– Ты про «выживаемость»? – Ага. – Мне кажется, женщинам проще добиться успеха. В этом обществе главное слово принадлежит мужчине, женщине нужно найти себе мужчину и всё, это не так уж сложно. – А почему Вы выбрали эту профессию? – А-а… да я переквалифицировался. В прошлом я был административным работником, а в университете вообще изучал китайский язык и литературу. Потом понял, что мне всё это неинтересно и пошёл на заочные курсы по юриспруденции. Потом со второго раза сдал экзамен. А стал работать – и потерял интерес к административным делам. Но тогда там всё было жёстко: если нет прогресса – голову с плеч. – После того, как вы обучились на юриста, вы почувствовали какое-то превосходство? – Поначалу всё было в новинку, а потом понял, что это тяжёлый труд. Ты – выпускница престижного университета, безусловно, ты сильна в теории, но теория и практика, как правило, сильно отличаются. Сев в такси, Цин Ни дала волю эмоциям. В тот раз, когда впервые сказала «я – адвокат» эти два слова, а ещё этот… «командир» как только увидел меня, глаза загорелись, и хотя это было только начало, она уже чувствовала некую гордость. Она впервые почувствовала в себе скрытый потенциал. Приехав завоёвывать Пекин, она не чувствовала в себе никакой уверенности. Вернуться в свой городок? Крутиться как белка в колесе и стать каким-нибудь муниципальным служащим? У неё вызывали недоумение люди, которые вернулись из Пекина обратно. Всего лишь одна улочка, вечно занятая скотом, это как упасть с неба после Пекина. Китай такой большой. Цин Ни считала это недостатком. Закончив университет, она хотела перебраться в городок А искать работу, новые места и новые люди, в партийные органы ни желания, ни возможности попасть не было. Она хотела добиться славы и успеха именно в судебных кругах, поскольку учась на адвоката, нет никакой другой дороги, кроме этой. Отец её надеялся, что она вернётся в уезд благодаря его работе и связям, сможет получить себе местечко в правительстве. Отец был недоволен тем, что она одна, незамужняя далеко, а ещё два младших брата нуждались в её заботе. Лелеять сыновей и пренебрегать дочерями-то то, что не менялось с течением времени. Кроме того, родственников у семьи Ван было много, но не было ни одного, на кого можно было бы положиться в полной мере. Отец был знаком с китайским национальным характером: если у семьи нет защиты, то по ней легко можно ударить. Если кто-то из семьи – чиновник в правительстве, то и у соседей сразу же совершенно другое отношение. Цин Ни хоть и любила родителей, но не могла ради них бросить свои мечты, поэтому она твёрдо решила прибыть в город А. Она планировала сначала приехать, подработать, освоиться и уже потом сдать экзамен на получение юридической лицензии. Она не боялась никаких экзаменов, учёба была её сильной стороной. Сходив впервые в следственный изолятор, она стала ещё более уверенной, и если бы не общение с командиром, то даже спустя месяц опытный адвокат Джан так бы и не добился встречи с подозреваемым. Адвокат Джан был заурядным человеком, который работал, чтобы только заработать, как говорится «лишь бы отделаться», без всякого там интереса. Что касается этого судебного дела, она считала приговор необоснованным, они втроём вызвали проститутку, единственное, конечно, в итоге не заплатили ей и всё. Самое главное, чтобы половой акт был не против воли женщины, остальное уже не считается насилием. Джан в этом смысле не имел полных знаний. В своём первом процессе она поняла, что эта профессия не только важна, но чуть ли не божественна. Профессия, которая спасает людей в беде. Четыре года учёбы изменили её представление о подсудимом, как о демоне, это предубеждение. Презумпция невиновности в её голове дала росток. Она думала, что обязана спасти этого спортсмена. Что у тех, кто ведёт это дело, неверные представления о случившемся, либо, руководствуясь принципом защиты слабых, они ошибочно используют закон. Она собиралась донести все свои знания до суда. Вчера ей позвонил Лью Цзюнь, слёзно умолял вернуться в Пекин. Какая-то его дальняя тётка работает заместителем начальника в комитете и согласилась помочь Цин Ни с работой. Цин Ни не понимала этого чувства гордости мелких пекинских мещан. Наверняка там, куда ей предложил устроиться Лью Цзюнь работают одни дискриминаторы и сплетницы. Хоть она и приехала из глубинки, но четыре года учёбы в университете сделали её амбициозным и благородным человеком. Она должна развиваться здесь, в городе А, и быть адвокатом. В этой адвокатской конторе помимо неё практику проходили ещё человек двадцать, но большинству было за сорок пять лет, и это преимущественно были мужчины. Она с детства уделяла много внимания отношениям с окружающими. Но поскольку она была красива, отношения с большинством девчонок у неё никогда не ладились. Площадь этого служебного помещения была большой, но условия так себе. Главным тут был толстяк – коротышка лет пятидесяти с физиономией, смахивающей на чашку. Его лицо было круглее круглого, а волосы были только на правой стороне и видно было, как он изо всех сил старался зачесать их на левую. Раньше он был заместителем начальника управления юстиции какого-то там уезда, все адвокаты в конторе его побаивались. Целыми днями с утра до вечера председатель восседал на стуле с высокой спинкой и с улыбкой рассказывал себе всякие любовные романчики. Основываясь на его историях, которые он рассказывал себе самому, все женщины-адвокаты, включая тех, которые ещё не получили это звание, имели с ним связь. В конце он довыдумывался до того, что боролся за этих девушек со всякими там председателями городского комитета и в конце концов наставлял им рога. (А кто такие эти председатели? Управленцы в казённом учреждении, на этот раз председатель городского комитета разозлился и издал приказ проверить министерство юстиции и начальника Вана. У него обнаружилось много зацепок, какие-то там покрытия доходов и прочее. В итоге проверка показала, что он фальсифицировал своё обучение и, значит, незаконно владеет статусом адвоката, который нужно аннулировать.) Он развалился на стуле и рассказывал себе, как бы он поступил, чтоб в итоге это решение было отозвано. Цин Ни считала его самовлюблённым, его глаза смотрели искоса, а его слова всегда были полны слащавых намёков, и каждый раз ей приходилось притворяться, что она не понимает о чём речь. Прошло несколько дней, и дело Тэму нужно было передать в суд, но сами документы по делу застопорились в полиции. У адвоката Джана был уставший вид. Цин Ни знала, что хоть Джан и в почтенном возрасте, но не прочь выпить, причём в немалом количестве. – Цин Ни, не могли бы вы сходить в полицию, чтобы узнать, передали они документы или нет, что-то больно много времени уже прошло. – Господин Джан, время установлено прокуратурой, к чему нам торопиться? На самом деле она не хотела видеть того командира Чхэна. Он за всё это время несколько раз приглашал её вместе сходить покушать, но она сходила только разок. Это был раз,когда к ним присоединились старые друзья Чхэна. Она пили алкоголь и уговаривали ее. И хотя отец её спокойно мог выпить пол-литра водки, она знала, что в традиционной культуре Китая пьющая женщина – плохо и поэтому отказала. В течение двух часов она сидела с ними и делала по глоточку, затем не заметила, как пригубила стакан. Она сидела и думала, что свет здесь довольно мрачный. А ещё она хотела снять пальто, алкоголь разгорячил её. Она вдруг вспомнила Тин Юна. Он окружал её заботой более двух лет учёбы в университете. Невысокий, неказистый, хотя он отличался эрудицией и, казалось, жил только книгами. У него не было будущего, если только стать профессором в университете или что-то вроде того. Она вдруг выпалила: – Завтра начало слушаний в восемь, пожалуй, нам хватит пить и нужно ещё раз обдумать и просмотреть дело. Услышав её слова, все за столом обменялись растерянными взглядами. Она поняла по их лицам, что их связывает какая-то договорённость, похоже, помочь команиру Чхэну влюбить её в себя. Хотя какая разница, он женатый мужчина. Цин Ни, не взирая на общие уговоры, настояла на том, что ей пора идти. Командир Чхэн предложил «подбросить» её, она, взглянув на его раскрасневшееся лицо, сказала: – Вы прилично выпили, разве можно водить машину в таком состоянии? – Да ничего страшного, во-первых, мы же полицейские должностные лица, а во-вторых, у меня друзей полно. Договорив, они сели в его бело-голубую машину. Она сидела рядом и слышала его сильное сердцебиение. Командир Чхэн вёл машину в помутнённом состоянии. Цин Ни снимала квартиру вместе с двумя девчонками-студентками, прямо в том жилом микрорайоне, что виделся впереди. Но она не хотела, чтоб кто-то из соседей его увидел не только потому, что он был гораздо старше, но ещё и потому, что он её вообще никак не интересовал. Чхэн крутил руль и, возбуждённо глядя на Цин Ни, рассказывал о том, какая у него несчастная семья. Он рассказал, что у них с женой брак по договоренности, родители настояли, нет друг к другу никаких чувств, а расстаться не могут, ребёнку всего тринадцать лет. В процессе разговора он положил свою руку на руку Цин Ни, она полминуты потерпела, но потом легонько вытащила её. Они въехали на территорию жилых домов, и дверь автоматически открылась, однако Цин Ни быстро выпрыгнула из машины, изящно помахала рукой и направилась к своему дому. – У тебя нет времени? – спросил её Джан. – Не-а, я уже связывалась с командиром Чхэном. Она хоть и была практиканткой и понимала, что должна следовать указаниям Джана, но, с другой стороны, знала, что нет необходимости идти в полицейский участок подгонять их, у них есть свои жёсткие правила, если полиция превысит срок, то у них уже будут неприятности с прокуратурой. Цин Ни припарковала велосипед около входа. Коридор здания по-прежнему был захламлён. На проходных стояли четыре человека, увидев её, они выпрямились, будто увидели командира. Это заставило её слегка расслабиться, но в то же время она начала переживать. Один паренёк, одетый в чёрную униформу, державший в руках книгу «Конец света», кивнул ей и достал телефон, чтобы сделать звонок. Остальные три привстали, чтобы уступить ей место, налили чаю, вытерли стол и достали фрукты, будто она была важным гостем. Каждый раз, сталкивая с трудностями, она смотрела на себя в зеркало, и уверенность тут же возвращалась к ней. Полиция никогда себя так не вела, а тут даже снискала уважение от неё, разве не потому, что их командир влюбился в неё? Пока она сидела и оглядывалась по сторонам, вошёл круглолицый полный человек, он был не похож на всех остальных, с каменным лицом, он взглянул на Цин Ни и что-то пробурчал остальным парням. Спустя десять минут вернулся командир Чхэн. Он покрылся румянцем и с блеском в глазах сказал: – О-о, это ты, ты пришла? Заходи, добро пожаловать. У тебя какое-то дело? – Да, но ничего такого. Это насчёт Тэму, я хотела спросить, когда вы дополните материал и уже передадите его дальше? – Ну, как ты скажешь, так и будет, – ответил он. – Я решаю? – Цин Ни приятно удивилась, но в то же время она не хотела оставаться в долгу. – Командир Чхэн, раз вы не будете дополнять дело, значит, уже можно отправить его в прокуратуру? – Да-а, а что там дополнять-то? Протокол ведь уже составлен. – Эй, разве ты вчера не говорил, что нужно ещё несколько дней протянуть? – обратился один из них к командиру. – Командир Чхэн, несколько дней назад приходил командир Ли, требовал всё тщательно ещё раз проверить. – Ой, да без разницы, я был командиром батальона, несколько сотен человек при мне, думаешь я жизни не видывал? – командир зло уставился на этого парня, а он бросил свирепый взгляд на Цин Ни и вышел из комнаты. Командир Чхэн, дождавшись пока остальные покинут комнату, прошептал: – Этот паренёк – заместитель командира, этот, твою мать, придурок несколько дней походил в полицейскую академию, зато нос задрал как не знаю что. – Ван, мы хотя и не местные, но тоже не лишены связей, у меня товарищей и родственников в государственных органах полно, так что нам здесь некого бояться. – Посмотрел он на Цин Ни. – Командир Чхэн, вы к тому же авторитетный человек, это тоже в какой-то мере заставляет всех их слушаться вас, – польстила ему Цин Ни. – Да ну, они все мне как братья, мы с ребятками все честны друг перед другом, это тоже помогает раскрывать преступления, к тому же есть у нас тут следаки, если кто-то что-то натворил, все сразу в курсе. – Ну а что, что насчёт этого дела? – А-а, да там без проблем, не переживай. Чхэн тут же отправил человека, чтобы он передал дело в прокуратуру. После того, как дело было сделано, Чхэн пригласил Цин Ни покушать, она согласилась. В районе, где работал Чхэн, находился четырёхзвёздочный отель «Дальний рейс», довольно известный в городе. Чхэн был за рулем «Кадиллака», он подержал для Цин Ни дверь, когда они заходили в гостиницу. Девушка проводила их до лифта, ресторан был на четвёртом этаже. Их встретил хозяин, глава совета директоров. Цин Ни была смекалистой, взглянув, она сразу поняла, что командир Чхэн заранее подготовил банкет. Но как и почему хозяин гостиницы и ресторана выказывает такое почтение командиру Чхэну? Хотя неважно, она пришла отдыхать. Она обомлела. Огромный президентский номер, о котором она слышала, но никогда не видела, широченная кровать с атласными одеялами. Она вспомнила, что было вчера. Они выпили больше десяти бутылок водки, Повиновение лучше вежливости, и она пила вместе со всеми, чокаясь с каждым. И хотя вино было не слишком крепким, она поразила всех своей способностью пить. Она проснулась и обнаружила рядом с собой мужчину, подсознательно она не была удивлена этому. Она этого не хотела, поскольку не было любви, а если нет любви, то какой смысл. Командир хотел её поцеловать, но она прикрыла лицо, в её понимании целоваться – это большее проявление любви, нежели просто переспать. Цин Ни умылась, почистила зубы, и они спустились в кафе. Официант пронёс поднос с фруктами, и она поняла, что её тошнит и ничего она не хочет. Ей никогда не было так тягостно.