной, чтобы он помог мне расстегнуть молнию и избавиться от этого желтого кошмара. — Хмм, — его ухмылка стала походить на волчью, когда он обнял меня за талию. — А я думал, ты хотела заработать немного денег. Я встретилась с его искушающим взглядом в зеркале. — Неужели это связано с этим чудовищным платьем? — Позволь мне трахнуть тебя в нем. Я застонала и попыталась отстраниться, но Уинстон не позволил. — Ты недостаточно богат, — дерзко отозвалась я. На этот раз он рассмеялся, громко и раскатисто. — Очень смешно. — Я серьезно. Тебе придется взять кредит, чтобы это произошло. — Назови свою цену, подружка. — Нет, без вариантов. — Назови. Свою. Цену. — Базиллион[1] долларов и яхта. — Это не настоящее число. — Ладно, тогда только яхта. — Нет, — он поднял ладони и сжал мою грудь. — Как насчет того, чтобы на твоем фонде оказалась сумма за оставшиеся три года учебы? — И это ради того, чтобы трахнуть меня в этом платье? — И позволить мне сделать снимки, — ухмыльнулся он. — Принимай условия или отказывайся. — Хорошо, но я надену на ужин сексуальное платье. — Я позволю. Я закатила глаза. — И ты должен называть меня деткой, пока мы будем трахаться. — Несносная. — Ты просто бесишься, что я устанавливаю свои правила игры. — Бешусь? Нет. Впечатлен? Все еще нет. — Придурок. — Наклонись и покажи мне свою задницу, Золушка. Я хорошо за это плачу. Оттолкнув Уинстона, я отстранилась, а потом нагнулась, повиляв перед ним задницей. В глазах Уинстона заискрились смешинки, когда он шлепнул меня по ягодице, а потом стал задирать желтую ткань, пока не обнаружил черные трусики. Медленно он спустил их вниз по бедрам, позволяя упасть возле лодыжек. — Не боишься, что нас услышат? — спросила я хриплым от желания голосом. Уинстон провел рукой по моей ягодице, а потом поддразнил киску. — Я ничего не боюсь, — пробормотал он. — Кроме того, у них пятнадцатиминутный перерыв. — Разве ты не поделился, что тебе нужно всего три? Шлеп! Я взвизгнула, а спустя мгновение хмуро посмотрела на Уинстона в зеркало. — Ты такая болтушка, — рыкнул он, опустившись позади меня на колени. — Повезло тебе, что мне нравится твой рот. О, черт, а как же я любила его губы. Когда Уинстон стал языком ласкать меня сзади, я заскулила. Он не деликатничал и не скромничал. Мой мужчина был ненасытным извращенцем, потому лизал, кусал и посасывал любую плоть, попадавшуюся ему на пути. Вскоре Уинстон руками раздвинул мои ягодицы самым непристойным образом, и я начала задыхаться. Его язык стал лизать меня в самом порочном месте, я вся покраснела, что хорошо было видно в зеркале, но мне нравилось. Это было порочно и неправильно, но почему-то ощущалось совершенно верным. Вид этого миллиардера на коленях позади меня вызывал привыкание. Такое зрелище мне никогда не надоест. — Твоя задница восхитительна, — он укусил меня за ягодицу. — Детка. — Ненавижу тебя, — рыкнула я. — Почему тебе всегда нужно портить момент? Уинстон рассмеялся, и я кожей ощутила горячий воздух, вырывавшийся у него изо рта. Когда он просунул язык мне во влагалище, я застонала. Похоже, Уинстон решил попробовать на вкус каждый мой дюйм. По мере того, как он приближал меня к оргазму, у меня все сильнее дрожали ноги и подгибались колени. Наконец, Уин с силой всосал мой клитор, и я буквально увидела звезды, но тут же взмолилась о большем. — Детка, упрись руками в зеркало, — он поднялся и снова ударил меня по заднице. — Позволь мне прижать тебя к нему лицом и трахнуть. Тогда я куплю тебе твою дурацкую яхту. Я кивнула, ведь кто в здравом уме отказывался от яхты? Он запустил пальцы в мои волосы и дернул, поворачивая меня так, чтобы щека оказалась прижата к прохладной зеркальной поверхности. Услышав, как Уинстон расстегнул ремень, а потом и молнию, я вздрогнула. В следующий миг Уин шлепнул меня членом по заднице. Я не видела своего отражения — и сейчас была благодарна за это, ведь платье на мне было просто ужасным. Однако, по всей видимости, Уину нравилось именно то, что я оказалась полностью в его власти. Когда он ворвался в меня одним толчком и застонал, я ощутила прилив сил. Я сводила этого мужчину с ума. Я. Не кто-то иной. Только я. — Умммх, — простонала я, не в силах сформулировать мысли и их озвучить. С губ Уинстона слетел смешок. Его толчки стали очень сильными, почти болезненными. Все, что я могла — держаться за зеркало, пока он брал все, что ему было предложено. Оказавшись в столь беспомощном положении, буквально придавленная к зеркалу яростным напором Уина, я потеряла всякий контроль над собой и стала выкрикивать имя своего мужчины. А когда я стала содрогаться от удовольствия, он резко вышел из меня. Горячая сперма, на манер клейма, брызнула мне на задницу. — О, нет, — буркнул Уинстон, расстегивая молнию на моем платье. — Думаю, нам придется использовать это платье, чтобы убрать весь беспорядок, детка. Я услышала, как Уин стал делать фото, и затрепетала. Затем он приспустил ткань платья и вытер ею сперму. Удовлетворившись результатом, Уинстон полностью избавил меня от этого желтого ужаса и вернул мне трусики. — Ты могла бы пойти прямо так, — предложил он, скользнув ладонями по обнаженной коже над ребрами. — Я бы не возражал. — Ты и половина Нью-Йорка, — я протянула руку и взяла красивое черное платье. — А жених подскажет, как мне назвать яхту? — О, Иисусе. Ты собираешься давать имя и яхте? — Всем яхтам нужны названия, — возразила я. — Как насчет «Сладкая малышка Уина»? — А как насчет «нет»? Я рассмеялась, натягивая платье, а Уинстон помог мне застегнуть молнию. Окинув меня взглядом, он прищурился. А я, будучи той еще негодницей, покрутилась, чтобы Уин оценил меня со всех ракурсов.